К своему 60-летию Национальный исторический музей покажет раритеты, которые еще не демонстрировались

Национальный исторический музей готовится отметить 60–летний юбилей и приглашает на выставку, экспонаты которой еще никогда не демонстрировались или это было очень давно.

«Комната времени», вход в которую откроется сегодня вечером, воссоздаст атмосферу прошлого фотографиями из музейных дневников тех лет, когда цветная пленка была роскошью, покажет раритеты, с которых все начиналось, и свежие приобретения — от старинных музыкальных инструментов до уникальных артефактов, купленных у частных коллекционеров и на аукционах чуть ли не на днях.

Число удивительных вещей, хранящихся здесь сегодня, можно назвать только приблизительно — коллекции пополняются постоянно, увеличиваясь каждый год на 2 — 3 тысячи предметов. Через археологические раскопки, аукционы, переговоры с собирателями старины... За 60 лет собрание НИМ выросло почти до полумиллиона экспонатов. Но измерить его ценность с помощью сухой математики невозможно даже приблизительно. И распоряжение Совмина БССР от 15 декабря 1956 года о создании Белорусского государственного историко–краеведческого музея, давшее повод большому празднику в известном каждому минчанину «доме возле пушки», не означает, что такого музея не было раньше.

Теоретически совсем скоро он мог бы отмечать и 110–летие. Если считать от возникшего в 1908 году музея Минского церковно–археологического комитета, часть ценностей которого хранится сейчас в музейном здании по улице Карла Маркса. Однако раздел «История» на сайте сегодняшнего Национального исторического начинается 1919 годом, когда в здании бывшего Дворянского собрания на пересечении улиц Маркса и Энгельса открыли Минский областной музей. Через несколько лет он стал называться Белорусским государственным, позже — Минским социально–историческим... Менялось время, а с ним названия и адреса, сменялись директора, разделяя драматическую судьбу белорусской интеллигенции той поры — факты о первых музейных выставках и их последствиях вполне могут заменить честный учебник истории. И не только о выставках. В годы войны музей был разграблен, и возрождать его пришлось почти на пустом месте — собственно, поэтому сейчас ему только 60. В 1956–м начался новый отсчет времени.

Довольно долго сотрудники делили одно общее здание с коллегами из музея истории Великой Отечественной войны. Красноречивых документов о том времени осталось немало. К примеру, расписка одного из жителей города, который, как было помечено, «принес в музей войны рыцарские доспехи». То есть собирать музейную коллекцию заново помогали буквально все. А в 1988–м экскаваторщик подцепил ковшом пласт земли и оттуда посыпалось серебро. Этот клад, найденный на Городском Валу, здесь называют Минским, до сих пор он остается одним из самых больших денежно–вещевых кладов в Беларуси. 547 предметов общим весом 13 килограммов, от старинной кружки XVII века с латинской надписью «Карл Густав король Швеции» до наград Первой мировой войны. Только два предмета белорусского происхождения — подсвечники знаменитого минского мастера Топаза. Кто мог спрятать этот клад, пока не известно. К слову, не исключено, что в одном из домов на Городском Валу когда–то жил сам Топаз.

Своя тайна есть у очень многих экспонатов. Легенды с историей переплелись так плотно, что их порой невозможно разделить. Никто и не пытается — ведь каждая из легенд вполне может оказаться истиной. Реальность порой так причудлива... Накануне юбилея мы попытались определить десять самых–самых любопытных артефактов Национального исторического музея, подтверждающих это наглядно.

Бесспорно, это клад греко–римских монет I — II веков нашей эры. В своем роде — единственный, пожалуй, даже фантастический. Находка из 348 прекрасно сохранившихся монет такого «возраста» в одном месте не зафиксирована нигде в мире — только в деревне Малеч Березовского района на Брестчине. В советское время по количеству найденных кладов Беларусь занимала второе место после России. Россия — за счет громадной территории. Беларусь — благодаря своему особому положению в европейской географии и истории, уникальность которого подтверждают 118 ценнейших кладов из коллекции НИМ с деньгами разных стран и времен. Хотя (вот же ирония судьбы!) еще недавно литовские гривны в экспозиции заменялись муляжами. Но незадолго до юбилея музею удалось приобрести и оригиналы.

Возможности увидеть свадебный кубок Богдана Огиньского у публики еще не было — на выставке к юбилею музея он демонстрируется впервые. С финансовой помощью своих партнеров сотрудники музея купили этот раритет на аукционе совсем недавно, опередив литовских коллег, также претендовавших на такую редкость. Судьба внука Михала Клеофаса Огиньского достойна пера драматурга — говорят, всю жизнь он искал любви, которую не смог получить от родителей. Похоже, слухи о романе его матери с будущим российским императором имели под собой основания — сохранились фотографии, подтверждающие, что Богдану Огиньскому и Александру II досталось одно лицо на двоих. Ценой женитьбы на фрейлине императорского двора Иринеуш Огиньский купил себе свободу после того, как угодил в тюрьму за чересчур прогрессивные взгляды. А его старший сын Богдан умер в одной из психиатрических клиник Берлина, не унаследовав от Огиньских ни их талантов, ни силы духа.

А также самый известный экспонат — крепостная русская пушка 1836 года у входа в музейное здание, найденная в окрестностях Барановичей. Пушек здесь целая коллекция, и каждая весит немало (во времена Петра I некоторые из них отливали из церковных колоколов). Хотя имеется и другая коллекция, общий вес которой гораздо больше.

