или О чем рассказала магистратская книгаБелорусские города середины XVII века. Островерхая ратуша на мощеной площади, оживленные рынки, резные ворота около домов, массивные укрепления. На улицах - жители в тяжелых одеждах из аксамита, скрипит по деревянному тротуару телега, груженная дровами, из ночного дозора едет солдат местного гарнизона, облаченный в панцирь и шлем, играют в лапту дети.
Что помогает современным исследователям воссоздать реальность 400 - 500-летней давности, наполнить ее живыми образами и значимыми деталями? Наше рукописное историческое наследие - книги, содержащие записи юридического характера: завещания, акты купли-продажи, описи имущества, а также судебные документы по гражданским и уголовным делам. Наряду с юридическими формулировками они содержат обороты живого народного языка, уникальную лексику и являются в числе прочего бесценным источником для изучения истории развития белорусского языка.
Научный сотрудник Института истории НАН Беларуси Максим Гордеев занимается изучением актовых книг 6 лет. Подготовленный им сборник документов из Полоцкой магистратской книги за 1650 г. рецензенты расценивают как прорыв в освоении этого вида источников. Гордеевым собран богатый фактический материал, который он любезно предоставил читателям "Советской Белоруссии".
Мед хмельной и мед пресный
Спиртные напитки продавались на рынках и в лавках, но подавляющее число горожан самостоятельно производило их для личного потребления. Никаким налогом это не облагалось. В домашних условиях делали водку разной степени очистки и крепостью 30 - 35 градусов, варили пиво и мед. Мед - крепкий, сладковатый алкогольный напиток, чем-то напоминающий ирландский эль, - был в то время очень популярен.
Его называли медом сыченым, или хмельным, а о пчелином меде говорили как о меде пресном. Однако считалось, что производить хмельной мед невыгодно. Из пуда (16,4 кг) меда пчелиного получалось в лучшем случае 20 - 25 литров напитка, а остальное шло в отходы. Получалось дороговато. Еще жаловались, что похмелье после него просто ужасное, особенно если с водкой смешивать.
Горожане хранили запасы спиртного в подвалах, погребах и клетях. По нашим меркам запасы эти в некоторых случаях были очень большими.
Сохранился интересный документ 1656 года.
Жил-был в городе Полоцке аптекарь. Точнее, жила-была его жена, потому что сам аптекарь на момент происходящих событий отсутствовал - российский царь Алексей Михайлович забрал его ко двору на предмет оказания аптекарских услуг. А жена дома была, варево для свиней варила и вдруг увидела, что ее погреб вода заливает. Оказалось, что неподалеку вели ремонтные работы и нарушили водосток. Аптекарша написала жалобу в магистрат, перечислив содержимое затопленного погреба
: "Капуста солоная, кружаная и сечоная, огурки, морков, репа. Меду хмельного бочок две, в одной бочке 80 кгарцов (примерно равное 302 литрам. - Прим. автора), в другой - 58 кгарцов (219 л). Разных видов горелки (660 л). Пива (226 л) на потребу свою робленое з солоду пшонного". Вот так потреба в пиве.
Три истории
о бытовом пьянстве
Бывало, что потребление спиртных напитков, совсем как в наши дни, заканчивалось печально.
8 февраля 1657 г. Кондрат Скрипка зашел в корчму, чтобы разменять 13 коп. литовских грошей на более мелкую монету и встретил там своего приятеля. "Седячи час немалы и потпивши добре", Кондрат уснул, а очнулся уже дома без кожуха и без денег.
Андрей Елки, закрыв свою лавку, на заходе солнца шел домой. По дороге он встретил своих знакомых, которые стали активно зазывать его "на поседзене на мед, и, за руку взявши, силой в дом утягнули". Посидев немного и видя, что все слишком пьяны, Андрей "поклонившысе всем пристойно" собрался уходить. Но не тут то было. С криками, аналогичными современным: "Да ты нас не уважаешь!" его стали избивать так, что он после три недели с постели не вставал.
14 августа 1657 г. Федор, крестьянин Полоцкого Богоявленского монастыря, отправился на рынок "для купенья собе стравы". Подошел он к лавке некоего Азявенка и "улюбившы", т. е. выбрав себе кусок мяса, спросил о цене. Но пьяный Азявенок сам задал ему вопрос: "А кому ты служишь?" Да вот, объясняет Федор: "Я подданный монастыря есмь". На это Азявенок, который, судя по всему, был униатом или католиком, оторвал кусок мяса и стал бить им Федора "в твар по обеюх щоках, по голове, в плечи и в перси", при этом он обзывал монахов "словами ущыпливыми, Богу и людем обрыдлыми, чого и писать не годытсе".
Посол запорожского войска
1656 год. Переговоры по Виленскому перемирию между Речью Посполитой и Российским государством. На территории северной Беларуси находился, судя по всему с разведывательными целями, посол войска запорожского Роман Ракушка. На ночь он остановился на постоялом дворе в Друе. А утром обнаружил, что у него украли коня и все "прилегающее" к коню имущество, т.е. седло, пару пистолетов, собольи шапки, деньги и серебряную чарку, которую Ракушка, кстати сказать, всегда возил с собой.
Тут вот что интересно: является ли ограбленный в Друе Роман Ракушка и известный Ракушка-Романовский, главный подскарбий украинского казачества и один из вероятных авторов первой украинской национальной летописи "Самовидец", одним и тем же лицом?
Грабили, конечно, и в мирное время. Полоцкий купец Савва Ермолович отправился как-то в дорогу по своим купеческим делам. Проезжал он мимо леса, принадлежащего иезуитам, и увидел, что челядь Гаврилы Шикуцского, нервно оглядываясь по сторонам, рубит деревья. Жадность обуяла Савву - тоже очень захотелось маленько дровишек насечь. Попросил он топор, рукавицы и нарубил воз дров. А когда подъезжал к своему дому, на него напали. Ладно бы дрова, топор и рукавицы отобрали, так еще кожух и свитку сняли и даже бичик, коня стегать, ценой в два гроша и тот с собой прихватили. Подавая жалобу в магистрат, "з великим жалем" жаловался Савва на склонность людей к воровству.
* * *
Заканчивая наш разговор, Максим Гордеев сказал: "В окружающем нас мире меняется лишь материальная сторона жизни, а люди всегда остаются людьми - с их положительными и отрицательными качествами. Что в числе прочего и отражают актовые книги. В них можно найти сюжет для любовной истории, леденящего нервы триллера, остроумной комедии. Моя работа с документами продолжается".
