— Как вы относитесь к вынужденному переходу театра в онлайн-формат?
— Всевозможные онлайн-показы — это не театр. Там отсутствует главное: живое общение, основная составляющая театра. Увы, онлайн-читки выявили несостоятельность молодых актеров в профессии… Произносят текст, не понимая, что они говорят.
Что же делать? Как нам жить сегодня? Вспомним Антона Павловича Чехова: «Нужны новые формы». К 30-летию нашего молодечненского театра, которое мы будем отмечать в феврале, я придумал формат двойного бенефисного вечера. Мы сыграем 25 спектаклей, каждый из членов труппы, каждый артист выберет свой спектакль. Он будет сыгран на сцене, а вторая половина вечера — это общение со зрителями в фойе. Встреча-исповедь, встреча-признание. Мы не прячемся за декорации, за свет и все остальное. Это потребует от актеров особых навыков. Этим сегодня практически никто не владеет. Я знаю это по практике, по себе. Вот этим я как худрук займусь и постараюсь, чтобы они максимально выявили там свою индивидуальность. Они попоют, почитают, поговорят. Это сложно, я буду репетировать с каждым. И это новая форма продвижения театра. А в феврале мы с артистами Сергеем Корзеем и Еленой Рахмангуловой сделаем большой праздничный вечер.
Ничего не остается, как еще пожить… Я должен дожить до того, когда изменятся различные обстоятельства и я смогу зарегистрировать у себя в дачном поселке театр под открытым небом. И это будет очень успешный, самоокупаемый и зарабатывающий проект. Я уверен в этом. И будет очередь из артистов, чтобы участвовать в спектаклях по Чехову и Шекспиру. Новые формы…
Сегодняшняя театральная ситуация, если смотреть трезво, достаточно сложная. Я тоже выходец из нашей академии искусств, и она заслуживает всяческого поклонения. Но идет время, и ей тоже надо меняться. Выпускники приходят в профессию не очень подготовленными. Это было заметно сейчас во время всяческих онлайн-читок, хотя энтузиазм и желание у актеров есть. Однако сегодня у нас переизбыток артистов, должно быть сокращение актерских выпусков. Необходимо менять методологию преподавательского мастерства. Сегодняшняя система воспитания будущих артистов архаична, она на уровне середины двадцатого века, того времени, когда учился я. Но тогда присутствовала мощная духовная составляющая, которую несли мастера старой школы, имевшие богатый жизненный опыт, включая прошедшую Великую Отечественную войну, разруху, бедность, период возрождения огромной страны, надежду и веру в светлое будущее. Ведь артисты у нас есть, и когда ты с ними методологически точно начинаешь вскрывать суть драматургии, идти в нужном направлении, они просыпаются и идут за тобой. Я проверил это на опыте витебского театра.
Конечно, сегодня надо зарабатывать деньги. И я мечтаю о своем летнем театре. Мы можем предлагать играть Чехова в форме корпоратива. Это достойный, никого не унижающий способ заработать. Приезжают люди, мы предлагаем им поучаствовать, распределяем роли, раздаем текст, костюмеры подбирают одежду, гримеры делают грим… Если пять Нин Заречных, значит — пять. С каждой мои помощники проходят сцены. Потом участники обедают. После обеда я провожу общую читку, получается такая радиопостановка… И в восемь вечера мы играем спектакль. Я готов предложить такую форму.
— Валерий Данилович, в вынужденном простое работники театра получают деньги? Государственная помощь в этот сложный период чувствуется?
— Да, мы получали отпускные, спасибо государству. Это его миссия. Пандемия и вынужденное сидение дома все-таки выбивают из душевного равновесия. Можно побыть дома одну неделю, две, но не больше… Дальше поселяется какая-то неуверенность. Этот указ принят очень вовремя, это очень нужный шаг. И дело даже не в количестве рублей, в принципе это важно. Вспомним пословицу: «Доброе слово и кошке приятно».
