Кара рака

Случился у человека инфаркт миокарда. Страшно, опасно. Но этот диагноз не повергает пациента и его родственников в бездну отчаяния. А раковый диагноз такое с человеком творит! Почему так?

С этого вопроса началась наша беседа с генеральным директором Российского онкологического научного центра имени Н.Блохина РАМН академиком Михаилом ДАВЫДОВЫМ.

Японская модель нам не указ?

- Я не совсем с вами согласен, - сказал Михаил Иванович. - Инфаркт тоже вызывает ужас. Народ у нас просвещенный, почти все знают, что сердечно-сосудистые заболевания опережают раковые по количеству смертельных исходов.

А российские онкологические беды во многом от того, что в нашей стране считается, будто онкология - удел медиков, что они должны вовремя рак распознать, вовремя назначить лечение и провести его на самом высоком уровне.

- Разве это не так?

- Не совсем так. Весь мир давно признал: онкология - проблема социальная и, учитывая ее крупномасштабность и многопрофильность, должна быть под патронажем государства.

- По-моему, это прописная истина.

- Согласен, прописная. Но в нашей стране она не претворена в жизнь. Образцом для подражания организационной модели может служить Япония. Там государство курирует и финансирует более 40 нозологических программ по различным видам онкопатологии: это рак молочной и предстательной желез, рак желудка, легкого, толстой кишки, лейкозы и так далее. У каждого японца есть пластиковая карта, в которой "заложены" средства на диагностику и лечение. И каждый японец знает, что раз в полгода он проходит через самые современные методы диагностики на выявление онкозаболевания. В том числе спиральную компьютерную томографию, молекулярно-биологические методы ранней, доклинической диагностики. Таким образом Япония в принципе решила проблему своевременного выявления опухоли. А это - основа эффективного лечения любого вида рака. Если посмотреть данные, которые демонстрируют японские коллеги во время симпозиумов, конгрессов, то они обратно противоположны данным, которые представляем мы. У японцев до 80 процентов составляют ранние формы рака. У нас тоже 80 процентов, но запущенных форм. Отсюда и результаты. Крохотная Япония, пережившая Хиросиму и Нагасаки, не имеющая ни металла, ни нефти, ни газа, опережает весь мир не только по продолжительности, но и по качеству жизни. Средняя продолжительность жизни японского мужчины - 84 года. Российский доживает в среднем до 56 лет. Есть вопросы?

- Есть, Михаил Иванович! Мне бы очень не хотелось, чтобы наша с вами беседа превратилась в некий плач Ярославны: все плохо, потому что нет денег и не предвидятся никакие поступления средств.

- Мне бы тоже не хотелось. Тем более что мы никогда не плачем, а интенсивно работаем даже в этих экстремальных условиях. Правда, все, что нам удается сделать, наши западные коллеги порой воспринимают как некое чудо, поскольку все это не потому, а вопреки. Наши возможности в основном связаны с совершенствованием видов лечения. И тут у нас, представьте, есть чем гордиться: более половины онкологических больных выздоравливают.

- Что в данном случае значит "выздоравливают"?

- Это значит, что через пять лет после проведенного лечения у них не возникает рецидивов и метастазов. Таких пациентов мы снимаем с онкологического учета.

Могу более подробно сказать о самом распространенном среди представительниц прекрасного пола раке молочной железы. Около 45 тысяч россиянок каждый год попадают в клешни этого вида рака. Еще 10-15 лет назад практически все они были обречены. Сегодня даже те, у кого запущенная форма, могут быть вылечены. Подобная ситуация при раке яичника и опухоли яичка у мужчин.

Особый разговор о раке легкого. Если угодно, чума ХХ и ХХI веков - не СПИД и, уж конечно, не атипичная пневмония, а именно рак легкого. Каждый год он уносит миллион жизней. Причем не только мужчин, но и женщин. Скорее всего потому, что они в последнее время пристрастились к курению, которое, пожалуй, главный фактор в развитии этой локализации. Так вот, в нашей стране успех может дать только комплексная программа подхода к лечению рака легкого: применение современных препаратов в сочетании с разработанными расширенными операциями.

- Отчего бы это вдруг такие достижения при нашей бедности?

- Дело в том, что в мире идет активный поиск новых противоопухолевых препаратов. Их надо апробировать, внедрять. Россия тут задействована на полную мощность. Наши ученые - соавторы программ. И это уже не экспериментальные разработки, а то, что широко внедряется в повседневную онкологическую практику. Недавно на базе нашего центра и кафедры онкологии Академии последипломного образования под руководством профессора Ирины Поддубной прошло совещание главных онкологов регионов по проблемам рака молочной железы. Нам удалось достигнуть консенсуса по стандартам современного лечения этого вида злокачественной опухоли.

Деньги на стандарты

- Достигли консенсуса. А дальше? Средства на новые методики есть?

- Увы, не везде. Некоторые руководители департаментов здравоохранения заявили, что муниципальных денег в регионе на осуществление этой программы не предусмотрено.

