В поисках утраченного: мед на столе у белорусов на фотографиях начала ХХ века

Каля вуха завiруха, а на вулiцы кiрмаш

О том, что мед — это не только вкусно, но и полезно, человечество догадалось задолго до нашей эры. Он был не только лакомством, но и основой для лекарств народной медицины, обязательным угощением во время знаковых событий. Мед подавали на стол на свадьбах. При зажженных свечах им угощали молодых, встречая в родительском доме. Каша с добавлением меда была обязательным блюдом во время христианских праздников. Мед называли даром, а пчелу — божественным созданием.

Ярмарка в Лиде. Продажа меда и медовых пирогов. Начало ХХ века.

На старинном фото — семья в праздничный день. Отец, мать и дети сидят в белых, расшитых орнаментом «кашулях» под святыми «абразамi». Перед ними на столе хлеб и большая тарелка с медом.

Белорусская семья в праздничный день. На столе мед и хлеб. Начало ХХ века.

В давние времена лакомство от крылатых работниц было единственным сладким продуктом в рационе. Ведь сахар на наших землях появился только в XI—XII веках и долго был доступен исключительно знати. Поэтому крестьяне старались добывать мед, занимаясь бортевым пчеловодством, или бортничеством.

Пчелиный мед у белорусов был символом дружбы. По народным поверьям, даже враг, которого угостили медом, впоследствии мог стать другом. На белорусских землях был известен обычай «Сябрыны». Суть его в том, что пчеловод дарил односельчанину рой пчел. Затем человек, впервые получив мед, половиной его делился с дарителем. Так увлечение сладким промыслом закрепляло дружбу на долгие годы. Благодарить соседа за подаренных пчел действительно стоило. Продукты пчеловодства — воск, прополис, пыльцу, пергу, маточное молочко — использовали при изготовлении разных снадобий. К слову, воск, смешанный с барсучьим жиром, избавлял от кожных заболеваний. А еще из него делали свечи. В случае хвори лепили фигурки нездоровых частей тела и приносили их в храм, молились за скорейшее исцеление. Мед и воск на наших землях были в числе основных торговых продуктов и даже служили денежным эквивалентом.

Ульи в окрестностях Гродно. 1925 г.

Дикие пчелы селились в чистых сосновых борах. Оттого их и называли боровками. В древние времена, чтобы добыть мед, деревья с пчелами попросту поджигали. Люди получали лесной продукт, а вот сами пчелы гибли. Но позже придумали способ сбора меда без уничтожения насекомых. Для этого предприняли попытку их приручить.

Первые письменные упоминания о занятии восточных славян пчеловодством во многочисленных источниках относятся к Х веку.

Житин. Осиповичский р-н. Ульи на деревьях. Начало ХХ века.
В лесу отыскивали деревья с дуплами-бортями, где селились дикие пчелы, выкуривали их дымом и изымали мед. А затем стали делать пчелиные борти — первые улья. Находили сосну или дуб, осину или липу, выдалбливали дупло. Сверху жила пчелина семья, а посередине было место, где пчелы мастерили соты. Лаз в борть закрывали досками. Рядом высверливали отверстие, через которое пчелы могли вылетать на волю и возвращаться обратно.

Бортничество требовало большой концентрации внимания, а также знаний о поведении и психологии пчел. Профессиональные навыки передавались от отца к сыну. С самого детства будущие пчеловоды постигали секреты этого промысла. Ведь пчелы велись далеко не у каждого.

Самые заветные таинства ремесла, сакральный смысл заговоров и магических действий во время «общения» с пчелами старый борт­ник передавал наследнику как дар знахарства только перед смертью.

В издании Гуркова и Терохина «Радавод сонечнага племенi» приведен вот такой заговор для пчел, чтобы молодой рой не улетел: «Вось там, пчолкi, святлiца — новая, цясовая, адмысловая. Жыць вам тут i быць сто лет i зiм i дзвесце дзяцей павадзiць. Параней уставайце, сваiх дзетак пабуджайце i пасылайце iх у цёмныя лясы, у шчырыя бары. Майце шум баравы, майце роў трудавы, мядзведжу лапу, воўчы хвост. Саграбайцеся, змятайцеся. Як мацi зямлi свайго месца трымайцеся...»

