Вместе с массами иммигрантов из Африки и Азии Европа импортирует чужие проблемы, включая межэтническую рознь и религиозный фундаментализм.
В канун Рождества французский президент обратился к нации с важной политической речью. Она не напоминала ритуальное новогоднее послание и не была связана ни с одной из последних международных сенсаций - будь то поимка Саддама или провал евросаммита в Брюсселе, которые могли побудить Жака Ширака публично высказать позицию Франции. Поводом для выступления, которое одни комментаторы назвали программным, другие не побоялись окрестить "историческим", стал, казалось бы, незначительный эпизод, произошедший в одном из французских лицеев парижского предместья. Две ученицы были исключены из школы администрацией из-за их упорного отказа, несмотря на несколько предупреждений, снять на время занятий головной платок, закрывающий волосы, шею и уши, который, согласно Корану (в версии его фундаменталистских толкователей), обязана носить женщина-мусульманка, выходящая из дома.
Со своим уставом
Закона, запрещающего носить в школе головные платки или какие-то другие внешние знаки приверженности определенной религии, во Франции в самом деле не существует. До сих пор решения на этот счет считались частью правил внутреннего распорядка и отдавались на усмотрение администрации, которая должна была опираться на довольно расплывчатое напоминание о светском характере образования во Французской Республике, содержащееся в документе Государственного совета. Конечно, сказать, что французские лицеи может со дня на день закутать исламская "вуаль" - так по-французски называют все разновидности женских мусульманских нарядов, скрывающих от глаз посторонних мужчин то, что им не положено видеть, - было бы преувеличением. Да и поводом для президентской речи и высказанного Шираком предложения о специальном законе, запрещающем ученикам (и преподавателям) на территории государственных школ носить "вызывающие" знаки принадлежности к какой-то религии (мусульманские платки, еврейские кипы и христианские кресты больших размеров), стало не одно только желание облегчить жизнь школьным провизорам. В законе предполагается также указать, что впредь пациенты не вправе настаивать, чтобы их (или их жен, поскольку речь, естественно, касается женщин) не осматривал или не принимал роды врач-мужчина, что чаще всего делают обращающиеся во французские больницы арабы и африканцы.
Президент не зря начал свое выступление издалека - с напоминаний об исторических традициях и устоях, на которых покоится французская нация и государство. Среди них он назвал и разнообразие этнических и культурных корней, давших всходы на земле Франции, и светскую традицию строгого разделения государства и религии, унаследованную от Великой революции, и идущую от Кодекса Наполеона истовую веру в закон как хребет всей государственной структуры, ставшую подлинной светской религией всего общества. Эти три источника и одновременно три составные части и породили знаменитое французское государство-нацию (Etat-Nation), которое французы долгое время считали образцом альянса общества и государства и настойчиво предлагали в качестве модели остальной Европе.
Однако в последние десятилетия XX века начали стремительно меняться и прежняя Европа, и сама Франция. Распад колониальных империй, а потом и падение "железного занавеса" обрушили на запад Европы волны иммигрантов с юга и востока. Самыми сплоченными своей религией и укладом жизни и наименее податливыми к психологической и культурной ассимиляции с преобладающей на континенте христианской цивилизацией оказались мусульмане. Эти переселенцы с другого берега Средиземного моря - из Северной Африки, Ближнего Востока и более отдаленных регионов Черной Африки, Индии и Пакистана - уже сравнительно давно проложили себе дорогу в свои бывшие метрополии и другие страны Европы. Однако только в последние годы, образуя все более многочисленные и однородные сообщества, окружающие европейские столицы сужающимися поясами черных и мусульманских кварталов и предместий, постепенно трансформирующихся в социальные гетто, они, отказавшись от надежд интегрироваться в труднодоступный для них западный мир, обратились к разным формам радикализма.
Свято место пусто не бывает
Содействовала этому и отмеченная в речи Ширака новая черта современной общественной жизни: после банкротства коммунистической идеи "в условиях общего крушения мировых идеологий возникающий духовный вакуум заполняют обскурантизм и фанатизм". Иначе говоря, если в пору условного деления мира на капиталистический и социалистический накапливающиеся внутри западного общества проблемы проступали на поверхности политической жизни в облике классовых антагонизмов, деля политиков (и голосующих за них избирателей) на правых и левых, то сейчас линиями раскола стали границы национальных и религиозных общин.