- Выходит, что замечательное совещание и тот замечательный консенсус - не более чем сотрясение воздуха?

- Не согласен. У руководителей большинства регионов мы нашли полное понимание проблемы. Я тут хочу сказать еще вот о чем. Часто, особенно во время всяких предвыборных кампаний, говорится о здоровье нации, о том, что это наш главный приоритет. Но именно в нашей стране эта проблема не решалась десятилетиями и не решена до сих пор. Вот говорят: нужно привлекать в ту же онкологию спонсорские средства, деньги обеспеченных людей. Наверное, нужно. Наверное, можно. Но опыт цивилизованных стран свидетельствует: тон должно задавать только государство. У нас есть обязательное медицинское страхование. Но оно никого не страхует от онкологической напасти. Вот сделали пациенту операцию, назначили курс химиотерапии. Одна ампула современного, эффективного препарата стоит почти тысячу долларов. А таких ампул на курс лечения нужно минимум десять. Кто за эти ампулы станет платить? Даже у нашего федерального центра, головного учреждения в области российской онкологии таких средств нет. И мы вынуждены говорить пациенту: ищите деньги на лекарства. Это нравственная позиция? По-моему, кощунственная. Больной не должен быть озабочен доставанием средств на жизненно необходимые препараты.

- Мрачная картина...

- Мы дошли до некоего края в медицинском обеспечении населения. Изменения необходимы. И никогда мы не дождемся, что они будут идти снизу. Тут, как нигде, нужно государственное волеизъявление, нужна поддержка правительства, Президента. Хотя и местные власти очень многое могут. Например, Москва сумела улучшить условия лечения онкологических больных. Могут сказать: это же Москва - тут все деньги, тут вся власть. Но, поверьте, очень многое зависит от руководителей регионов: вот удалось создать филиал нашего центра в Барнауле, внедрили новейшие технологии, и показатели по диагностике и лечению онкологических заболеваний там неизбежно изменятся в лучшую сторону.

Кому доступны высокие технологии?

- Михаил Иванович! К нам в газету нередко обращаются с вопросом: где лучше лечить ту или иную форму рака? Согласитесь, что в разных учреждениях разные результаты, несмотря на то что есть единые стандарты лечения. Дело в мастерстве врача? В технической оснащенности лечебницы?

- Все факторы имеют значение. Конечно, львиная доля успеха - уровень профессионализма и мощности применяемых технологий. В этом смысле наш академический центр не имеет аналогов.

- Однако не все россияне могут лечиться именно в вашем центре. Как быть человеку, у которого, скажем, тот же рак легкого, но живет он в Хабаровском крае и не в городе, а в глухой деревне?

- Онкологическая служба в России существует уже десятки лет. К счастью, никакие политические катаклизмы не смогли ее до конца разрушить. Хотя разделение на муниципальную и федеральную медицину нанесло существенный ущерб всей службе здоровья. Нашей в том числе. Тем не менее порядок организации медицинской помощи на областном уровне сохранен. А значит, любой гражданин России может получить удовлетворительные стандарты лечения в своем регионе. В особенно сложных случаях пациента направляют к нам.

- Бесплатно?

- Фактически да.

- Что значит фактически?

- Не все руководители здравоохранения регионов охотно направляют пациентов к нам, дабы не тратить региональные страховые деньги на лечение в Москве. По сути, это не что иное, как нарушение конституционного права на выбор врача и места лечения. И это происходит повсеместно.

- Перспективы у отечественной онкологии есть?

- С моей точки зрения, есть. Я это связываю главным образом только с усилением государственной поддержки этой гигантской многопрофильной науки. Я хочу подчеркнуть огромную значимость развития фундаментальных разделов онкологии. Именно они обеспечили прорыв в клинике. Хотя за последние 15 лет мы понесли огромные человеческие потери: лучшие наши ученые оказались по-настоящему востребованными в США и в Европе. Причем это потери не только человеческие, но и финансовые. Люди получили в России блестящее образование, но оказались никому не нужными. За те гроши, которые им здесь платят, они не могут содержать свои семьи. И нет у них никаких условий для внедрения научных разработок. А на Западе они тут же получают целые лаборатории и зарплаты, которые нашим медикам просто не снились. Мы часто встречаемся на международных форумах. Горько и стыдно. Поверьте, многие из них с удовольствием бы вернулись к родным пенатам. Но только даже я, руководитель столь крупного международного онкологического центра, не могу им предложить хоть сколько-нибудь адекватные условия. И уже можно приводить примеры, когда разработки бывших российских коллег мы вынуждены копировать, причем не бесплатно.

- Иногда говорят: настанет день, рак будет побежден. Вы, академик, блистательный онкохирург, ученый, верите в такую возможность?

- Верю. Я оптимист. Рак будет побежден коллективными усилиями многих ученых. Сегодня мы отлично понимаем, как эффективно бороться с этим страшным заболеванием. Осталось донести это понимание до тех, кто должен на государственном уровне осознать значимость этой общечеловеческой беды.