В «Описании Кричевского графства» (1789 г.) Андрей Мейер сообщает о нередких находках в то время в кричевских лесах старых бортей с многолетними запасами темно-бурого залежалого меда до 8—12 пудов (150—200 килограммов) в каждой. По давнему обычаю человек, который нашел в лесу борть, получал на нее право собственности и ставил при этом на дереве условную метку-оберег, или «знамя». Крестьяне использовали не только природные дупла-борти, где селились пчелы, но и делали новые, вырезали в стволах деревьев с солнечной стороны.

Крестьяне, шляхта, однодворцы на своих усадьбах заводили пасеки на сотни ульев. Сначала это были преимущественно колодные ульи. Их еще называли «стояки» и «лежаки». Встречались также соломенные ульи — «соломянки». Для их изготовления использовали недозрелую рожь. Стебли скручивали в жгуты, переплетали лозой, хвойными кореньями. Получался своеобразный «куфар». Были для крылатых работниц и домики, плетенные из лозы. Такие ульи сначала поднимались на деревья, а потом их начали ставить вблизи усадеб. Летом, когда зацветали луговые травы, липа, гречиха, вереск, пчеловоды грузили ульи на сани и отвозили на десятки верст в места медосбора.

Беление воска в Буйничском монастыре. Начало ХХ века.

В Беларуси были известны целые деревни профессиональных пчеловодов. Об этом свидетельствуют и названия поселений Бортники, Бортновичи, Колодники. Особенно славились мастерством и навыками потомственные борт­ники села Стодоличи на Мозырщине, где традиции сбора меда диких пчел сохранялись до ХХ века.

Изготавливались и колодные ульи. Их также называли бортями либо колодами. Они представляли собой двудонный отрезок ствола толстого дерева, выскобленного изнутри. Колоды расставляли на деревьях на высоте до 15 метров в липовых и березовых рощах поблизости вересковых болот и пойменных лугов, богатых медоносами. Суть в том, что пчеловоды забирались на дерево, перекинув через сук жень — длинную, в 30 метров, веревку, сплетенную из крепких ремней или пеньковых ниток. На одном конце было установлено седло для бортника, на втором — крюк и две петли. Мед собирали в специальную посуду — лазбень, берестень, «лiваўку». При благоприятной погоде пчеловод получал по два и более пудов меда с каждой борти. Лучшим считался липовый мед. Его еще называли липовей. Он был «празрысты i чысты, як крынiчны струмень».

Ульи в Беловежской пуще. Начало ХХ века.

Нередко борти размещали и в помещичьих лесах. При этом крестьяне должны были платить дань. В конце XIX века она могла составлять до 50 копеек с каждого улья.

Для охраны колод и бортей от лесных хищников — медведей и куниц, которые ловко лазали по деревьям и лакомились медом, — доступ к бортям перегораживали площадками, в которые набивали гвозди. Наказание было продумано также и для людей, задумавших посягнуть на чужой мед. Злоумышленникам грозили немалый штраф или даже смертная казнь.

Ульи на Полесье. 1920-е годы.

Со временем борт­ничество стало терять популярность. Уменьшались площади лесов, а следовательно, и количество бортей. А когда разработали технологию получения сахара из свеклы, мед уже не был единственным сладким продуктом в рационе человека. Цена на мед падала, и бортникам оказалось невыгодно заниматься ремеслом. С изобретением рамочных ульев, которые позволяли получать мед, не затрачивая при этом множество сил и времени, бортничество и колодничество постепенно стали забываться. На смену им пришло пасечное пчеловодство.

kuzmich@sb.by

Фото из личной коллекции Владимира ЛИХОДЕДОВА.
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter