Имя Скорины

Как правильно: Скорина, Скарына, Франциск, Францыск, Франтишек или вообще Георгий? Например, когда я училась в университете, на занятиях по белорусской философии (был такой курс «Философия народов СССР»: Омар Хайям, Григорий Сковорода и Скорина с его предисловиями и послесловиями к Библии) нам рассказывали именно о Георгии Франциске Скорине. Ну слава богу, с тех пор вроде как разобрались, что Георгий возник в результате ошибки переписчика. Ох уж эти мне переписчики! Благодаря им мы до сих пор философствуем по поводу того, как можно «растекаться мыслью по древу», а «верблюду пройти через угольное ушко». Но доводилось мне в этот юбилейный Скориновский (или все–таки Скарынаўскi?) год встречаться с людьми, полагавшими, что многообразию имен не только разные языки причиной. Они говорили мне, что сначала Скорина был православным Георгием, потом католиком Франциском, а потом вполне мог стать гуситом Франтишком. По крайней мере, у самого Скорины вы нигде не найдете упоминания о вероисповедании, только — «христианин». В Кракове мне сказали: он был экуменистом и гуманистом. Наши категорически неполные знания скориновской биографии дают возможность дискутировать и даже фантазировать широко и многопланово.
Наша газета вместе с посольством Беларуси в Чехии и галереей «Артплац» проводит в Национальной библиотеке Чехии в Клементинуме выставку современной белорусской графики. Если окажетесь в Праге между 15 и 29 июня, обязательно загляните: нечасто выпадает возможность увидеть вместе работы таких хороших и при этом таких разных художников–графиков — Валерия Славука, Владимира Вишневского и Романа Сустова. А тут — Прага, Скорина, книги, гравюры... О выставке я еще расскажу, и не раз, но для начала самое для меня интересное: больше всего времени ушло на то, чтобы согласовать с Клементинумом написание имени и названия. Не художников, с ними как раз никаких проблем, а Франциска Скорины, потому что мы хотели, чтобы в афише непременно стояло имя белорусского первопечатника, который и привел наших замечательных художников в Прагу. Вот тут–то и выяснилось, что единого стандарта нет.
Понятно, как мы пишем его имя по–русски — Франциск Скорина, по–белорусски — Францыск Скарына. А если переводим на иностранные языки? Как правильно переводить? Писать Francisk Skorina (с русского) или Francysk Skaryna (с белорусского)? Тут наш билингвизм, вещь безусловно хорошая, начинает играть с нами в странные игры. Чехи вообще настаивают на том, чтобы называть нашего первопечатника Франтишком, дискуссия возникает только в фамилии, но зато имеется сразу три варианта: Skorina, Skoryna и Skaryna. Вы не поверите, но для того, чтобы сделать афиши для выставки, мы согласовывали написание имени с Клементинумом несколько дней. А после того как все было согласовано и отпечатано, нам сказали: нет, надо по–другому. А печатные станки уже работают, уже выдают афиши и баннеры... В результате Клементинум проводит мероприятия, посвященные 500–летию издания в Праге Библии Франтишком Скориной (Frantisek Skorina), а мы проводим выставку белорусской графики в честь 500–летия издания Библии Францыскам Скарынам (Francysk Skaryna). Я вот так сразу и представляю какого–нибудь чеха или иностранца, которых летом в Праге так много, а Клементинум с его потрясающей барочной библиотекой и астрономической башней — популярное место (если захотите сделать своей девушке предложение под звездным пражским небом — уединение на Астрономической башне с шампанским обойдется всего в 3.000 крон). Стоит, значит, этот чех или иностранец, смотрит на афиши Клементинума и думает: «Это ж надо! В средневековой Праге два человека с такими похожими именами одновременно сделали такое важное, великое, можно сказать, дело!» И решает наш чех (или иностранец) пойти на обе выставки. И теряется еще больше, когда узнает, что имеется в виду один человек и выставка белорусской графики только одна. Хотя лично мне, конечно, хотелось бы, чтобы любых белорусских выставок в Чехии и других странах было как можно больше, но это уже другой вопрос. Кстати сказать, на памятнике нашему первопечатнику в Праге (памятник установлен в 1996 году) и на мемориальной табличке на том же Клементинуме написано: Францiшак Скарына. Тут у кого угодно голова пойдет кругом.
Профессор Краковского университета Александр Наумов, преподающий сейчас в Венеции (полчаса на поезде от Падуи, а в тамошнем университете Франциск Скорина получил степень доктора медицинских наук), в своей книге, вышедшей в 2006 году в Польше (это первая книга на польском языке, посвященная нашему первопечатнику), дотошно подсчитал: Франтишком Скорина назвал себя 4 раза, а Франциском — 94. Так откуда в Праге такое упорство в Франтишке? Можно, конечно, сказать, что Франтишек — это Франциск на чешском, но это будет не совсем правильно, как мне кажется. Родившийся здесь еврей, писавший на немецком языке и ставший великим австрийским писателем Кафкой, и в Праге Франц, никому и в голову не приходит называть его Франтишком. Франц — и точка. Значит, надо настаивать на Франциске. А Франтишком, кстати, звали одного из сыновей Скорины — того, который погиб в 1541 году в огне пражского пожара. А поскольку семья жила в Чехии, имя Франтишек было вполне уместным. Только на основании имени можно целую теорию выдвинуть о месте рождения (точных сведений опять же нет, только предположения).

Последняя страница хранящейся в Кракове в библиотеке Чарторыйских изданной Франциском Скориной в Праге книги «Песнь песней». Если внимательно  присмотреться, то можно прочитать:  «...Повелением працею и выкладом ученого мужа в лекарских науках доктора Франциска Скоринина  сына из славного города Полоцка...».

Обложка книги профессора Наумова «Франтишек Скорина из Полоцка».

В общем, вопрос, так нежданно взволновавший меня в связи с грядущим 15 июня открытием выставки современной белорусской графики в Праге: как все–таки звали нашего первопечатника? Франциск Скорина. Franсisk Skorina. Frantisek Skorina. Францыск Скарына. Francysk Skaryna. Еще варианты? Все принимаю к обсуждению. Сам первопечатник называл себя чаще всего так: «доктор Франциск Скорина из славного города Полоцка». В Кракове я держала в руках (волнующее, признаюсь, чувство) книгу, изданную Франциском Скориной в Праге в 1518 году, это была «Песнь песней», и там он называл себя «ученым мужем в лекарских науках доктором Франциском Скорининым сыном из славного города Полоцка». Но я остаюсь в смятении.

Прага — Краков — Карловы Вары.

sbchina@mail.ru