Почему в Южной Осетии не применялись современная авиация и управляемое оружие высокой точности?
Стремительная и короткая война на Кавказе военными специалистами комментируется не так интенсивно, как на прошлой неделе. Тем более что от констатации факта — сильнейшего удара, который получила грузинская армия, — военные обозреватели переходят к пофакторному анализу боевых действий. Многие московские газеты, в частности, пишут о недостатках вооружения, тылового обеспечения войск, указывают на то, что в атакующих порядках были не только контрактники, но и солдаты–призывники, что выглядит странным... Тем более что заместитель начальника Генштаба генерал Ноговицын постоянно заверял публику, будто в бой шли одни профессионалы... Судя по новой информационной тенденции, российское руководство не очень–то довольно и содержательной частью действий войск. Во всяком случае, правительственная «Российская газета» опубликовала статью, из которой явствует: оснащение войск и их боевое применение, несмотря на все предпринимаемые меры, — довольно архаично. Предлагаем этот материал читателям, интересующимся военной тематикой.
Представитель Генштаба публично заявил, что события в Южной Осетии выявили проблемы в оснащении армии, которые предстоит срочно решать.
Чистой победой в любом вооруженном конфликте может считаться та, при достижении которой уничтожается лишь военная сила противника, техническая мощь его армии и объекты стратегической инфраструктуры. Основную роль при этом играют современная авиация и управляемое оружие высокой точности. Именно то, что фактически в Южной Осетии с нашей стороны не применялось. Почему?
В небе «Грач», и это страшно
Наиболее часто в военном небе мелькали «Грачи» — штурмовики Су–25. Появившийся более тридцати лет назад, он был принят с восторгом как достойное продолжение военной легенды — знаменитого Ил–2.
Лучший советский штурмовик конца ХХ века отличался от лучшего советского штурмовика Великой Отечественной очень немногим. Даже целеуказание для Су–25 осуществлялось и осуществляется авианаводчиком по радиосвязи с выдачей очень приблизительных координат. А то, как в стародавние времена, рисуется на бумажной полетной карте перед вылетом. Никаких цифровых карт местности, заложенных в бортовой компьютер, у Су–25 нет, как нет у него компьютера и даже радиолокатора.
При малейшей небесной дымке, тем более в сумерках, Су–25 из грозных боевых птиц превращаются в слепых птенцов. Разобрать с высоты, что же оказалось у тебя в прицеле — жилой дом или склад с оружием, база боевиков–террористов или лагерь федеральных войск, — летчику Су–25 практически невозможно. А стрелять–то надо!
Неудивительно, что уже во время первой контртеррористической операции в горах появление в воздухе родных штурмовиков вызывало тревожные настроения не только у боевиков. И непреднамеренных воздушных ударов по своим войскам было немало. А уж что говорить о неоправданно разрушенной (просто из–за рассеивания ракет и бомб) гражданской инфраструктуре и гибели мирных жителей! Даже на неизбежные издержки войны такие потери списывать неприлично.
Во время скоротечной войны с грузинскими агрессорами стало окончательно ясно, что в условиях густонаселенной гражданским населением местности, там, где позиции своих войск и войск противника постоянно меняются, применение Су–25 чревато последствиями просто катастрофическими.
Что делать? Наверное, создавать штурмовики нового поколения или хотя бы модернизировать истребители МиГ–29 и Су–27.
Самые различные модернизационные проекты, превращающие истребители, создававшиеся только для воздушного боя, в многофункциональные истребители–бомбардировщики, в России есть! И генералы из главного штаба ВВС о них прекрасно знают.
«Охотники» за «акулами»
Более чем абсурдная ситуация сложилась в боевом вертолетостроении. Почти пятнадцать лет назад был официально принят на вооружение самый мощный в мире боевой вертолет Ка–50. Отличительная особенность этой машины в том, что она в силу своей соосной конструкции очень устойчива при полете в сложных горных условиях. «Черную акулу» даже испытали в боевых условиях в горах. Отзывы были самые восторженные. Однако в войсках Ка–50 так и не появился. Основным боевым вертолетом вооруженных сил России остался «крокодил» Ми–24.
А в перспективе все преференции совершенно неожиданно отдали Ми–28Н. Несколько лет назад было официально объявлено о том, что Ми–28Н (без обязательного конкурса!) принят на вооружение в качестве основного ударного боевого вертолета.
