Лишь недавно перекочевав из категории научной экзотики в разряд привычных процедур криминалистической экспертизы, ДНК-тестирование было не только взято на вооружение белорусскими следователями, но и, что называется, «пошло в люди». В той же лаборатории молекулярно-биологических исследований НИИ проблем криминологии, криминалистики и судебной экспертизы Министерства юстиции Беларуси, которая помогает распутывать сложнейшие уголовные дела, сегодня каждый желающий может заказать свой генетический профиль или установить любой вид кровного родства. Сделано это будет на том же уникальном оборудовании теми же специалистами, а потому в достоверности выдаваемого документа сомневаться не приходится.
Расшифровывая природный «штрихкод», которым помечен каждый организм, ученые отнюдь не вторгаются в тайны личности, которые можно потом использовать против человека, например, при приеме на работу. Во всяком случае, при сегодняшнем уровне науки это невозможно. С помощью специальных ферментов из молекулы ДНК «вырезаются» строго определенные участки – так называемые локусы. За какие наследственные признаки они отвечают? За цвет волос, черты характера или форму ушей — это пока не установлено. Но совершенно четко видно, что каждый из 16 выделенных локусов имеет строго индивидуальный набор «типовых» фрагментов, и эту информацию можно прочитать, размножив их в специальной среде и подвергнув затем электрофорезу. В результате получается что-то вроде знакомой всем со школьной скамьи хромотограммы, где каждый фрагмент занимает в шеренге штрихов строго отведенное ему место.
Чем в более близком кровном родстве находятся люди, тем больше совпадает рисунок. Дети наследуют от родителей по 50 процентов материнских и отцовских аллелей, то есть различных форм одного и того же гена, что позволяет нарисовать генеалогическое родовое «древо», на котором свои места отведены отцу и сыну, дедушке и двоюродному племяннику. Ни при ручной обработке, которая практиковалась ранее, ни при использовании новейших автоматических анализаторов ДНК, которыми оснащена лаборатория, ошибок не бывает. Тем более, если речь идет не о биологических образцах с места преступления, которые могут и пострадать от внешнего воздействия, а о пробах, взятых в стерильных условиях лаборатории. Отбор проб, кстати, совершенно безболезненный. Берется лишь мазок с внутренней стороны щеки.
Как выясняется, спрос на новую услугу науки есть и постоянно растет. Разумеется, иметь на руках некую графическую и буквенно-цифровую абракадабру — собственный ДНК-код – люди хотят не из чистого любопытства. Кто-то, чья профессия связана с риском для жизни или бизнесом, хочет при трагическом развитии событий облегчить спасателям или милиции поиск самого себя или хотя бы своего тела. Для кого-то важно оставить своим потомкам личный генетический портрет на тот случай, чтобы они, когда наука дорастет до понимания смысла записанных сведений, смогли определить, какие врожденные заболевания или наклонности они рискуют унаследовать от предка. Это важно для того, чтобы не спровоцировать запуск механизма такой «бомбы» или правильно назначить лечение, если нежелательный процесс в организме уже пошел. Некоторые предприниматели хотят с помощью ДНК-диагностики убедиться, что дети, которым останется отцовское дело, действительно их.
Впрочем, что касается установления отцовства, то этот вопрос в подавляющем большинстве случаев поднимают женщины, и такие исследования на основе юридического договора с заявителями ученые проводят чаще всего. Ситуация, увы, типичная: растет ребенок, но мужчина категорически не желает признавать, что он и есть тот самый «аист», который принес малыша. Можно, конечно, довести дело до суда, и тогда экспертиза ДНК будет проведена по его решению даже вопреки личным желаниям. Но, немного потратившись, истину можно установить и мирным путем. При этом стороны сожгут гораздо меньше нервных клеток, а в некоторых случаях и вовсе смогут избежать публичного конфуза. Ведь еще не факт, что если женщина обратилась к помощи экспертизы, то ответ будет в ее пользу.
— Как показывает наша практика ДНК-тестирования, примерно в 10 процентах случаев мужчина, на которого указывает мать, действительно не имеет к ребенку никакого отношения, — говорит заведующий лабораторией кандидат биологических наук Иосиф Цыбовский. — К слову, в делах, где экспертное исследование инициирует мужчина, его отцовство не подтверждается в 30–40 процентах случаев. С каждым годом число обращений к нам увеличивается, и это можно только приветствовать, так как на рассмотрение спорных дел не отвлекаются суды, а сами конфликтующие стороны, не побывав в роли истцов и ответчиков, сохраняют более нормальные отношения. В связи с этим я хотел бы поделиться интересным наблюдением. Когда почти полтора десятка лет назад мы только начинали проводить подобные исследования по договорам, то в коридоре у дверей лаборатории постоянно вспыхивали яростные конфликты между супругами, пришедшими сдать анализ, – настолько предмет спора был для них болезненным. Сегодня же в ходе процедур многие, как правило, мило беседуют, и со стороны никак не скажешь, что эта пара на грани разрыва. То ли очередное поколение так легко относится к проблеме отцовства, то ли новые возможности науки, которая дает шанс быстро разобраться с подозрениями, не позволяют доводить конфликт до предельной нетерпимости?
В ДНК-диагностике белорусские ученые не были пионерами, но, быстро освоив зарубежную технологию и оборудование, смогли выйти на уровень самых продвинутых в этой области научных центров и сегодня ничем не уступают аналогичным институтам на постсоветском пространстве. В Минск даже едут стажироваться из бывших союзных республик, причем особую притягательность белорусский опыт имеет из-за того, что нашим ученым-криминалистам благодаря сотрудничеству с коллегами из Института генетики и цитологии Национальной академии наук Беларуси и Института общей генетики Российской академии наук удалось покончить с разорительной зависимостью от зарубежных поставщиков тест-систем. Все необходимые реактивы, которые не уступают по качеству импортным, они сегодня производят сами, и это позволило в 10–20 раз снизить затраты.
Как считают медики, наступивший век будет веком ДНК-анализа, и уже сегодня совместно с учеными они развивают новые методы распознавания наследственных болезней, тестирования медицинских препаратов и терапевтических средств. ДНК-экспертиза открывает и новые перспективы для обнаружения таких, например, невидимок, как вирус иммунодефицита человека. Сегодня его следы обнаруживают по антителам, которые организм вырабатывает в ответ на вторжение пришельца, а потому распознают опасность слишком поздно. Новая же диагностика позволит фиксировать в биологической пробе непосредственно ДНК вируса и начинать с ним борьбу тогда, когда он еще не окреп. Та же тактика, по мнению ученых, применима и в борьбе с диабетом, онкологическими и многими другими заболеваниями, причем в некоторых случаях дело можно будет поправить даже не лекарствами, а изменением образа жизни.
