Аргументы были необходимы, поскольку в то время Янку Нёманского исключали из партии. Несмотря на то, что список его заслуг перед властью и занимаемых постов был весьма внушителен.
Но в 1937-м он приобрел единственное определение - "вредитель".
Вот уникальный документ Национального архива Беларуси: письмо от 9 сентября 1937 года начальника следственного отдела УГБ НКВД БССР, старшего лейтенанта госбезопасности А.Волчка секретарю ЦК КП(б)Б Волкову.
"По поручению Народного Комиссара Внутренних дел БССР тов. Бермана направляю Вам замечания арестованных вредителей Бондаря и Петровича по вопросу о создании областей в БССР".
"Петрович" - это все тот же Янка Нёманский. Кто же он такой и почему сегодня его звучное имя так мало на слуху?
В упомянутом письме к Н.Ф.Гикало Иван Андреевич Петрович, вошедший в белорусскую литературу под псевдонимом Янка Нёманский, описывает свою бурную биографию. Родился в 1890 году в селе Щорсы Новогрудского уезда в бедной крестьянской семье. В ней к 1900 году было 12 человек. В 1901 году мать Ивана умерла от туберкулеза, за ней "от полного истощения", читай - от голода, пятеро братьев и сестер Ивана Петровича. Умерли его бабушка, дедушка, дядя... Короче, к 1906 году из всей семьи остались в живых только маленький Иван, его отец и тетка, вскоре вышедшая замуж и уехавшая в Сибирь. Отец женился на вдове с двумя детьми. Но через три года и они умерли... Впоследствии отец уедет на заработки в Россию и его след потеряется... Просто какая-то страшная сказка, не правда ли?
В 1905 году Иван поступает в Несвижскую учительскую семинарию.
Обратите особое внимание на этот период его биографии. Несвижская семинария - кузница национальной интеллигенции, спасение для самородков из бедноты. В ней учились и Якуб Колас, и отец Максима Богдановича Адам Егорович, и Кузьма Чорный. Как писал Кузьма Чорный, "гэта была найбольш зручная школа для тых, хто не меў за што вучыцца: там не бралi платы за навуку, а лепшым вучням, якiя добра вучылiся, давалi стыпендыю".
После семинарии Иван Петрович работал сельским учителем, потом поступил в Петроградский университет на историко-филологический факультет. Для бедного деревенского мальчишки карьера, согласитесь, неплохая. Правда, зарабатывать на жизнь пришлось самому - грузчиком в порту, на Калашниковской набережной. "Жил я "в углу", - напишет в биографии Петрович. То есть снимал не отдельную комнату, а угол в общей комнате. Но все же получение высшего образования в то время гарантировало человеку достаточно высокое социальное положение и заработок, так что талантливый самородок из семьи, где все дети, кроме него, умерли с голоду, имел все шансы "выбиться в люди". Но началась Первая мировая война. Будущий филолог был мобилизован в армию и отправлен в школу прапорщиков. Затем - фронт... И революция.
В конце декабря 1917 года Иван Петрович возвращается в революционный Петроград. Какое-то время снова работает грузчиком, расчищает от снега и льда трамвайные пути... Потом возвращается в университет...
А потом его поглощает революционная работа.
Эсер-"тишкист"
В 1918 году Иван в Петрограде начинает работать в Белорусском национальном комиссариате - отделе Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР. Это - начало его карьеры. Тогда же случилась "ошибка", за которую Петровичу придется страшно расплачиваться. В то время большевики сотрудничали с эсерами, левые эсеры работали в комиссариате, и Петрович с ними близко сошелся. Ему предложили стать соредактором газеты "Дзяннiца", первой советской газеты, которая выходила на белорусском языке. Более того, Петрович вступил в партию социал-революционеров, принимал активное участие в ее деятельности, и именно сокрытие этого факта от Коммунистической партии ему впоследствии и ставили в главную вину. Причиной симпатии Петровича к эсерам было то, что они резко выступали против заключения Брестского мира, согласно которому немецким оккупантам отдавалась часть Белоруссии. В этот же период завязалась дружба, которой суждено было тоже повлиять на судьбу Янки Нёманского: с Тишкой Гартным, он же - Жилунович, поэт и глава первого белорусского советского правительства. Петрович и Жилунович вместе редактировали газету "Дзяннiца". Возможно, дружба с Тишкой Гартным, который печатался уже с 1908 года, подтолкнула к творчеству и Ивана Петровича.