Ему дали имя «Ночной охотник» и отнесли к пятому поколению. Был анонсирован госзаказ на более чем сотню этих машин. Насколько известно, разработчики и производители Ми–28Н получили огромные финансы из военного бюджета под свое детище. Ну и во что наши налоговые отчисления воплощены? Где «Ночные охотники», летучие отряды которых точечными ударами, по идее, за одну ночь должны были уничтожить всю вражескую технику и боевую силу в пределах Южной Осетии?
Высокоточная неуспеваемость
То, что наступает эра высокоточного оружия, стало ясно еще в семидесятые годы прошлого века. И советская конструкторская мысль вполне адекватно среагировала на вызов времени. Российской армии достался неплохой и не столь уж малый высокоточный арсенал. И, честно сказать, ожидалось, что именно точечными ударами исключительно по военным целям наша армия принудит агрессора к миру в Южной Осетии. Увы, сокрушительные удары наносились не «в десятку».
Почему так случилось? Ответ на этот вопрос оказался самым простым и самым обидным. Эффективно применять в реальном бою имеющееся в арсеналах высокоточное оружие наша армия просто не может.
Есть такой «умный» снаряд «Краснополь». Он идеально подходит для применения из 152–миллиметровой самоходной пушки «Мста–С». Для того чтобы поразить одним снарядом, к примеру, вражеский танк в движении на удалении в двадцать с лишним километров, необходимо этот танк увидеть и подсветить его лазерным лучом. Найти и указать цель может разведывательная группа или летательный аппарат–разведчик, в том числе беспилотный. А дальше все просто: один выстрел — одной цели нет. Батарея 152–миллиметровых пушек за несколько минут способна уничтожить любые, в том числе укрепленные и подвижные, объекты в радиусе обстрела минимальным количеством боеприпасов. При этом ни одна гражданская постройка разрушена не будет.
«Умные» снаряды у нас есть. Причем в избытке! Нет тех, кто этот «ум» разумно до цели доведет. Классическая артиллерийская разведка просто не умеет работать в глубоком тылу противника. Ее стихия — прифронтовая полоса. Разведчиков–спецназовцев, умеющих действовать в тылу, не учат работать в тандеме с артсистемами, стреляющими «Краснополем». Беспилотников, способных выискивать вражеские цели и подсвечивать их лазером, нет даже в перспективе. Вот и ржавеют высокоточные самонаводящиеся снаряды на складах, а пушки «Мста–С» привычно пуляют обычными фугасами по площадям.
Похожая ситуация и с высокоточными крылатыми ракетами, и с корректируемыми авиабомбами. Для того чтобы эффективно использовать такое оружие, мало его иметь. Им надо еще уметь пользоваться. При закупке «умного» оружия необходимо было параллельно создавать и отлаживать далеко не простую систему его применения. А вот на это, похоже, не хватило ни сил, ни средств, ни желания.
ГЛОНАСС уходит в «зону»
На первом этапе боевых действий грузинским артиллеристам удавалось уходить из–под ответного удара. Утверждается, что грузинским военным помогали стратегические разведслужбы США, снабжавшие Тбилиси данными со своих спутников. А наши спутники где были? Впрочем, дело не только в космических технологиях.
Есть такой замечательный радиолокационный комплекс разведки позиций ракет и артиллерии, как «Зоопарк–1». В радиусе сорока километров он мгновенно засекает летящий снаряд и сразу определяет точку выстрела. Буквально секунды требуются для полной обработки цели и выдачи данных на стрельбу. Через минуту, по идее, вражеская батарея должна быть подавлена прицельным ответным залпом. «Зоопарков» в нужном месте и в нужное время почему–то не оказалось. Корректировка артогня шла, как и в Великую Отечественную, по радионаводке и с матом. Били в основном по площадям.
Аксиомой с суворовских времен считается то, что каждый солдат должен знать свое место в боевом строю и на поле сражения. Сегодня это немыслимо без индивидуальной системы спутникового позиционирования. Американские GPS у грузинских военных были. Наши мотострелки о собственном ГЛОНАССе, наверное, только слышали. Недавно было объявлено, что российским заключенным выдадут браслеты с космическими системами навигации — администрация колоний должна знать, где находятся их подопечные. А когда подобные навигаторы получат те, для кого ГЛОНАСС в первую очередь и создавался — вооруженные силы России?
Сергей ПТИЧКИН, Москва.
