В конце апреля в Першотравенске Днепропетровской области задержали двоих «шпионов». Один из них, продюсер программы «Центральное телевидение с Вадимом Такменевым» — белорус Степан Чирич. Обвинение — контрабанда специальных технических средств и негласное получение информации. 23 мая в деле Чирича поставлена точка: суд Днепропетровска приговорил его к штрафу в 150 тысяч гривен. Сейчас Степан, который, кстати, пять лет назад работал в газете «Рэспубліка», уже в Москве. Обо всех подробностях произошедшего в своем первом после возвращения интервью он рассказал нам.
— Степан, все же с какой целью ты отправился в Украину?
— Хотел подготовить сюжет об американском протестантском проповеднике Бобе Ларсоне, известном публичными сеансами по изгнанию бесов. Правда, первоначально ехать должна была другая съемочная группа, но именно в это время, в середине апреля, Украина закрыла границу для российских мужчин в возрасте 16—60 лет. Коллег не пустили. Тогда отправить решили меня, единственного иностранца в редакции. Моим помощником был оператор из Луганска. С ним мы встретились в Першотравенске, где в Международном библейском колледже и должен был выступать этот «эксперт по демонологии».
Трудности возникли неожиданно. Ларсон на съемки согласился, но представители библейского колледжа — организаторы его визита оказались против.
Чтобы все же подготовить репортаж, на проповедь мы отправились как рядовые посетители. Не зная, разрешат ли нам снимать, для подстраховки взял скрытую камеру — очки с вмонтированным объективом. Когда-то мой коллега в открытом доступе купил их через Интернет. Никто из нас не мог предположить, что эта «игрушка» — «запрещенное специальное техническое средство». Ситуацию усложнило и то, что я не взял с собой журналистское удостоверение: казалось, тогда сообщать в Украине, что ты представляешь российские СМИ, — шаг к полному провалу.
— Почему вас приняли за шпионов?
— Сохраняя в секрете то, что мы журналисты, в церковь с оператором входили поодиночке. Зайдя в помещение, я тут же включил «очки». К оператору же, как только он достал камеру, подошли охранники. Позже я узнал, что он представился студентом из Луганска, который хотел бы сделать сюжет для местного сайта, но его попросили удалиться. Минут через сорок ко мне подошел охранник и предложил выйти с ним на улицу. Оказалось, все или почти все, кто присутствовал в церкви, три месяца посещали колледж при ней и знали друг друга в лицо. Незнакомец их насторожил. Охранник вопросительно посмотрел мне в глаза: «Какие-то у тебя очки странные! Дужки толстые!» Заметив на них кнопки и маленький объектив, посуровел: «Будем разбираться!»
Приехали две машины, из них вышло человек шесть. Это была так называемая самооборона, из местных. Расспрашивали, кто я, зачем приехал. Пока мы говорили, двое из них съездили в мою гостиницу, где узнали, что со мной еще парень из Луганска, за номер которого заплатил я.
Они привезли меня в поле: вокруг кусты, дикий лес и пустая трасса в стороне. «Ты думаешь, мы поверим, что ты приехал в воюющую страну снимать какого-то священника? Ты диверсант, шпион. На кого работаешь?!» — не успокаивались они. Били, грозились убить. Минут через 20 сюда же привезли и оператора. Поняв, что допрашивать нас без толку, кто-то из них предложил: «Надо проверить компьютер москвича, поехали в гостиницу!» Номер весь перевернули. Затем один из них куда-то уехал с моим ноутбуком, мы же с оператором часа на два остались в комнате под конвоем. Я просил их связаться с редакцией — в ответ лишь злобная ухмылка. Затем нас повезли «на знакомство» с их командиром. Я понимал: никаких секретных и запрещенных файлов в моем компьютере нет. Думал, их командир во всем разберется. Командир этот был крут, как и многие сейчас в Украине...
«Я 25 лет проработал в контрразведке! Я тебя расколю с трех слов!» — пугал. «А ну, — скомандовал он в сторону, — неси топор! Мы тебе сейчас мизинец отрубим! А не скажешь правду, разделаем, как тушу, и закопаем!» Я стоял как вкопанный, молчал. «Бросьте его в холодную!» — прокричал контрразведчик. И тут же я оказался в помещении склада.
«Пошли, все решено!» — донеслось позже из открытых дверей. На нас с оператором надели черные шапки, руки связали скотчем, сняли ботинки и обули в пластиковые шлепанцы. Затем поставили меня в мусорный мешок. В этот момент я был готов к самому страшному. «Дышать можешь?» — спросил один из них и резко отвернул край шапки, освободив нос. Стало ясно: убивать не будут.
Нас куда-то повезли, оказалось, в Днепропетровскую областную администрацию. Там, как я позже узнал, местный губернатор проводил акцию «Поймай диверсанта — получи 10 тысяч долларов!». За нас приехали получать деньги.
— Вы подозреваетесь в контрабанде специального технического средства и в его незаконном использовании, — на следующий день сообщил мне следователь СБУ, добавив, что я имею право на один звонок. Что касается оператора, то он в течение недели жил под конвоем в гостинице, где мы ночевали. Затем его отпустили домой, и по делу он проходил как свидетель.
— Писали, что ты был под домашним арестом и не ограничен в связях с внешним миром. Как это понимать?
— 26 апреля, на четвертый день задержания, суд избрал меру пресечения в виде домашнего ареста. На меня надели электронный браслет: выходить за пределы квартиры я не мог. В Днепропетровск прилетела моя коллега с НТВ и арендовала мне квартиру в спальном районе города, там я и находился весь месяц.
Мне разрешалось свободно пользоваться телефоном и Интернетом. Каждый день звонил маме и друзьям. Продукты привозила местная служба доставки.
Приятно, что многие меня подбадривали. В этой ситуации я понял: у меня два дома, Россия и Беларусь. Поддержали министерства иностранных дел, правозащитники, коллеги, друзья. Самым запоминающимся было сообщение в социальной сети от незнакомой женщины: «Нас около 20 человек, мы молимся за тебя». Все же небезразличных людей в мире больше.
— Как проходил суд?
— Отмечу, что официально обвинение в шпионаже мне не предъявляли. В ходе следствия некий командир спецбатальона «Днепр» Юрий Береза сообщал, что на снятом нами видео — райотделы милиции, местные административные здания и точки ПВО. Это неправда. В материалах дела СБУ зафиксировано, что на камере-очках имеются лишь файлы с церковью-колледжем.
Во время заседания я признал: очками с камерой, которые привез из Москвы, пользовался. Сторона обвинения учла все смягчающие обстоятельства, и меня приговорили к штрафу. После суда я находился под домашним арестом. Когда моя компания оплатила штраф, электронный браслет сняли. В Москву я вернулся 28 мая и уже вышел на работу. В ближайшие недели собираюсь в Беларусь, хочу поскорее увидеться с родителями и сестрой.
— Как чувствуешь себя после случившегося?
— Главное, злее я не стал, а белорусы, россияне и украинцы для меня по-прежнему свои люди!