В фондохранилище есть и холодильники, и телевизоры, и мотоциклы — первая продукция Минского мотовелозавода. Наравне с коллекцией старообрядческой мелкой пластики музей гордится собраниями швейных машин, пианино... Мало кому известно, что в XIX веке на территории нынешней Беларуси было целых три завода, где изготавливали музыкальные инструменты. К слову, в эти дни возможность сыграть на музейном пианино есть у всех желающих. Можно рассчитывать даже на гонорар — билет в НИМ.

Хранится тут и единственный в Беларуси прижизненный портрет Льва Сапеги, датированный 1617 годом. Изображение знаменитого государственного и военного деятеля, инициировавшего создание одной из первых Конституций в Европе. В свое время этот холст принадлежал Белорусскому историко–этнографическому музею Ивана Луцкевича в Вильно, коллекции, которая стала легендой сама по себе. Однако личность седовласого вельможи на портрете установили только благодаря реставраторам, освободившим из–под красочных наслоений «Лиса» — герб рода Сапег.

Окончательно и бесповоротно подлинность скрипки работы одного из первых знаменитых скрипичных мастеров Джованни Маджини подтвердили почти через 50 лет после того, как та стала музейным экспонатом. Еще в 1970–е музей купил ее у частного коллекционера. Инструмент действительно оказался чрезвычайно редким — подобного раритета до сих пор нет ни в одном из музеев на всей территории бывшего Советского Союза. Конец сомнениям положили реставраторы из российского музея имени Глинки.

Впрочем, ситуация, когда на атрибуцию иных музейных предметов уходят десятки лет, не такая уж редкость. Причины могут быть даже анекдотическими — к примеру, одна из картин в коллекции живописи Национального исторического музея с автографом знаменитого в позапрошлом веке Леонида Соломаткина на деле оказалась работой не менее знаменитого Андрея Шильдера. Как выяснилось, в пору безвестной юности Шильдер, случалось, подписывал собственные картины именами модных художников с целью продать свое творчество подороже.

Среди старинных документов в музейном собрании имеется один совершенно уникальный — грамота княжны Любецкой 1568 года, подтверждающая, что княжна дарит своему будущему супругу имение Хойники и прилегающие деревни. Грамота скреплена семью восковыми печатями, каждая из которых была помещена в холщовый мешочек. Почти за полтысячи лет мешочки не истлели, сохранив отпечатки перстней семерых князей–свидетелей, гарантирующих, что нерушимость этого брака отныне «хранится за семью замками». Некоторые исследователи старины утверждают, что именно эта грамота юной княжны — первый документ в истории, так буквально демонстрирующий расхожий библейский фразеологизм о семи замках–печатях.

Старинный пенязь — серебряная монета ручной чеканки времен правления Витовта — демонстрируется под микроскопом. Еще одну такую монету можно увидеть в одном из музеев Литвы — и больше нигде. Подлинность пенязя, найденного в 2009 году в окрестностях Новогрудка, подтвердила международная группа специалистов, однако расшифровать надпись на одной из его сторон уже едва ли возможно.

Позолоченные царские врата XVIII века из иконостаса Георгиевской церкви Давид–Городка на Брестчине наверняка вызовут чувство гордости у любого белоруса. Таких мастеров, способных вырезать из дерева объемные кружева, не было нигде в мире — только у нас. Уже в XVII веке их искусство знали и ценили далеко за пределами родины. Имена уникальных белорусских резчиков сохранились до сегодняшних дней. Вместе с их вдохновенными шедеврами, которые можно увидеть не только в Беларуси. И Новодевичий монастырь, и знаменитый Коломенский дворец в Москве, считавшийся когда–то восьмым чудом света, украшали наши мастера.

Конечно же, «пояс Витовта». Именно этот раритет гости стремятся увидеть в первую очередь. Достоверных свидетельств тому, что пояс принадлежал именно Витовту, нет, это только версия ученых, что великому князю литовскому он достался в подарок от крымского хана Хаджи Гирея. Некоторые даже считают, что таких поясов было два — якобы где–то есть второй, свадебный, еще роскошнее. Однако и тот, за который музей боролся больше 10 лет (пояс из клада, обнаруженного у деревни Литва Молодечненского района, едва не покинул пределы Беларуси), достоин короля. Серебро с позолотой, изысканная чеканка, изображения фантастических зверей и растений и множество мифов, покрывших пояс интригующей патиной за 20 с лишним лет после его открытия, гарантируют артефакту повышенное внимание, даже если он окажется вдохновенным изделием здешних ювелиров, как предполагают иные историки.

Мечтают здесь, конечно, о многом — далеко не все ценности удалось вернуть после войны, немало красноречивых белорусских артефактов остается в частных руках, хранится в заграничных музеях. Однако пусть медленно, но верно с помощью меценатов желания сбываются. Сегодня в фондах Национального исторического есть оригинал уникальной Радзивилловской карты XVII века, старинные карты Меркатора, знаменитая книга Казимира Семеновича «Высокое искусство артиллерии» — а ведь еще недавно возможность увидеть в его залах такие ценности казалась нереальной. Теперь ближайшая мечта — первое печатное издание Библии Скорины, которой нет нигде в Беларуси. Переговоры с одним из зарубежных музеев о передаче уникальной книги на временное хранение в Беларусь близятся к завершению. Определенно астрологический прогноз на будущий год обещает «дому возле пушки» еще не одну выставочную сенсацию.

cultura@sb.by

Советская Белоруссия № 240 (25122). Среда, 14 декабря 2016