Каждый прожитый день казался тогда подарком

Горечь людей, переживших войну, должна смениться гордостью

Не книжная, не киношная, а самая настоящая, живая и очень ранимая память людей, переживших Великую Отечественную войну, продиктовала письма, пришедшие в редакцию после публикации материала «Мы все войны шальные дети». В нем речь шла о том, что общественное объединение детей — круглых сирот войны, воспитывавшихся в детских домах, спустя многие годы решило восстановить свои, с их точки зрения нарушенные, права как членов семей погибших. Неожиданно круг обсуждаемых проблем расширился. Нисколько не оспаривая значение и приоритет чествования непосредственных участников боевых действий на фронтах и в партизанских отрядах, зазвучал многоголосый вопрос: а вспомнят ли в победный праздник остальных, не воевавших, но с лихвой хлебнувших всех тягот военного лихолетья, также внесших посильную лепту в общее дело спасения страны?

Вот письмо минчанина Владимира Ивановича Свекла, полковника в отставке, кандидата философских наук: «К великому сожалению, полностью забытым оказался подвиг крестьян, проживавших в нынешних Брестской и Гродненской областях, принявших в свои семьи в июле — сентябре 1941 года раненных, бежавших из плена, отставших от частей красноармейцев и командиров. Эти люди подвергались смертельной опасности, так как в соответствии с приказами немецкого командования подлежали расстрелу. Израиль ныне тоже разыскивает по всему свету граждан, со смертельным риском спасавших в годы войны евреев, и признает их праведниками мира. Надо думать, пришло время сказать доброе слово в адрес тех (может быть, и наградить юбилейной медалью), кто в лихую годину проявил подлинное гражданское мужество и своим поступком способствовал приближению Победы. Время неумолимо движется вперед, абсолютное большинство участников тех событий ушло в мир иной. Им уже ничего не надо. Это надо нам, живым. Память о них является еще одним доказательством того, что мужество и доблесть не умирают. Они всегда в цене».

Однако увековечение памяти, и об этом ярко свидетельствует редакционная почта, — дело многогранное и непростое. Отдавая искреннюю дань уважения прошлому, даже сами участники тех событий сегодня смотрят на некоторые вещи, исходя из современных реалий. Мнение Юрия Петровича Полухина из Могилева: «Чем обернулась Отечественная война для нашего народа, всем известно. Уверен, не найти такой семьи, которая бы не понесла потерь. Летом 1942 года моего 73–летнего дедушку фашисты отправили за колючую проволоку, на этом следы его потерялись. В сентябре 1943–го, за несколько дней до освобождения нашего города Дятьково в Брянской области, за связь с партизанами расстреляли мою 19–летнюю сестру. Еще через 3 — 4 дня погрузили в эшелон мать — инвалида, старшую сестру, 11–летнего брата и повезли в Германию. 13 ноября всех высадили в Польше в районе Лодзи, облили («помыли») из пожарного брандспойта и оставили ночевать под открытым небом. В ту ночь мать умерла, в какую яму ее бросили, не знаю. Я мальчишкой шестнадцати с половиной лет взял в руки винтовку и три года и два дня воевал в действующей армии. Думаю, история нашей семьи и ее потерь не из разряда необычных, скорее наоборот.

В то время как изыскиваются пути сокращения льгот, в статье «Мы все войны шальные дети» поднимается вопрос о расширении числа льготников. Что такое льготы? За чей счет? Не манна же это небесная, которая сваливается из ничего. Огромные средства, за счет которых получают льготы, зарабатывают работники реального сектора экономики. Следовательно, это им, можно сказать, недоплачивают за труд, чтобы обеспечить кому–то льготы.

Далее. Если подходить с меркой, что медаль надо дать всем родственникам погибших (да и умерших после войны, а почему бы и нет?), не значит ли, что ее придется вручить каждому, от мала до велика? Не станет ли подобное девальвацией предполагаемого почетного памятного знака? Возможно, я резок в суждениях. Но не надо вновь и вновь плодить иждивенчество, мол, «государство должно дать». Манны небесной не существует».

Никто не станет спорить — недопустимо бесконечно «доить» государство. Однако существуют особые долги у нас, нынешних, перед предыдущими поколениями. Да и не просят они чего–то сверхъестественного. Чаще хотят внимания, понимания и веры, что их страдания оказались ненапрасными, что потомки умеют быть чуткими и благодарными. Поэтому у Юрия Петровича хватает оппонентов.

Николай Яковлевич Вежновец из Светлогорска. В 1941 году ему исполнилось 10 лет. «Пишу от имени таких, как и я, узников концлагеря смерти Озаричи. 60–летие освобождения Беларуси и Великой Победы — прекрасные, незабываемые праздники, особенно для нас, переживших ту войну. Мы, конечно, не против, что ветеранов–воинов вспоминают и награждают, — они заслужили, и мы преклоняемся перед ними, спасшими нас от «коричневой чумы». Но обидно, что бывших узников, к тому же ветеранов труда, хоть и приравняли к участникам войны, однако вспоминают очень редко. Не нужно перед такими знаменательными датами забывать людей, перенесших ужасы войны. Вернувшись из концлагерей, мы вместе с женщинами и стариками на себе пахали, сеяли, косили и убирали вручную. Мы не претендуем на те же медали, что и фронтовики. Пусть это будет, например, юбилейный знак за помощь и труд в Великой Отечественной войне в связи с 60–летием Победы. Но получить его должны участники тех событий».