Между тем эсеры устроили бунт, который был жестоко подавлен, с большевиками они разошлись конкретно... И Иван Петрович постарался зачеркнуть свое эсеровское прошлое. Он становится командиром Красной Армии, воюет с войсками Юденича, с белополяками. А с 1922 года Янка Нёманский - видный государственный и общественный деятель молодого белорусского государства. Он - идеальная для этого личность, так же как и его друг Тишка Гартный. Выходец из беднейших слоев, образованный, талантливый человек и убежденный коммунист. Иван Петрович работает заместителем председателя Госплана БССР, становится членом ЦИК БССР, академиком Белорусской Академии наук и так далее, перечислять можно долго. Состоялась и литературная карьера: в 1925 г. выходит сборник рассказов "На зломе", в 1927-м печатается повесть "Партызан". Янку Нёманского зачисляют в последователи "тишкизма" - это словообразование от имени поэта Тишки Гартного. Характерные черты "тишкизма" - зацикленность на классовой борьбе, пафосность, лозунговость. Вслед за Тишкой Гартным Янка Нёманский вступает в "Маладняк", потом входит в правление "Полымя", литературную организацию, созданную для того, чтобы усилить марксистские позиции в сравнении с "разложившимся" "Маладняком". По-разному можно оценивать творчество Янки Нёманского, но в таланте отказать ему нельзя. И сегодня в интернете можно найти его рассказ "Над Кроманню", напечатанный в 1922 году в журнале "Полымя". Это был дебют, но и сегодня произведение о легендах лесного озера Кромань и людях, которые жили на его берегах, читается с интересом.
Один из многих
Когда Янку Нёманского арестовали 26 апреля 1937 года, была конфискована вторая часть его романа "Драпежнiкi". Судьба той рукописи неизвестна, скорее всего, она сожжена вместе с тысячами рукописей других арестованных литераторов и ученых. Вот фрагмент протокола обыска, произведенного при аресте:
"Изъято:
4 тетради, разная переписка, блокнотов 11 штук, 10 книг под ред. Петровича, книга "Война с белополяками", журн. "Полымя" - 25 штук, "Красная новь" - 2 шт., 2 книги под редакцией Некрашевича, 1 книга под ред. Дунца, 1 книга под ред. Гартного и разн. книги - 7 шт., вся переписка и документы..."
Иван Петрович не мог не знать о готовящейся ему судьбе. Годом ранее был арестован его друг, Змитер Жилунович, от пыток он сошел с ума и был переведен в Могилевскую психиатрическую лечебницу, где покончил с собой. Мало кто из руководящих кадров и творческой интеллигенции уцелел в 1937 году от тотальной "чистки". На мартовском пленуме ЦК КП(б)Б 1937 г. председатель Совнаркома Голодед заявил, что с 1 января 1932 г. по 1 января 1937 г. число исключенных из партии составило 42 процента от общего количества, и дал понять, что "считает это перегибом". А первый секретарь ЦК КП(б)Б Н.Ф.Гикало, наоборот, в записке на имя Ежова предлагал исключенных из партии выселять из БССР.
Пройдет немного времени. Будет арестован и расстрелян Гикало, Голодед покончит с собой.
Вот отрывок из воспоминаний писателя Василя Хомченко, прошедшего северные лагеря, о пребывании в минской тюрьме НКВД: "...у той камеры сядзелi паэты, яны чыталi складзеныя там паэтычныя радкi. Па суседству з нашай камерай - даведалiся па перастуку - пакутаваў Мiкола Хведаровiч, у другой - Мiхась Чарот, Юрка Лявонны. У маёй камеры знаходзiлiся ажно тры лiтаратары: пiсьменьнiк i акадэмiк Янка Нёманскi, паэты Янка Тумiловiч i Масей Сяднёў - студэнт пэдагагiчнага iнстытуту, таленавiты хлопец. Камера наша, разлiчаная ў нармальны час на чатыры чалавекi, змяшчала тады ажно дзесяць. Дыхаць не было чым, вось i iшла пара з акенца, як з лазнi. З тых вязняў - аднакамернiкаў уцалелi я i Масей. Астатнiх расстралялi".
