Скажу честно, перед холстами Игоря Римашевского я словно глупею, впадаю в детство и, сам того не замечая, начинаю улыбаться. Мне хочется мороженого на палочке, яркий леденец, рогатку, несколько монет, увеличительное стекло, через которое можно разглядывать ярких букашек, травинки, читать мельчайшие надписи, изучать трещинки, перышки и еще тысячи тысяч мелких незаметных деталей.
Художник знает, что правда всегда именно в деталях, а потому и жалеть их для зрителей не надо. В точных нюансах Игорь Римашевский щедр и расточителен, как ребенок, которого любят и родители, и друзья.
Вот огромный рыжий кот забрался на дерево и в птичьем гнезде разлегся. Рядом вороны летают с раскрытыми клювами. Их крылья черные, а перья торчат, как зубья пилы. Кот невозмутим, как сфинкс, он знает ответы на все философские вопросы... Кот и птицы — огромные, а домики и люди — маленькие. Такое впечатление, что я, зритель, забрался на соседнее дерево...
А вот Минск. Зима. Холст называется «Ледниковый период». Яркие домики Троицкого предместья. Улицы, деревья, люди. С крыш бахромой нарядной скатерти сосульки свисают. Забавные рабочие в ярких комбинезонах ходят по крышам и сосульки сбивают...
Искусствоведы называют подобное искусство наивным, примитивным, тем самым отсылая к таким художникам, как Руссо, Пиросманашвили, Генералич. Но все титаны примитивизма являлись художниками самодеятельными, академий не кончали... Игорь же имеет два диплома о среднем и высшем специальном образовании. К работе подходит очень профессионально, умело используя приемы, найденные великими предшественниками.
Стены небольшой мастерской плотно завешаны картинами. Все холсты яркие, праздничные, и у меня впечатление, что я попал на выставку. Многие работы узнаваемы, каждая — как окно на определенную улицу, двор, как стеклышко детского калейдоскопа.
«В художественном училище учился на оформителя, а в Академии на отделении монументальной живописи. Проработал много лет на художественном комбинате, где даже социалистические обязательства писал. Для творчества это мало чего дало, но повариться в той среде пришлось. Это обман, иллюзия, что я только живописец. Иногда расписываю кувшины, доски, мебель, делаю календари, книги. Прикладным искусством занимаюсь, чтобы прокормить семью, а живопись на холсте — это серьезно, для души!» — Игорь переводит взгляд с одной картины на другую.
— Рассказываешь о прикладном искусстве, а на выставках преимущественно показываешь картины.
— Да. Тарелку сделаю — и ее сразу заказчик уносит... Пишу то, что меня окружает, и то, что нравится.
— Игорь, у тебя дома есть кот?
— И коты, и собаки всегда были. Сейчас в доме два кота и собака. Вот что скажу: все животные найденные и спасенные. Хотя пса купили в 1999 году. Шли с женой по улице, увидели женщину, продающую щеночка. Беленький, с пятнышками, как коровка. Купили его за один доллар. Теперь той собачке 13 лет. Один из котов кричал в подъезде пару дней. На Новый год мы ему открыли дверь и впустили в квартиру. Он вошел, осмотрелся и решил остаться, даже собаки не испугался. А кошечку подобрали, порванную собаками. Думали, что погибнет, но завезли к ветеринару. Там ее зашили. И она теперь с нами живет. Знаешь, коты себя хорошо окупают. Я их пишу постоянно (смеется. — Прим. авт).
— Это напоминает сцену из советской кинокомедии. Той, где Вицин продает на базаре копилки, сделанные в виде котиков, и коврики на клеенке с изображением фривольных русалок. Хотя в фильме бойкой торговли не наблюдалось.
— Люди сентиментальны. У многих есть животные. Главное — не опуститься до пошлости в рисовании котиков, собачек, птичек. Важно не что ты изображаешь, а как. Вот Ван Гог писал цветы: подсолнухи, ирисы, но разве это пошло? Так и с животными... Я знаю, что мое искусство многие так и называют «котики–собачки», но я на это не обращаю внимания. Зачем мне себя ломать, если я от таких работ получаю удовольствие?
— И деньги.
— Кстати, заметь, не так и много бизнесменов, у которых дома висит настоящая живопись. Чаще всего — голые белые стены, а на них в рамочках фотографии и дипломы. Мне же повезло. У меня друг — врач, у него своя фирма, и он собирает картины.
— Сейчас все чаще говорят, что живопись на холсте умирает и скоро ее не будет.
— Я считаю, что сегмент ее использования и востребованности уменьшился, причин этому хватает. Появились новые технологии, получила повсеместное развитие и стала очень доступной фотография... Но смотри, театр же остался, кино осталось, музыка... И традиционная живопись будет всегда. Хотя буквально вчера ко мне приходили люди. Они хотят печатать мои работы в очень высоком качестве. Ведь оригинал не каждый может купить — дорого иметь дома настоящую картину на холсте. Но человек всегда будет мечтать о чем–то настоящем.
И знаешь, что еще произошло? Стерлась грань между тем, что хорошо и плохо. Раньше существовали критерии мастерства, профессионализма. А сейчас все стали гениями. Все перемешалось, и зрителю сегодня разобраться очень сложно. Еще лет 30 тому назад существовало разделение искусства на профессиональное и самодеятельное. Было две касты творцов: те, кто имеет образование, и любители. Их работы даже на выставках не пересекались.
— Игорь, кто твои друзья?
— Их мало. Дружим еще со школы. Врач и самодеятельный художник, рисующий афиши в кинотеатре. Десять лет назад познакомился с немцем. Он увлекающийся человек. Организовывал выставки, покупал работы, помогал нашим актерам, давал деньги на постановки... Он так полюбил Беларусь, что купил здесь квартиру, женился, и все друзья у него здесь. Даже в Германию летает редко. У него много моих работ.
— Где ты сейчас выставляешься?
— В прошлом году делал небольшую экспозицию в художественном салоне, и на свое пятидесятилетие вместе с женой выставлялись во Дворце искусства... Считаю, что проводить вернисажи надо только тогда, когда накопится большое количество работ, когда имеешь что сказать и показать. К сожалению, таких залов в Минске, где можно провести небольшую выставку, — мало.
— Игорь, ты родился, учился и живешь в Минске. Много его рисуешь, пишешь, наблюдаешь. Расскажи, что с ним происходит. Ведь те места, которые ты рисовал лет 15 — 20 назад, сегодня выглядят по–иному...
— Знаешь, у меня все больше болит сердце за центр города. Живу на улице Кирова, напротив бывшего Дворца пионеров. Я не против строительства новых зданий, без них невозможно, но я за деликатное отношение к городскому пейзажу. Глянь, что в Троицком сделали! Я про громадный белый дом, который придавил старые кварталы... Многие здания мне не нравятся совершенно, и рисовать я их никогда не буду. Имею такое право.
Справка «СБ»
Произведения Игоря Римашевского находятся в Национальном художественном музее и в частных собраниях в России, Германии, Австрии, Австралии, Греции, США, Израиля, Италии, Франции, Польши, Ирландии, Турции, Испании и Швейцарии.
