“Пение” канюка, если его можно назвать пением, похоже на отрывистые тонкие звуки: “й-я, й-я, й-я”. Он как бы канючит, выпрашивает подачку. Я научился подражать его “пению”. Отрывисто посвистываю, втягивая в себя воздух. Канюк делает плавный разворот и идет на снижение. Летит к речке, а с высоты к нему, сложив крылья, устремляется его подруга. Возможно, все наоборот, они совершенно одинаковы — где он, и где она различить трудно. Главное то, что они нашли друг друга, и семья состоялась. Совместные полеты — их ритуальные танцы.
В деревне их не любят, называют коршаками, думают, что они таскают кур и цыплят с подворий. Но это не так. Канюки — птицы-мышееды. Выводок канюков за лето истребляет до 1000 мышей и полевок. Они их высматривают зоркими глазами в парящем полете. Очень редко в их рацион попадают птицы, а вот ящерицами, гадюками и ужами канюки не брезгуют.
Канюки или “коршаки”?
В ранние утренние часы, выходя на крыльцо своего дома, я часто вижу над своим огородом двух летающих канюков. Порой они опускаются так низко, что можно разглядеть каждое перышко. Почуяли весну. Всю зиму жил в ольшанике по-над речкой один канюк. По пути к роднику за водой я часто видел его одинокого на старом сухом дереве. Бывало и подкармливал — то дохлой курицей, то потрохами от кролика. Он ко мне привык и подпускал очень близко, но в моем присутствии никогда к еде не притрагивался — гордый очень. Но когда я снова приходил к роднику, то еды уже не было, и по следам на снегу было видно, что это был именно канюк, а не кошка или собака.