Наркомы внутренних дел тех лет перед своим попаданием в мясорубку грозно призвали "снять белые перчатки" в "работе" с "врагами народа". Но обреченные надеялись до последнего. Пытались реабилитироваться. О чем и свидетельствует письмо секретарю ЦК Волкову о замечаниях "арестованных вредителей Бондаря и Петровича по вопросу о создании областей в БССР".
Голоса из камеры
Как возникли эти заметки? Как раз в это время вопрос о районировании советских республик стоял очень остро, этим вопросом занимался сам Сталин. Возможно, арестованных "спецов" привлекли к этому делу по приказу свыше. В таком случае им могли создать более-менее подходящие для работы условия. Возможно, они по своей инициативе решили доказать советской власти свою полезность.
О личности Г.Бондаря мы знаем крайне мало. Он был автором статьи "Пакончыць з рэшткамi нованароднiцтва", критиковавшей книгу известного ученого М.Довнар-Запольского по истории экономики.
"Вредитель Бондарь" в своих заметках считает, что "Административное районирование должно основываться на размещении энергетики, промышленности и на специализации сельского хозяйства".
Бондарь предлагает: "Исходя из экономического районирования БССР лучше всего можно поделить на четыре части: 1). Северная часть, с Полоцко-Витебско-Оршанской группой административных районов; 2). Центрально-восточная часть, с Могилевско-Кричевско-Рогачевской группой административных районов; 3). Центрально-западная часть, с Минско-Бобруйско-Слуцкой группой административных районов и 4). Южная часть с Гомельско-Мозырско-Туровской группой административных районов".
Что касается областей, то Бондарь предлагает, чтобы их тоже было четыре, исходя из предыдущего разделения: Витебская, Могилевская, Минская и Гомельская.
(Напоминаем, что дело происходило до объединения с Западной Белоруссией, поэтому не ищите в списке такие города, как Гродно и Брест.)
"Вредитель Петрович" предлагает деление Беларуси на 5 областей: Витебскую, Минскую, Могилевскую, Бобруйскую и Гомельскую.
"4. Бобруйская область. К ней относятся нынешние районы: Бобруйский, Глусский, Жлобинский, Краснослободский, Кличевский, Кировский, Любаньский, Осиповичский, Паричский, Рогачевский, Старобинский, Стародорожский.
Всего 12 районов.
Центр области - город Бобруйск.
Производственная специализация - деревообрабатывающая и пищевая промышленность, в сельском хозяйстве - зерновые культуры, картофель, крупный рогатый скот, свиноводство.
5. Гомельская область. В нее войдут теперешние районы: Брагинский, Буда-Кошелевский, Ветковский, Гомельский, Добрушский, Домановичский, Ельский, Житковичский, Копаткевичский, Комаринский, Лельчицкий, Лоевский, Мозырский, Наровлянский, Петриковский, Речицкий, Святиловичский, Туровский, Тереховский, Уваровичский, Хойникский, Чечерский - всего 22 района.
Центр области - город Гомель. Связан с территорией железной дорогой Москва - Гомель - Зап. граница СССР и жел. дор. Минск - Бахмач, Ленинград - Киевским шоссе, судоходными реками Днепр и Припять.
Производственная специализация: металлообрабатывающая, деревообрабатывающая и пищевая промышленность, в сельском хозяйстве - зерновые культуры, крупный рогатый скот. В перспективе - как в Бобруйском и юго-восточных районах Могилевской области - коноплеводство".
Заканчивается заметка "вредителя Петровича" так:
"Эта наметка только первоначальная. При проработке нужно уточнить вопрос отнесения того или иного района к областям (напр. Толочинский, Рогачевский, Кормянский и др.), а также и целесообразность дальнейшего существования некоторых районов в нынешних их границах".
За этими словами ясно читается отчаянная надежда, что "начальство" поймет, сколько пользы может еще принести автор записки, что именно он сможет доработать "первоначальную заметку" и все, что нужно, уточнить...
