Этой осенью актер Сергей Журавель стал народным артистом Беларуси. Некоторые вместе с высоким статусом обретают и звездную болезнь, но это не про него. Сергей Борисович по–прежнему обаятелен, улыбчив и демократичен. Еще одна новость: осенью он перешел из Молодежного театра в труппу Купаловского. Что изменилось в жизни артиста с присвоением звания народного, почему Журавель все–таки приобрел мобильный телефон и когда сыграет полководца Кутузова, актер рассказал в эксклюзивном интервью «СБ».
— Сергей Борисович, куда теперь–то? После звания «народный» только на Марс лететь?
— Ну, в космос уже, наверное, поздно — не возьмут. Дело не в звании, просто приятно, что заметили и оценили. Если это прибавит каких–то сил и уверенности в работе, будет очень хорошо.
— Не чувствуете ревностного отношения со стороны купаловцев, там ведь своих «народных» хватает?
— Практически со всеми актерами среднего поколения и «стариками» я давно знаком по совместной работе на радио, телевидении, в кино, так что могу сказать, что пришел к людям, которых хорошо знаю и люблю. Никакого дискомфорта. Перешел в Купаловский с сентября, и если бы в свое время Пинигин не стал в нем художественным руководителем, то я бы этого шага не сделал. Продолжаю играть спектакли в Молодежном театре, которые дирекция оставила в репертуаре, посчитав, что играть их нужно именно мне. Какие–то спектакли сошли с афиши: «Продавец дождя», «Тойбеле и демон» снят по моей просьбе. Остались постановки — «Тартюф», «Полоумный Журден». Сейчас как раз с Молодежным ездили на фестиваль в Черновцы со спектаклем «Имел бы я златые горы...». Был аншлаг. Оказывается, украинцы нас помнили по прошлому приезду.
— А какую роль в вашем переходе в Купаловский театр сыграл тот факт, что Молодежный дрейфует до сих пор без худрука?
— Всегда тяжело, когда нет человека, который выстроил бы свою линию и вел бы по ней весь коллектив. Лидер в театре должен быть всегда. С Модестом Абрамовым, предыдущим худруком, все складывалось интересно и хорошо, и те роли, которые я играл, мне нравились. Но, наверное, у Модеста Модестовича появилась какая–то моральная усталость.
— После ухода Любимова из Театра на Таганке коллектив возглавил актер Валерий Золотухин. У вас не было подобных амбиций?
— Никогда. Более того, когда шли какие–то разговоры о том, что я должен возглавить театр, я твердо осознавал, что этого не будет. Тогда нужно оставить профессию актера и заниматься только этим. Я не очень понимаю коллег, которые занимают какие–то административные посты в театре и при этом еще играют в репертуаре. Усидеть на двух стульях нельзя. Никому не принесет пользы. Оставлять профессию не хочу, а заниматься администрированием не люблю. Я достаточно долгое время был художественным руководителем сначала «Радио «Би–эй», потом — «Альфа–радио» и знаю, насколько это тяжело — отвечать за людей и порой за их ошибки. Я хочу отвечать только за себя. Еще у меня спрашивают: почему я не ставлю спектакли? По той же причине — это отдельная профессия. Я ставил спектакли в 80–е годы — антрепризные, когда об этом явлении мы еще толком не слышали, потом со студентами в институте культуры. Да, было хорошо, интересно, но тоже не мое.
— Почему вы, кстати, ушли с «Альфа–радио»?
— Эта деятельность начала меня тяготить. Во–первых, первоначальная команда, создававшая радиостанцию, ушла. Во–вторых, понял, что не могу разорваться: кино стало требовать все больше времени, а халтурить не хотелось. Была и эстетическая причина: в самом начале моей работы реклама на радио была другой, более изобретательной. Но теперь рекламодатели перестали заказывать ролики с песнями на полторы минуты, мини–«спектакли», они просто хотят доступно и кратко доносить информацию. Ее нескончаемый поток утомляет.
Сейчас с радостью большое количество времени отдаю кино. До недавнего момента режиссеры видели во мне определенную маску, типаж. Я играл всяких нехороших людей, мистических персонажей. И вдруг появилось разнообразие. В новом проекте предложили роль Кутузова. Сделали грим, пробы, которые утверждались в Москве. Режиссером будет Олег Фесенко, уже работали с ним над экранизацией детективов Ольги Тарасевич. Рабочее название «Уланская баллада». Будут сниматься московские актеры — Сергей Безруков, Борис Клюев. Посмотрим, что получится. Съемки начнутся в Польше. Кстати, с Безруковым уже играли в проекте «Черные волки» режиссера Дмитрия Константинова. Я посмотрел несколько серий и был приятно удивлен картинкой, достоверностью деталей, точно переданной атмосферой времени.
— У вас есть претензии к современному кино?
— Люблю, когда в центре фильма — актер, а не трюк или форма. Мое кино — это «Однажды в Америке», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Пять вечеров». Я — за такой кинематограф. Когда режиссер слишком увлечен самовыражением, это часто не приносит результатов. Часто или скучно, или неинтересно.
— Сергей Борисович, некоторое время назад вы сетовали, что нет молодых режиссеров в театре...
— Я и сейчас так скажу. Назову только одну фамилию — Катя Аверкова.
— Понравился ее спектакль «Офис»?
— Да. И драматургия хорошая, и актеры, и решение верное.
— А вам комфортно в эстетике пьесы «Сиротливый Запад», которая, как и «Офис», тоже идет на малой сцене Купаловского? Все–таки черный юмор, гротеск...
— Я такого материала до пьесы Мартина Макдонаха никогда не читал. Сначала стало смешно, а потом грустно и печально. У героев нет понимания перспективы жизни. Они, как дети, живут сегодняшним днем. Напоминают мне героев криминальной хроники по TV, где показывают: вот этот отца убил, этот — мать. И даже не по пьяни, а по какой–то тупости. Я думаю, в театре важно не «что», а «как». Почему одну и ту же пьесу один ставит гениально, а второй бездарно? Вот сейчас Пинигин выпускает «Ночь перед Рождеством» по Гоголю. И это снова неожиданно. Пинигин шутит: «В этом спектакле я борюсь со школой переживания».
— Почему вы решили приобрести мобильный телефон? Столько лет держали оборону.
— Нет, никакой обороны не было. Когда работал на «Альфа–радио», звонки принимал секретарь, а потом давал мне список звонивших. Когда ушел, понял, что без телефона, конечно, не смогу. На меня повлиял еще мой сын — пошли вместе и купили. Но до сих пор не умею отправлять sms и интернетом не увлекся... С удивлением смотрю на коллег, которые этим живут: в перерыве между репетициями сразу лезут в компьютер. Интересует же их там, значит, что–то? Думаю, у каждого времени свой источник информации. Люди стали больше общаться через интернет, а не на кухне. Другие ритмы, другая скорость. Надо все время быть на стреме. Нельзя расслабляться, и это сложно. Мое любимое состояние — когда не надо никуда спешить. Вот сегодня хороший вечер: отменилась репетиция, спектакля вечером нет, надо будет посетить только одну свадьбу.
— В каком качестве?
— Гостя. Ведущим или тамадой я вообще никогда не был. Для этого нужен определенный талант: уметь общаться, шутить, поднимать настроение, знать много шуток и анекдотов. Когда–то в более юные годы я мог провести какой–нибудь концерт, но сейчас отказываюсь от подобных предложений. У меня это искренне не получится. Сегодня на любой свадьбе я больше грущу, чем веселюсь (смеется).
