— Иосиф Леонидович, ваш театр в 2013 году пережил пожар...
— Сначала о нашем здании. Ему более 200 лет! Пожалуй, это единственный в Москве сохранившийся на Трубной площади дом, в котором остались свои стены, кровля и фундамент. Чего только здесь не было! К примеру, располагался ресторан “Эрмитаж”, своего рода аналог появившихся позже домов творческих союзов. Чайковский отмечал там свою неудавшуюся свадьбу. Чехов неоднократно встречался с издателем Сувориным. Достоевский произнес речь, посвященную открытию памятника Пушкину. Шаляпин любил тут петь, восхищаясь акустикой. Максим Горький отмечал с артистами МХАТа премьеру своей пьесы “На дне”. А еще профессура МГУ праздновала здесь столетие университета, и именно здесь возникла традиция отмечать Татьянин день. Кстати, ресторан содержал француз Люсьен Оливье, который там и создал свой знаменитый салат.
К моменту пожара наш театр прожил в этом здании четверть века, в наступившем году мы отмечаем уже 30-летие. Так что это и наше “намоленное” место. И это уже новейшая история России. Многие государственные деятели и известные политики оставляли на нашей стене свои автографы. Булат Окуджава отметил здесь свой последний юбилей — 70-летний. Зал не вместил всех желающих его поздравить, и происходящее на сцене транслировалось на большом экране — вся Трубная площадь была заполнена людьми.
До последних дней жизни на нашей сцене играли Мария Миронова, Михаил Глузский, Алексей Петренко, Любовь Полищук, Альберт Филозов... Наш театр сегодня сверхзвездный по количеству народных и заслуженных. Конечно же, для нас этот дом — не просто место, а настоящее родовое гнездо. А пожар возник по очень простой причине: все деревянное, хлипкое, загорелась старая проводка. Слава Богу, удалось быстро вывести из театра зрителей, пришедших на дневной спектакль, и никто не пострадал.
До пожара мы несколько раз пытались организовать то капитальный ремонт, то реконструкцию. Но все начиналось и вскоре заканчивалось. И хотя любой пожар — беда и трагедия, тем не менее на третий день после него мэр Москвы Сергей Собянин выделил из своих резервных фондов огромные деньги. И уже совсем скоро — 25 января — мы туда опять въезжаем. Восстановлены все исторические росписи, лепнина. Вырыт огромный подземный этаж, в который перенесены гардеробы и туалеты. Две автономные сцены, одна из них — студенческая. На улице строится большая летняя сцена.
— Помню на гастролях в Минске два ваших спектакля — “Записки русского путешественника” и продолжение “Чайки” от Бориса Акунина. Сегодня русский театр наигрался в постмодернизм?
— Можно и так назвать... Но мне кажется, что русский театр все еще очень силен по всем показателям. У нас очень сильная драматургия. Наш театр “Школа современной пьесы” ежегодно проводит всемирный конкурс “Действующие лица”, на который присылают около 300—400 пьес. Ежегодно мы издаем сборник из десяти лучших произведений, а молодой режиссер на отдельном конкурсе “Класс молодой режиссуры” получает деньги на постановку спектакля. У нас и режиссура очень сильная. С ходу могу назвать 20 режиссеров мирового уровня. Это огромное количество! Начать можно с Римаса Туминаса и Андрея Могучего...
— Сегодня уже активно работают и ваши ученики.
— Среди них — 2—3 обладателя “Золотых масок”. Однако для них это мелочи, потому что они признаны миром! Я как-то предложил постановку в своем театре своему ученику Денису Азарову. Он сказал: “Да, конечно, с удовольствием, но у меня такой график...” Он стал перечислять города и страны, и я пришел в восторг. При этом Азаров только что выпустил премьеру в Москве, в театре “Новая опера”, в Национальном театре Болгарии. У Марата Гацалова — постановка оперы “Саломея” в Мариинском театре у Валерия Гергиева, интереснейшие постановки в Театре наций. Он уже преподает в моей мастерской в ГИТИСе.
Сильна у нас и сценография. С возникновением школы Дмитрия Крымова мы просто впереди планеты всей. Моя дочь Мария Трегубова, ученица Крымова, сегодня очень известный и востребованный сценограф. Я шучу, что сам стою к ней в очередь. Она из первого выпуска Крымова, и он сразу пригласил ее главным художником в свою лабораторию. И когда я зову ее на работу, она вздыхает: “Папа, хоть ты меня пожалей...”
— Кого-то из современных драматургов вы можете поставить в один ряд с Арбузовым, Славкиным, Петрушевской?
— Безусловно. Это Ярослава Пулинович, Евгений Гришковец, Иван Вырыпаев. Николай Коляда — уже наш классик. Каждый год к нам на конкурс приходят пьесы, среди которых есть никому не известное, талантливое имя, которое через год-два становится известным. И когда мои товарищи, профессора ГИТИСа, говорят мне: “Драматургии нет, студенты стали хуже”, — я отвечаю: “Вы, ребята, просто постарели”. К счастью, кроме нефти и газа, Россия может еще торговать талантливыми именами.
— Иосиф Леонидович, вы ставили в Минске спектакли “А поутру они проснулись...”, “С приветом, Дон Кихот!”. Мы можем надеяться на новую постановку?
— Можем... У меня всегда очень много поездок и командировок. В среднем раз в неделю езжу и летаю далеко — в США, Европу. Наш театр “Школа современной пьесы”, например, открыл филиал в Берлине. Впервые в истории русского театра открылся филиал в Европе! И теперь еще ко всем своим поездкам каждый месяц летаю в Берлин. Там уже вышел мой спектакль с немецкими артистами, продаются билеты. Все идет с переводом, бегущей строкой. Но вдруг 30 декабря понял, что до начала января как минимум никто не работает. У меня такая природа — я не могу сидеть на одном месте. Хотя у меня прекрасный загородный дом, где можно спокойно отдыхать и книжки читать... Я огляделся и подумал: а что если сесть в машину и поехать в Минск? Позвонил своему товарищу Владимиру Ушакову, руководителю Современного художественного театра, с которым мы много лет дружим. Он когда-то работал у нас. И вот приехал в Минск вместе с несколькими друзьями. Телефон, конечно, звонит бесконечно, я его отключаю... Это такое отдохновение: побродить по вашему старому центру или сходить в ваш музей. Это какое-то сверхудовольствие!
— И все-таки — как же насчет театральных проектов в Беларуси?
— Скажу так: никогда не навязываю своих услуг. Позовут на гастроли — с удовольствием приедем. Позовут ставить спектакль в любой ваш театр — Национальный театр Янки Купалы, Русский, СХТ — приеду и поставлю. Причем даже на белорусском языке.
— Что-то мне подсказывает, что вы нам не по карману.
— А вы знаете, я никогда не объявляю свою стоимость. И поэтому давно живу в достатке. Недавно ставил в Санкт-Петербурге в театре “Балтийский дом”, и директор Сергей Шуб мне тоже говорит: “Ой, вы, наверное, дорого стоите...” Я сказал, что для меня почетно ставить спектакль в городе моей юности. Это словно возвращение в мое прошлое... После этого директор жутко испугался: “Неужели настолько дорого?!” (Смеется.) Моя позиция всегда простая: сколько заплатите, столько и хорошо. В результате заплатил просто огромную сумму. Я и дочь свою учу: никогда не торгуйся, не рассказывай, сколько стоишь. Но у тебя есть право не прийти потом к этим людям и не иметь с ними никаких дел...
pepel@sb.by
(Автор благодарит художественного руководителя Современного художественного театра Владимира Ушакова за помощь в организации интервью.)
