В воскресенье на канале ТВЦ в 10.55 мы вспомним время «Когда деревья были большими»Конечно же, я не собираюсь вас разубеждать, что белорусское кино — знаковое явление в искусстве в целом. Сама в это верю. Но в частности, хочу напомнить, что за всеми нашими, в прошлом — советскими, кинематографическими символами стоят конкретные люди и совсем неслучайные события. О них и вспомним.
Хотя иногда кажется, что в нынешней затянувшейся борьбе за право снимать на киностудии «Беларусьфильм» за государственные деньги (!) наши режиссеры и сценаристы растеряли свой фирменный стиль и вкус. Каждый носится по инстанциям со своей темой, идеей и сверхзадачей. А толку? Сдается мне, друзья, что в последние 10 лет на первом плане на студии звучит девиз практикующего художника на тему «Дайте мне точку опоры, и я своим фильмом переверну весь мир!» А дальше — пшик и тишина в зале. Натура ушла безвозвратно...
Но вернемся во времена золотые и неслучайные, когда на киностудии «Беларусьфильм» снимали классное кассовое кино, писали сценарии для многих студий Советского Союза, а критики изучали «феномен белорусского документального кино» и писали научные трактаты на эту тему. Впрочем, речь не о времени, когда деревья были большими, а о личностях, которые жили в это время.
Сценарий фильма «Когда деревья были большими» был написан Николаем Фигуровским в Минске. За ним к тому времени числились удачные фильмы, созданные на нашей киностудии: «Дети партизана», «Часы остановились в полночь», «Огненные версты». Фигуровский на «Беларусьфильме» слыл авторитетом.
Неясно только, почему текст был предложен в Москве? В воспоминаниях литератора Ольги Фокиной, которая подробно описывает съемочный процесс фильма Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими», об этом ни слова. Надо сказать, что присланный сценарий на «колхозную тематику» сразу руководству и в Москве не понравился. Но мэтр Сергей Герасимов все же посоветовал текст доработать. И Фигуровский доработал и снова выслал рукопись в Москву. «Мы получили бандероль из Минска со сценарием Коли Фигуровского, который теперь назывался «Когда деревья были большими» и адресован был Леве (режиссер Кулиджанов. — Прим. автора). Сценарий «Когда деревья были большими» Леве понравился, и он решил его ставить», — пишет Фокина.
Так Фигуровского из Минска пригласили в Москву.
Сюжет фильма неоднозначен, напомню читателям «СБ». Некий спившийся москвич узнает о деревенской сироте, которая до сих пор живет одна и ждет отца с войны. Далее, спасаясь от милиции, герой едет в деревню, называется отцом девушки...
Две центральные роли сыграли Инна Гулая и Юрий Никулин. Кстати, это одна из первых картин, в которой Юрий Никулин, тогда известный лишь как клоун, сыграл драматическую роль. Именно Кулиджанов показал всем, что Никулин — серьезный и большой актер.
Юрий Владимирович вспоминал о первой встрече со своей партнершей по фильму: «До того, как встретиться с Инной на пробах, я уже видел ее в кино. Но в жизни она на меня произвела неизмеримо более сильное впечатление. Короче говоря, просто потрясла. Очень талантливый человек. Репетировать с ней было до безумия интересно. Она умела захватывать так, что забывалось обо всем на свете. И ее огромные, чистые, пронизывающие душу глаза! В том, что такую актрису ждет только великое будущее, никто не сомневался. Не знал человека, который мог бы не любить ее. И я был лишь одним из многочисленной армии почитателей».
Во время съемок Инна была беспощадна к себе, не боялась быть некрасивой, морщила нос и волочила ноги. Например, в сцене приезда Кузьмы Кузьмича все это очень усилило драматизм сцены.
Мелодрама «Когда деревья были большими», конечно же, была замечена зрителями и критиками. Тогда казалось, что молодую актрису ждет счастливое будущее... Творческий и жизненный союз с известным писателем Геннадием Шпаликовым к этому располагал. Но... Далее говорить о судьбе актрисы Инны Гулой без упоминаний о ее супруге Шпаликове невозможно.
В кино Инна Гулая дебютировала в 19 лет. Первой ее работой стала роль Фиры в комедии «Шумный день». В 1964 году Инна Гулая окончила театральное училище, к тому времени она уже была замужем. В доме проговаривали сценарные эпизоды, как и полагалось, на кухне читали стихи, принимали гостей. Словом, богемная жизнь и ранняя слава. Чего стоит один только сценарий Шпаликова «Я шагаю по Москве»? Классика на все времена! Слова песни с одноименным названием, звучавшей в нем, тоже принадлежали его перу.
