Искусство быть

...Вместе с Зинаидой Зубковой мы поднимаемся по ступенькам Купаловского театра в ее гримерку — и не раз, и не два я отмечаю про себя, как же ей здесь рады. Молодые артисты, костюмеры — никто их тех, кого мы встретили за кулисами, не ограничился сухим приветствием, а пытался задержать Зинаиду Петровну долгими разговорами... Невольно вспоминаю Стефанию Михайловну Станюту, ее искренние, трепетные отношения с молодежью театра. И это, пожалуй, не единственное, что роднит Зинаиду Петровну с ее легендарной коллегой по сцене — аристократическая осанка и условность возраста у нее точно такие же. Позже (стоило только усомниться) она запросто продемонстрирует мне, что и сейчас, в свои почти 70 (годы Зубкова даже не думает скрывать!), легко способна сесть на шпагат... Определенно, от этой актрисы можно ждать самых непредсказуемых сюрпризов.

— Очень люблю Восток, — Зинаида Петровна прикасается к изображению дракона, прикрепленному к ее гримерному столику. — Хоть и не была там никогда. Но так хочется когда–нибудь разгадать эту загадку...

— А вы сама родом откуда?

— Я — питерская. Родители у меня исконно русские, из Тверской области, где начинается Волга... Папа был капитаном корабля в Кронштадте, служил на подводной лодке. А мама работала завпроизводством на фабрике «Большевичка», учила мастерству будущего министра культуры СССР Екатерину Фурцеву. Благодаря маминому умению шить, кстати, мы и выжили во время войны... А папа у меня — герой, закрыл собой амбразуру, но Героем Советского Союза не стал, поскольку это случилось в начале 1942 года, когда было не до героев...

— Вас коснулась блокада?

— Когда началась война, мы жили на даче, откуда нас вывезли в эвакуацию. Мне было 3 года, но свою первую встречу с врагами я запомнила очень ярко. Мы сидели на подводах, а немцы ехали рядом: помню пыль, огромное поле, горящие стога, орущий скот... Мы были безумно напуганы, и один немец, видимо, пытаясь утешить, угостил меня монпансье... А потом, когда мы уже жили в латышской деревне, ночью упала бомба — и я перестала слышать. Восстановил мне слух опять же немец, который жил в нашей хате, он был врачом... То есть я это к тому, что в фильме Марии Можар «Враги», где я сейчас снялась, нет ни одного лживого кадра, даже у захватчиков война не смогла вытравить человеческое до конца...

— То есть сценарий «Врагов» вы приняли сразу?

— Конечно. Мало того что у Марии врожденный талант сценариста, не менее талантливо она умела создать атмосферу на съемочной площадке. Очень тактично, без единого лишнего слова — мы работали практически в тишине.

— Казалось бы, с вашей осанкой только графинь играть. Хотя и в вашей героине из фильма «Враги» я не обнаружила неправды, моя бабушка–крестьянка всегда так же гордо держала спину...

— Вообще, у меня это первая роль сельской женщины в кино. А в театре до этого я играла крестьянку Ганну в «Вечере» Дударева — тоже в первый раз. Но в принципе, и любовь, и слезы крестьянки переживают точно так же, как и графини. Разве что выражают их по–иному... Хотя как раз таки своей осанки я несколько опасалась, как боялась и за свои не очень–то крестьянские руки. Но главное — войти в суть, в жизнь, в мысли героини, тогда на ее руки уже никто не станет обращать внимания...

— Вы родились в Питере, война забросила вас в Латвию... Откуда взялся Минск в вашей биографии?

— В Даугавпилс приехал знаменитый режиссер Сергей Радлов, организовал там театр–студию, я начала у него заниматься. Хотела учиться на актрису в Питере, но подружка, которая поступила в минский вуз, стала агитировать меня в пользу Минска. «Приезжай, — говорит, — это удивительный город, здесь такие педагоги!» Я и приехала... В 1960 году с отличием закончила театрально–художественный институт и с тех самых пор работаю в Купаловском театре.

