Калимэра, калиспэра, калинихта!

Я лежу на спине на ровной глади Ионического моря. Оно разноцветное — не менее 5 оттенков синего, теплое и очень соленое. Слышу доносящийся с берега детский смех, крики чаек, даже шелест кипарисов. Выхожу на берег, ложусь на шезлонг, потягиваю фредо капучино, закрываю глаза, и вдруг в голове возникает мысль: «А в редакции в это время планерка…» Но я не в редакции, я на греческом острове вечных возвращений — Корфу. Впереди — 10 дней неги, путешествий, открытий и встреч.

Греки — удивительные. Гуру мировой экономики кричат о кризисе, многомиллиардной задолженности и бедности этой страны, о сокращении зарплат, пенсий и пособий, о тотальной безработице, а эллины — счастливы. Они не спеша пьют вино на узких мощеных деревенских улочках и разговаривают друг с другом. Обсуждают все: от планов на урожай оливок и футбольных новостей до перипетий большой политики. Они ленивы до невозможности: идеальный климат позволяет несколько раз в год собирать урожай, а вокруг домов коренного населения не видать привычных грядок с капустой и огурцами. «А зачем? — удивляются они. — Все необходимое нам доставят с материка».

— Калимэра! — киваю греческим дедушкам, которых отрываю от красного полусухого и преферанса. Пожелание доброго утра по-гречески явно по душе старцам. Мы заблудились на горных серпантинах, прошу помощи. Два-три слова по-английски, почти беззубая улыбка, горсть черешни на дорожку — верный путь быстро найден. Проезжая маленькие горные деревни, не раз удивляюсь: с самого утра в тавернах собираются мужчины. Поговорить, покурить, выпить холодного вина. В Элладе все неторопливо. Здесь некуда спешить, нет беготни, толчеи и заторов, с которыми ежедневно сталкиваются жители больших городов. Многие магазины на Корфу не работают по выходным, а в обеденный перерыв закрываются на два-три, а то и четыре часа. Туристы жалуются: хотим деньги потратить, а все закрыто!

Кажется, что деньги и материальное благополучие для местных не самоцель. Древняя греческая бабушка в окружении котов сидит на пороге своего дома. Улыбается приезжим, что-то доброе говорит маленьким иностранным детям. По виду ее понятно: она счастлива. Кажется, будто только ей известна какая-то важная тайна. Улыбаюсь в ответ, стираю с рук мед, капающий с пахлавы, желаю доброго дня: снова «Калимэра!».

Остров, ставший последним этапом путешествия Одиссея, возвращавшегося домой двадцать лет, влюбляет в себя с первого взгляда и сразу получает прописку в сердце. Оливковые рощи, бескрайнее бирюзовое море, дороги, по которым когда-то ходил и ездил писатель-натуралист Джеральд Даррелл, чьей трилогией о Корфу зачитывались советские дети, ликер из кумквата, нуга из миндаля, косметика с оливковым маслом — моего зрения, обоняния и вкусовых рецепторов едва хватает на все. Греки просты как валенки, вернее, лучше, наверное, сказать — как сандалии.

— Калиспэра! — желает доброго вечера владелец офиса по аренде скутеров Спирос. — Тебе здесь нравится?

— Нравится, — не скрываю удовольствия.

— Так оставайся! Я тебе работу дам!

На вопрос: «А что за работа?» — бесхитростно и широко улыбается и разводит руками: — А какая разница, главное, что тебе нравится!

Они такие, эллины с острова Корфу. Не совершают глобальных сделок и важных дел без помощи великого православного святого — святителя Спиридона Тримифунтского, мощи которого находятся в столице острова — Керкире. Они улыбаются и шутят, словно живут в самом лучшем месте на земле, который обходят беды, горести и плохие новости. Они видят радость, не обладая большим материальным достатком. Лишь бы не было дождей, лишь бы созрел виноград для вина, лишь бы вернулись сюда еще разок те туристы, кто хоть раз уже здесь побывал.

А мы вернемся. Сюда, на остров, где самые яркие звезды, нельзя не вернуться

— Калинихта! Спокойной ночи!