Письмо Антонины Кононовны Кармановой из Горецкого района: «Мой отец Конон Аксенович Авраменко погиб на фронте. Я не знаю, где покоится его прах. Тринадцатилетний брат Дмитрий Авраменко собрал оружие и ушел в партизанский отряд, где сражался снайпером под кличкой «Ястребок». В каком отряде воевал, также неизвестно. Когда освободили нашу местность, прибавил себе два года и ушел добровольцем на фронт. Погиб в Прибалтике. Мать, получив похоронку, умерла от горя. Деревню немцы сожгли дотла, ничего не осталось, даже фотографии. Во время оккупации мы с мамой попали в лагерь в пригороде Орши. Там меня заразили туберкулезом, которым болею и сейчас.

Приближается 60–летие Победы. Праздник для всех, а для нас еще и незаживающая рана. Юбилейные медали надо вручить еще оставшимся в живых свидетелям войны. Иначе что я могу рассказать сыновьям и внукам? Что родные не умели воевать?

Высылаю извещение о смерти брата. Может, кто–нибудь помнит его и сообщит что–нибудь о нем?»

Виктор Сидорович Бобков, город Светлогорск Гомельской области: «Раны на сердце, которым уже шестьдесят лет, опять начали тревожить, хотя они никогда после той страшной войны и не переставали болеть. Мой отец, Сидор Петрович Бобков, был кадровым офицером. Прошел почти всю войну. В апреле 1945 года получили от него последнее письмо: до Берлина осталось дойти 75 километров, по ночам уже видно, как фашистское логово пылает огнем. А затем сообщение от командования: отец погиб смертью храбрых под Берлином. Прислали также посылку, в которой лежали два ордена — Красной Звезды и Отечественной войны I степени, которыми он награжден посмертно.

Не описать то чувство гордости, которое мы, дети, вместе с матерью испытывали, глядя на эти награды. Я тайком носил их показывать друзьям в школу. Мне не нужны никакие материальные компенсации. Но я также предлагаю — наградить посмертно юбилейной медалью воинов, не вернувшихся с полей сражений, а вручить ее детям солдат или родным внукам».

Прасковья Силовна Малиновская, Петриковский район, деревня Куритичи: «Мы жили на оккупированной территории. Помогали партизанам. А над нами издевались немцы и местные полицаи — жгли, стреляли. Каждый прожитый день казался тогда подарком. Спасали нас лес и болото, где прятались. А теперь с меня горгаз требует справку для льгот, которые я получала за мужа–инвалида Отечественной войны, умершего семь лет назад. Неужели так важно каждый год требовать эту справку, заставляя меня, 79–летнюю, добираться до сельсовета, а потом в район, в горгаз?»

Николай Александрович Романюк, Светлогорск: «Я родился в Брагинском районе. В конце 1940–го уехал учиться в Ленинград в ремесленное училище. Мы уже сдавали экзамены, когда началась война. Директор объявил: экзамены прекращаются, переходим на рабочий режим. В начале июля 1941 года отправились копать противотанковые рвы. Когда немцы прорвались к Ленинграду, вернулись в город, где работали, пока оставались силы. 13 марта 1942 года ночью нас перевезли через Ладожское озеро, погрузили в товарные вагоны. Печка там была, но топить нечем, и мы жгли свои галоши. В Вологде многих забрали в больницу. Потом попали в Москву, и москвичи смотрели на нас с удивлением — такие были доходяги.

В январе 1944 года меня призвали в Красную Армию. Под Франкфуртом был ранен — оторвало ногу. После госпиталей работал в колхозе. Пенсию получаю неплохую. Так что пишу не для того, чтобы попросить какой–то прибавки».

Блокадную тему продолжает Людмила Николаевна Шевцова из Гомеля: «Моя бабушка, Мария Прокоповна Колоскова, с осени 1941–го по весну 1943 года работала в госпитале в Ленинграде. Многим раненым отдавала кровь, пока сама совсем не ослабела. Сейчас бабушке 83 года, она живет с родными. Мы не собираемся ничего ни у кого просить. Но может, кто–нибудь из блокадников поздравит ее с Днем Победы? Это было бы для нее огромной радостью».

Прав Юрий Петрович Полухин: непростое дело — организовать вручение памятных медалей. Деньги и хлопоты потребуются немалые. Но ведь смогли в прежние годы наградить сотни тысяч людей, уходящих на заслуженный отдых, медалями «Ветеран труда». Ладно, сложно с медалями, так хотя бы открыткой поздравить с праздником. Ведь для этих людей, как раньше говорили, главное не подарок, а внимание. Что касается организаторов доброго дела, то почему бы школьникам, молодежи не принять активное участие в акции?

Читатели в письмах часто вспоминают крылатые слова: «Никто не забыт, ничто не забыто». В наших силах сделать так, чтобы горечь сменилась гордостью.