Парадоксальная ситуация складывается уже не один год: Беларусь в числе лидеров мирового производства льна и при этом одновременно закупает его за границей. Ларчик открывается просто. Производим преимущественно короткое волокно, которое сами перерабатываем и задешево продаем другим, а импортируем длинное для выпуска высококачественных тканей. Переработчики жалуются: закуплено современное оборудование, а отечественного сырья высоких номеров для него нет. Мечта о белорусском батисте по-прежнему остается нереализованной.
Почему говорю об этом сейчас, когда еще повсюду лежит снег? Да потому, что через полтора месяца, когда сеялки с семенами долгунца выйдут в поле, будет поздно. Нужно уже сегодня-завтра четко знать, на каких полях будет возделываться белорусский шелк. К сожалению, в этом вопросе наши льноводы никак не могут определиться с методикой. Приведу пример. ОАО «Минскобллен» обратилось в Институт льна с просьбой разработать для него конкретные рекомендации прогнозируемой урожайности льнотресты. Дать их только по представленной информации о балльной оценке почв по районам Минской области, конечно же, было бы делом нереальным.
Для этого необходимо иметь основательные данные по каждому льняному полю в разрезе конкретных участков: гранулометрический состав почвы с указанием подстилаемой породы, содержание гумуса и подвижных фосфатов, калия, цинка, бора, меди, другие исходные параметры. По сути, речь идет о предоставлении ученым-льноводам книг истории полей. Если они ведутся формально или их вообще нет, какие рекомендации рассчитывают получить механизатор, агроном или руководитель предприятия?
Архиважный вопрос при подборе почв для льна – уровень их кислотности. Агрономы предоставляют информацию по ней опять же в целом по полям, которые состоят из нескольких участков, и на каждом из них этот показатель варьируется от оптимального до малопригодного и непригодного. Таким образом, за ее средним показателем скрывается истинная характеристика отдельных элементарных участков, на которых впоследствии лен поражается кальциевым хлорозом, теряется урожай.
Немало проблем и с севооборотами. Заведующий отделом агротехники Института льна доктор сельскохозяйственных наук Владислав Прудников полагает: существующие рекомендации и инструкции по поддержанию оптимальных интервалов кислотности очень условны и нереальны в производственных условиях. Как можно устроить севообороты «со льном, картофелем, люпином, овсом, озимой рожью» или «зерно-травяно-пропашной с кукурузой, корнеплодами» и даже «зерно-свекловичный» при сложившейся в республике структуре посевных площадей сельскохозяйственных культур? Такие предложения красиво выглядят на бумаге, но на практике это сплошная утопия.
Что же можно реально сделать в оставшееся до выхода в поле время? Институт льна предложил 24 льнозаводам провести оценку пригодности полей для посева льна-долгунца в 2016 году. Ученые разработают для каждого конкретного участка и систему применения минеральных и микроудобрений. Готовы помочь в решении других проблем. Главное, чтобы производственники не работали на глазок, не по принципу авось что-то получится. Издревле в народе говорили: лен любит поклон. Тогда речь шла о физических усилиях. В век машин тоже надо кланяться. Но уже технологиям, научным разработкам.
Можем ли мы в ближайшие годы переломить ситуацию, отказаться от французского волокна и производить белорусский батист, от которого будут без ума модницы всего мира? Да. Но для этого нужно поставить четкие ориентиры для производителей сырья. Треста должна достичь средних номеров 1,5—1,7 (в прошлом году — 1,05), урожайность льноволокна 14—15 центнеров с гектара (10,2) с номерами 13—15 (11,7), доля длинного волокна в общем объеме сырья —50 процентов (30). Только тогда переработчики скажут спасибо льноводам, а Оршанский льнокомбинат сможет выходить с конкурентоспособной продукцией из отечественного сырья на мировой рынок. А на закупку длинного волокна высоких номеров не понадобится тратить валюту.
Николай МАРКЕВИЧ, научный сотрудник информационно-аналитического отдела РУП «Институт льна»