— Знаю, что вы учились у Константина Санникова, который, говорят, даже в преклонном возрасте мог во многом дать фору любому из своих студентов...

— Когда мы познакомились, Константину Николаевичу было 60 лет. Я увидела безумно красивого седого мужчину с яркими глазами — они у него всегда как–то особенно искрились... И вот он на нас посмотрел и сказал: «Ребята, надо быть в форме!» Сделал сальто назад — и встал как ни в чем не бывало... Это счастье — иметь таких педагогов, которых, к сожалению, больше нет. Но я не могу однозначно утверждать, якобы в наше время все было хорошо, не то что сейчас, — теперь другие формы, другой ритм жизни... Да, тогда у актера было много времени размышлять над ролью, нынешняя молодежь распыляется на кино, радио, сериалы — везде хотят успеть, но я все равно очень люблю молодых артистов, потому что они много работают и переживают порой так же, как мы когда–то...

— Не могу не вспомнить недавний клип группы «Атлантика», где вы лихо управлялись с компьютером, бегали по крышам, лазали по заборам... Неужели все это без дублера?

— Ну конечно, так ведь интереснее... Вот только с компьютером я так и не научилась обращаться — просто сыграла роль. Компьютера, кстати, у меня и сейчас нет, и вообще я с техникой на «вы», даже побаиваюсь ее... Кстати, когда мы договорились с ребятами из «Атлантики» о встрече, они меня не узнали. По сценарию им нужна была старушка — и вот я стою под зонтиком (был дождь) в элегантном костюмчике и вижу: какие–то парни все ходят, высматривают кого–то... Оказалось, меня.

— Ну да, обычно актрисы в возрасте наотрез отказываются фотографироваться, предлагают для публикации свои «молодые» фотографии, а вы даже не пытались этого делать...

— Вы знаете, в этом смысле мне очень нравилась Стефания Михайловна Станюта. Во многих спектаклях я была у нее дублером, и на гастролях мы часто жили в одном гостиничном номере. И вот она просыпалась, делала легкий массаж, подходила к зеркалу и говорила: «Боже, ну какая же я сегодня красивая, это же чудо какое–то!.. Солнышко, спасибо тебе, что ты мне сегодня светишь»... Так она создавала себе настроение, а ведь очень многое зависит от настроения. Человек должен жить радостно, с любовью, не зря ведь тоска считается большим грехом.

— И где вы сейчас снимаетесь?

— После «Врагов» снялась в сериале «Буровая». Сыграла тетю главного героя — одинокую, трогательную, интеллигентную, немножко наивную женщину, посвятившую жизнь воспитанию племянника... Когда расставались с режиссером Ренатой Грицковой, обе очень сожалели, что все закончилось.

— Существует расхожее мнение, что актрисы, играющие драматические роли, в жизни просто не могут быть ангелами...

— Абсолютно верно. Иногда неосознанно можешь выплеснуть страсть своего персонажа в собственной семье... Помню, однажды я рассердилась на супруга, схватила кастрюлю и шарахнула ее об пол, успев только подумать: «Какая же она дорогая!» Знаете, такой тонкий чугун, специально везла эту кастрюлю из–за рубежа... Конечно, все — в осколки. Супруг — фехтовальщик, человек выдержанный — посмотрел на меня такими глазами, что я поняла: больше никогда нельзя так делать. И я была счастлива с ним почти 40 лет...

— Скажите честно, а вы всех своих героинь уважаете? Например, в спектаклях «Ивонна — принцесса Бургундская» или в «Идиллии» по сценарию они у вас довольно гнусные тетки...

— Я люблю искать в характерах сначала доброе, плохое–то и так выписано. Пытаюсь понять, отчего человек стал таким, к этому нас приучил Борис Владимирович Эрин. В знаменитом спектакле купаловцев «Люди на болоте» когда–то работала вся труппа, и вот он попросил, чтобы каждый персонаж из массовки написал ему на бумажке свою автобиографию. Чтобы не были фоном... И сейчас, когда мы работаем над ролями, обязательно делаем автобиографию героя. Ведь мы играем не то, что написано, а то, что скрыто...