И ведь не зря эти заметки были не просто подшиты в дело следователями, а перепечатаны и представлены самому высокому начальству. А начальство не только уничтожало, оно также думало о государственных делах. Так из следственных подвалов письмо попало в ЦК.
Расправа с семьей
Но в то время никакие научные разработки не спасали.
"Постановление
1937 г. мая, 10 дня. Я, инспектор при наркоме Внутренних дел БССР, лейт. Гос. Без. Кац М.И., рассмотрев следственное дело № 9751, нашел:
Материалами следствия в достаточной степени установлено, что Петрович И.А. состоял членом национал-фашистской организации в БССР и проводил организационную, вредительскую и разрушительную к-р деятельность.
На основании ст. 128 УПК БССР
Постановил:
Петровича Ивана Андреевича привлечь по настоящему делу в качестве обвиняемого, предъявив ему обвинение по ст. 68, 69, 70, 72, 76 УК БССР".
Янка Нёманский был расстрелян 30 октября 1937 года вместе с поэтами Тодаром Кляшторным и Юлием Таубиным.
Но на этом не кончилось. У Нёманского остались жена, Глафира Дмитриевна, и трое детей. Теперь они были "члены семьи врага народа".
Глафира Дмитриевна родилась в России, имела высшее образование, то есть была из среды интеллигентной. Видимо, Янка Нёманский познакомился с ней во время своей "краснокомандирской" деятельности. В 1922 году в Новгороде у них родился сын. На время ареста мужа Глафира Петрович работала старшим экономистом Наркомата лесного хозяйства.
Ее арестовали 4.11.1937 г. в Минске по адресу: ул. 11 Июля,
д. 18/7, кв. 2., 28.11.1937 г. особым совещанием при НКВД она была осуждена как "член семьи расстрелянного врага народа" и "соучастница его контрреволюционных преступлений". Глафиру Дмитриевну осудили на 8 лет лагерей. Наказание она отбывала в Акмолинском отделении Карагандинского концлагеря НКВД Казахской ССР, знаменитом АЛЖИРе - Акмолинском лагере жен изменников Родины. Освобождена 25.11.1945 г.
Любили звучные тогда названия... Спустя две недели после матери арестовали и пятнадцатилетнего сына Ивана и Глафиры Петрович, Андрея, учащегося Минского дорожно-механического техникума. Его осудили на 5 лет как "члена семьи врага народа". Мальчик не вынес заключения и, не дожив до шестнадцати, умер в Северно-Уральском лагере НКВД в Свердловской области.
Глафира Дмитриевна уцелела. После освобождения она жила в Витебске у дочери Лидии. Разумеется, подавала прошения о реабилитации всей семьи. В 1956 году она и ее погибший сын Андрей были реабилитированы. В 1957 году реабилитировали и Ивана Петровича. Вот отрывок из заключения главного военного прокурора:
"Дело по обвинению Голодеда, по заданию которого Петрович якобы проводил вредительскую деятельность, а также и дело по обвинению Жилуновича, который якобы завербовал Петровича в фашистскую организацию, в настоящее время прекращены за отсутствием состава преступления.
В заключении также указывается, что бывшие работники НКВД БССР Берман, Врачев, Волчек и Завадский, причастные к аресту Петровича и к расследованию его дела, за нарушения законности были осуждены в 1939 году.
С учетом вышеизложенного в заключении ставится вопрос об отмене приговора и прекращении дела Петровича за отсутствием состава преступления".
Янку Нёманского реабилитировали. А вот с "партийным делом" оказалось сложнее. Выписка из протокола № 84 заседания бюро ЦК КПБ от 10.09.1957 г. гласит:
"Решением Минского горкома КП(б)Б от 7 декабря 1935 года Петрович И.А. исключен из партии за скрытие при вступлении в ВКП(б) своего пребывания в эсеровской организации и как принятый в партию с нарушением устава ВКП(б).
Петрович Иван Андреевич исключен из партии в 1935 году правильно, как принятый в партию с нарушением устава ВКП(б). Отказать в посмертной реабилитации его в партийном отношении".
Был человек...
Произведения Янки Нёманского сегодня мало известны. В 1984 г. они вышли отдельной книгой "Творы".