Добавим к этому, что в условиях глобализации вместе с волнами иммигрантов в дополнение к собственным проблемам Европа начала импортировать многие чужие. Среди них и глобальные, такие как усугубляющийся экономический разрыв между севером и югом и бесправие женщин в традиционных мусульманских общинах, и специфические, региональные. Так, если официальная Европа еще размышляет насчет сроков приема Турции в Европейский союз и выдвигает свои условия, среди которых урегулирование курдской проблемы, то Германия вместе с тысячами рабочих-иммигрантов уже приняла на своей территории Турцию и вынуждена записать ее проблемы, включая курдскую, в свои собственные. Индийцы с пакистанцами нередко вступают в конфликт между собой не на территории Кашмира, а на улицах лондонских предместий. Свою первую психологическую обработку и даже начальный отбор для тренировочных лагерей Пакистана и Афганистана будущие исламские террористы проходят в мечетях Великобритании и Германии и в горах на франко-испанской границе.
Франции среди многочисленных не решенных проблем "третьего мира" досталась особенно острая и застарелая - ближневосточная. Именно на ее территории в силу особенностей давней и новейшей истории оказались сосредоточены самые крупные в Европе еврейская и мусульманская общины. В условиях нерешенного израильско-палестинского конфликта и в атмосфере, подогретой войной в Ираке, к антисемитским и антиарабским настроениям, бытующим среди коренных французов, о чем свидетельствует успех Национального фронта, все чаще добавляются конфликты между французами-арабами и французами-евреями. Они неизбежно захлестывают и французскую школу.
Вспоминавшая об ужасах Варфоломеевской ночи лишь при чтении исторических романов или в кино, Франция вдруг обнаружила, что религиозные войны из романтизированных и романизированных эпизодов ее прошлого могут стать ежедневным кошмаром будущего. В то же время успешно страховавшая французов от внутренних распрей модель Etat-Nation оказалась под угрозой уже потому, что ее важнейшая составная часть - нация - начала двоиться, троиться, расслаиваться.
Платок раздора
Ширак, оказавшийся во втором туре последних президентских выборов лицом к лицу с Ле Пеном, видимо, лучше, чем кто-либо другой, осознавал опасность рокового раскола французского общества на противостоящие лагери и религиозные сообщества. Вот почему, чтобы спасти единое государство, он решил обратиться к тем главным скрепам, которые до сих пор обеспечивали его устойчивость: принципам светской республики и закону. Так, казалось бы, невинная проблема девичьего платка превратилась в вопрос спасения республиканского отечества и рубеж государственной обороны.
"Республика защищается" - под этим девизом на баррикадах борьбы против черного платка (который, впрочем, может быть и белым, не говоря уже о тех его цветных разновидностях, которые успели "выбросить" в свои бутики крупные дома моды), как во время голосования против Национального фронта, объединяются политики разных оттенков.
Разумеется, объявив всеобщую мобилизацию ради спасения республики, французы в очередной раз верят, что указывают путь спасения всей Европе. Далеко не все европейцы готовы с этим согласиться. Несмотря на то, что миграционные потоки создали во многом схожие проблемы в большинстве европейских стран, каждая из них ищет решения в одиночку в соответствии с собственными обычаями, отнюдь не разделяя святую веру французов в то, что один лишь новый закон сможет разрешить новые проблемы.
Англичане, как и в случае с Конституцией, предпочитают тексту традицию, итальянцы, не возражая против исламских платков на головах школьниц, не собираются снимать висящее в каждом классе распятие. Что же до американцев, то они, видимо, желая поквитаться с Шираком за его позицию во время иракской войны, решили заступиться за французских мусульман, выразив озабоченность возможными нарушениями религиозных свобод во Франции в случае принятия закона.
Но и в самой Франции многие понимают, что, для того чтобы справиться с поднимающейся волной религиозного фундаментализма, одного запрета носить платки в школах недостаточно. Если идти этим путем, то сферу запретов надо будет расширять бесконечно, как это, к примеру, сделал мэр одного из французских городков, предписавший новобрачным являться на брачную церемонию только в светском костюме без всяких платков и кип. Ограничив свое законотворчество нарядами, мэр, видимо, не успел подумать о детях, которые родятся от этих браков. А зря - только за два года, прошедшие после 11 сентября 2001 года, больше 300 новорожденных французов получили имя Усама.
P.S. И вот - реакция. После катастрофы самолета в Шарм-аш-Шейхе, в которой погибло много туристов-французов, "ответственность за случившееся" взяла на себя некая организация мусульман-мстителей. Они заявили - это "мусульманский ответ" Франции за покушение на "платки". Так или нет - пока сказать трудно, идет работа по поиску "черного ящика". Но проблема становится все более опасной...
ГРАЧЕВ Андрей.