— Ситуация с пандемией разобщила театральное сообщество или, наоборот, сплотила?
— Ситуация заставила сбросить шелуху вторичности, она повернула человека к себе, сплотила нацию. Я об этом буду ставить свой будущий спектакль «Хайп» по пьесе белорусского драматурга Влады Ольховской, репетиции мы начнем уже в июне. Хочу поставить оригинальную пьесу Егора Конева «Забойства ў доме Дастаеўскiх», к весне поставить «Чайку», самую современную пьесу. Но нужно другое качество… — я даже не говорю слово «игры», — другое качество актерского существования.
— Надо ли поднимать цены на билеты?
— А кто тогда будет ходить? Делать этого ни в коем случае нельзя. Хотя в Молодечно смешные цены на билеты — 7 рублей.
— Рассадка в театре должна измениться? Сейчас говорят о шахматном порядке в зале…
— Это искусственные предложения, от тех, кто придумывает различные противовирусные формулы… Я думаю, не надо этого делать. Кто-то в театр просто не пойдет. Никого не надо заставлять это делать. Перед входом просто обработайте руки. Если хотите — приходите в маске. Театр — это именно сидящие плечом к плечу люди, которые объединяются, и между ними возникает энергия.
Каким блюдом будем угощать зрителя? Будем делать вид, что ничего не произошло? В таком случае противоречие между театром и жизнью будет только расти. И тогда зритель вообще перестанет ходить к нам. Или все-таки он придет, и мы его взволнуем то ли историей любви, то ли историей предательства, то ли хайпа, но именно с нашим сегодняшним опытом проживания беды, навалившейся на нас, а не просто игровым началом.
Считаю, что наши замечательные театральные здания в областях в будущем должны стать прокатными площадками. И не надо играть 7 спектаклей в неделю, давайте будем играть 3, но высокого качества. На остальное время приглашать антрепризные проекты и зарабатывать деньги. Я бы это сделал: сократил штат, повысил оставшимся артистам зарплату, это реально. Областные театры нужны, не зря же они появились в свое время, но я бы изменил форму их существования. Не сидеть и ждать, а действительно зарабатывать, реализовывать национальные проекты государственного уровня. Они должны получать гранты. У нас есть президентские гранты, я получал его на спектакль «Иванов» в 2004 году.
Театр не должен становиться таким социальным предприятием… Например, в Иркутске замечательный директор Анатолий Стрельцов содержит несколько выдающихся стариков на минимальной зарплате, платит им… Это дело каждого театра, для этого надо зарабатывать. Но дух иждивенчества, который существует сегодня в некоторых коллективах, должен уйти безвозвратно.
Я верю в новое театральное поколение. Для меня важным событием стало выступление труппы РТБД на Авиньонском фестивале, они играли там месяц — мои артисты, мои воспитанники! И получили специальный приз за спектакль «Это все она». То, что делает сейчас Александр Марченко на площадке ОК16, составляет мою личную гордость. Наш витебский художник Андрей Жигур учится на режиссера в Высшей школе сценических искусств Константина Райкина. Он будет учиться режиссуре шесть лет. Открыл ему дорогу в профессию, мы поставили вместе более 10 спектаклей… У него свой, сегодняшний взгляд на мир, он образованный, умный молодой человек. Я учусь многому у него. За молодыми — будущее театра.
— Если говорить о соотношении собственных заработанных средств и помощи государства, у вас есть опыт работы в РТБД, театре им. Я. Коласа и в Молодечно… Можете сравнить эти три примера?
— В Витебске в свое время я вывел театр на третье место в стране по заполняемости зала. В театре доход зависит от заполняемости. Были времена, когда соотношение составляло 80% дотаций государства и 20% — заработанные свои деньги. Но, увы, погоня за рублем может приводить к изменению качества репертуара, причем не в лучшую сторону. Раньше была стабильность, и театр мог себе позволить строить репертуар с учетом главной составляющей — воспитания в зрителях художественного вкуса, духовных идеалов, культуры.
