Он родился в 1922 году в крестьянской семье. Был первым колхозным трактористом в деревне. Хотя до войны, как известно, в присоединенных областях Западной Белоруссии массовая коллективизация не проводилась, в Саковщине колхоз был организован в 1940 году. И именно Константин Дьякович после окончания школы трактористов весной 1941-го пахал и засевал поля этого хозяйства. Правда, убирать урожай не довелось. Совсем другой труд ждал его летом 1941 года — ратный.
Известно, что в связи со стремительным наступлением немцев мобилизация военнообязанных в Красную Армию в районах Западной Белоруссии не была проведена. Но на направлении Ошмяны — Вишнево — Саковщина — Воложин не только отступала, но и наносила контрудары по врагу 24-я Самаро-Ульяновская Железная стрелковая дивизия под командованием генерала Галицкого. Даже генерал Гот, командующий 3-й танковой группой немцев, в своей книге воспоминаний «Танковые операции» отмечает упорство советских войск в боях в районе Воложина и понесенные танковой группой потери. Очевидно, это, а также оперативность работников Воложинского военкомата явились причиной, что Константин и группа саковщинских ребят в эти дни были призваны в Красную Армию.
Мать Константина, провожая сына, спросила военкоматовского работника, скоро ли вернутся ребята. И тот не замедлил с ответом:
— Скоро, мать. Вот только разобьем немцев.
Это «скоро» оказалось четырьмя годами тяжелой и страшной войны. Женщина даже успела получить на сына похоронку. И потом до конца своих дней не могла без слез вспоминать те проводы.
Уже 26 июня 1941 года Константина Дьяковича с односельчанами зачислили в истребительный отряд 100-й стрелковой дивизии генерала Руссиянова, занявшей рубежи обороны вокруг Минска. Главным оружием истребителей стали бутылки, собранные на минских пивоваренном и ликеро-водочном заводах и заполненные бензином.
В первом же бою Костя сумел подобраться и бросить бутылку в танк, но дальше уже ничего не видел. Раненого его вывезли еще по действовавшей железнодорожной магистрали в Оршу, и он оказался в одном из подмосковных госпиталей. После излечения как имевшего права тракториста направили в Подольскую школу механиков-водителей танка Т-34. А в ноябре 1941-го в составе танковой бригады он защищал Москву.
Как жить и воевать в танке в 30-градусный мороз, могут понять сегодня не многие. Пожалуй, только люди, прошедшие службу в танковых частях, знают, что это такое. А в бою еще смертельная опасность, лязг и скрежет, удары малокалиберных снарядов и осколков по броне, особенно гулко раздающиеся в морозной стылой дымке. 18 декабря снаряд немецкой зенитной пушки разворотил «тридцатьчетверку». Константин был контужен, получил множественные ранения. На этот раз в госпиталях он провалялся почти год. За оборону Москвы его наградили медалью «За отвагу» и орденом Красной Звезды.
Затем были бои под Сталинградом. А в июле 1943 года Константин в составе 5-й гвардейской танковой армии участвовал в крупнейшем танковом сражении под Прохоровкой. Здесь он получил орден Отечественной войны. И третье ранение. После излечения — опять на фронт механиком-водителем Т-34 танковой бригады, вступившей на белорусскую землю.
В первых числах октября 1943 года к нему подошел офицер политотдела и спросил: «Сержант, ты действительно знаешь польский язык?» «Конечно, — ответил Дьякович, — я ведь польскую школу окончил». И уже через день он принимал новенькую «тридцатьчетверку» с пястовским орлом на броне. В 1-м танковом полку 1-й Польской пехотной дивизии имени Костюшко его приняли с уважением. Ведь на груди блестели три боевых награды и три нашивки за ранения — таких людей в полку были единицы.
Утро 12 октября у села Ленино на Могилевщине началось с мощной артподготовки. А затем команда: «Заводи моторы, вперед, на врага!» В смотровую щель хорошо видны цепи жолнеров, идущих в атаку.
Константин уверенно вел «тридцатьчетверку», лавируя между взрывами снарядов. Неожиданно появляется «Фердинанд», направивший ствол орудия прямо на его танк. Дьякович кричит: «Командир, слева самоходка, бей». Раздался выстрел, и она окуталась черным дымом. И вдруг — удар. Ничего не видно. Теряя сознание, Костя вывалился через нижний люк. Пришел в себя только через несколько дней. Сильно обгорел, три месяца ничего не слышал. Опять в госпиталях застрял почти на год.
Только через четыре десятка лет, на встрече ветеранов сражения у Ленино, ему рассказали, как он оказался в санбате и кто его спасительница. Это была польская медсестра Янина Кубица. Она долго всматривалась в Дьяковича, а затем спросила: «Где я могла видеть пана? Может, в каком-нибудь госпитале?» Он стал перечислять свои два десятка госпиталей, в которых лежал, а затем сам спросил: «А может, под Ленино?» Она вскрикнула: «Костек, танкист!» Да, это была она, медсестра санбата Яна, которая в тот день отдала ему свою кровь.
ОСЕНЬЮ 1944 года Дьяковичу присвоили чин подпоручика и направили в 1-ю танковую бригаду имени Героев Вестерплатте, в которую был переформирован полк. Именно танковый экипаж этой бригады и послужил прототипом героев известного телефильма «Четыре танкиста и собака». За бои на берегах Вислы Дьяковича наградили Крестом Храбрых. Потом были Висло-Одерская операция, штурм Берлина. Там он и сфотографировался со своими боевыми товарищами.
Уже в первые мирные дни Константин опять попал в госпиталь. Его направили в Бернау за продовольствием. По дороге машина наскочила на мину, и поручик Дьякович получил пятое ранение. После выздоровления направили в Модлин под Варшавой инструктором в танковое училище, его огромный и уникальный фронтовой опыт был крайне необходим танкистам Войска польского.
В 1948 году Дьякович уволился в запас. Остался в Варшаве, поступил на вечернее отделение машиностроительного института и пошел работать в мостостроительную организацию. За мирный труд был награжден польским правительством Серебряным Крестом Заслуги и Кавалерским крестом ордена Возрождения Польши.
Но родные места, родина неумолимо тянули к себе. В 1956 году Константин Дьякович переехал в Минск и стал работать на одном из столичных предприятий.
Михаил РЫСЬКОВ
