Попробуем взглянуть на расклад сил в США и Иране. В Вашингтоне «ястребов» представляет Джон Болтон, советник президента по национальной безопасности, наверное, наиболее последовательный критик иранского режима. Некоторые наблюдатели относят к лидерам «партии войны» госсекретаря США Майка Помпео, который в нынешней должности является скорее «голубем», — внешнеполитическое ведомство традиционно пытается любой международный конфликт сглаживать и притуплять, разумеется, в пользу Белого дома. Дональд Трамп, похоже, пока не принял какую-либо сторону и пытается держаться над схваткой. Однако по некоторым сведениям можно предположить, что американский президент больше склоняется к позиции «голубей»: слишком затратной может оказаться война в регионе, коль скоро американцы намеревались оттуда уходить. Вашингтон пока стремится показать желание договориться: «Мы готовы заключить с Ираном соглашение, — заявил на днях Майк Помпео, — если он готов гарантировать, что там не будут развиваться возможности производить атомное оружие».
В Иране «партия войны» гораздо сильнее. Ее позиции традиционно крепки среди властной элиты — улемов и вездесущего Корпуса стражей исламской революции (КСИР), являющегося не столько военным подразделением, сколько бизнес-структурой. Интересы религиозных кругов и высокопоставленных военных будут ущемлены при любом раскладе — и в случае военного сценария, и в случае реализации медленной экономической блокады: много денег в последнее время было затрачено на два самых важных иранских предприятия — ядерную программу и обеспечение иранских интересов в Сирии.
К «партии мира» в Иране принадлежат дипломаты и часть политической элиты, настроенной на общение с Западом (основной выразитель идей этой «партии» сейчас — глава МИД Мохаммад Джавад Зариф). Но, как представляется, такая группа в правящих кругах не слишком многочисленна и влиятельна, поэтому Иран пока больше настроен на войну, нежели его основной враг — США.
Однако борьба между двумя внешнеполитическими группами и в Вашингтоне, и в Тегеране может продолжаться довольно долго. Именно поэтому в обозримом будущем мы станем свидетелями любопытной игры в регионе. Иран будет пытаться играть на противоречиях между остальными глобальными игроками. Основные игроки, на которых может поставить Иран, — это Россия и Китай.
И Москве, и Тегерану сближение в настоящий момент тактически выгодно: Россия сможет добиться уступок США по остальным актуальным для нее вопросам (Сирия, Украина), а Иран выбьет себе дополнительные очки в переговорах с американскими представителями. В этих условиях КНР заняла позицию «активного наблюдателя», который якобы держит нейтралитет, однако действует в положенный для него час. По оценкам некоторых наблюдателей, Иран будет добиваться от Москвы и Пекина поддержки в ядерных разработках, в том числе доставки урана, запрещенного почти не работающим Совместным всеобъемлющим планом действий. Тегеран будет стремиться к компенсации экономических потерь от американских санкций, предлагая КНР и Турции нефть в обход действующих санкций США. Ирану крайне необходима сейчас поддержка дипломатическая, в том числе и опосредованная — в случае, когда обсуждаться будут вопросы, напрямую не связанные с Ираном, но включенные в список иранских интересов, скажем, вопросы, связанные с Палестиной. Не исключено, что Иран потребует от своих партнеров военной поддержки, например поставок оружия или даже посылки военного контингента. Но готовы ли пойти на такие уступки в Пекине, Москве, Анкаре или в европейских столицах? Едва ли.
shavialiou@bsu.by