...Наверное, это была красивая пара. Он — дерзкий и талантливый, она — закрытая и упрямая. По мнению многих, Шпаликов и Гулая были в те годы самыми многообещающими и талантливыми.
В марте 1963 года все планы молодой семьи рухнули. В тот день у них родилась дочь Даша, а Шпаликов выступил с обличительным заявлением на встрече руководителей страны и деятелей советского кино в Кремле. Дело в том, что удачный фильм Хуциева «Застава Ильича» по сценарию Шпаликова уличили в антисоветчине и положили на полку... Шпаликов выскочил к трибуне и заявил, что настанет время, когда кинематографисты будут пользоваться в стране такой же славой, как и герои–космонавты, что он убежден в своем праве на ошибку и просит присутствующих не судить картину слишком строго.
Много чего за долгие годы повидал кремлевский зал заседаний, но чтобы безусый сценарист учил руководителей страны жизни — такого здесь еще не бывало. Номенклатурщики не простили «юнца», осмелившегося «учить их жить». Вскоре после этого выступления талантливому кинематографисту всячески старались перекрыть кислород в Москве: не печатали стихи в центральной прессе, редко проходили сценарии на советских киностудиях. Кстати, у нас в Минске Геннадий Шпаликов бывал часто. В начале 60–х Виктор Туров снимал свою первую киноновеллу «Звезда на пряжке» по сценарию Шпаликова. А в 1965 — 1966 годах он уже снимал знаковую картину «Я родом из детства», и тоже по его сценарию. Очень может быть, что сценарии на военную тему в те времена приветствовали на «Беларусьфильме», а может, и упорство Турова сработало. Словом, легенда гласит, что молодой писатель даже собирался остаться работать на нашей киностудии... Но не случилось.
Официальная позиция чиновников отразилась и на супруге — актрису Инну Гулую режиссеры старались не приглашать в свои фильмы. В последующие годы она мало снималась. В 1965 году Инна сыграла главную роль в оптимистической драме Михаила Швейцера «Время, вперед!», годом спустя — в киноповести своего мужа «Долгая счастливая жизнь». В этот раз Шпаликов был и режиссером. В двух словах история выглядит так: приезжий геолог вешает лапшу на уши доверчивой провинциалке, чтобы скрасить «транзитную» ночь. Но на самом деле все получилось гораздо сложнее — на то и Шпаликов...
После этого актриса исчезла с экранов. Лишь в 1971 году она вновь снялась в паре эпизодов, но они не вызвали большого зрительского интереса... Все это время Инна работала в Театре киноактера, но это не помогало семье сводить концы с концами.
К тому времени Геннадий, как говорят, сломался, запил. Запил по–черному. Бесконечно просил у знакомых денег в долг на выпивку... Неделями не жил дома. На вопрос, почему он пил, каждый из знавших Шпаликова отвечает по–разному. Одни говорят о том, что его погубил диктат чиновников от кино, другие упирают на разгульные нравы богемной тусовки. А может, просто не хватило характера, чтобы сопротивляться порокам? Наверное, в каждом из этих утверждений есть доля правды. Когда в конце 60–х писатель П.Леонидов случайно встретил Шпаликова возле Третьяковской галереи, он услышал от него такой монолог: «Вот я — алкоголик профессиональный, Витя Некрасов тоже, есть еще люди, а остальные писатели профессиональные, а главный среди них — Евтуженька. В СССР нет выбора вне выбора. Или ты пьешь, или ты подличаешь, или тебя не печатают. Четвертого не дано».
1 ноября 1974 года Геннадий Шпаликов повесился на собственном шарфе на одной из писательских дач в Переделкино. Ему было 37 лет.
Инна осталась одна. Говорят, много пила. Не единожды пыталась свести счеты с жизнью. И 27 мая 1990 года ей это удалось. Смерть заслуженной артистки России Инны Гулой до сих пор окутана покровом тайны. Официальная версия смерти — передозировка снотворного.
Запретные в прошлом стихи Г.Шпаликова, прозвучавшие в песне культового фильма «Гений». 1991 год.
Ах, утону я в Западной Двине
Или погибну как–нибудь иначе,
Страна не зарыдает обо мне,
Hо обо мне товарищи заплачут.
Они меня на кладбище снесут,
Простят долги и старые обиды.
Я отменяю воинский салют,
Hе надо мне гражданской панихиды.
Я никогда не ездил на слоне
И не решал важнейшие задачи.
Страна не зарыдает обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
Не выйдет утром траурных газет,
Подписчики по мне не зарыдают.
Прости–прощай, центральный комитет,
И гимна надо мною не сыграют.
