Дедушка усаживает на колени маленького внука и говорит ему: “Я расскажу тебе одну давнюю историю. Когда я был таким же маленьким, как ты, у нас была большая-пребольшая страна. И жизнь в ней текла счастливая-пресчастливая. И не было в этой стране ни богатых, ни бедных, все жили хорошо и дружно. Детские сады, школы, поликлиники и больницы — все было бесплатным. И армия была сильная-пресильная. И весь мир уважал эту страну. Враги боялись ее. А друзья всегда могли рассчитывать на ее помощь, если кто-то вздумает их обидеть. И казалось, сказочному времени не будет конца и края. Но потом вдруг небо затянули тяжелые тучи. Поднялась неведомая буря, и исчезла большая страна. А на ее месте появилось много других стран. Но жизнь в этих странах стала другой...”
Кто знает, может, именно так будут рассказывать о своем детстве те, кому сейчас 20 и более лет.
Все соцопросы констатируют: ностальгия по СССР становится характерной чертой нынешней эпохи. Но что это была за буря, налетевшая на большую страну? И что это была за страна?
Споры о событиях 15-летней давности до сих пор менее всего похожи на тихие академические диспуты или беззаботные разговоры за чашкой чая.
Рубеж 80-х и 90-х годов для одних — это время обретений и взлета, для других — потерь и лишений. Историческое измерение дробится на личное и общее. Геополитика и судьба отдельного человека: что первично, а что вторично?
Советский Союз — многомерное явление. Для его понимания необходим не только микроскоп, но и телескоп.
Звезда СССР взошла на политическом небосклоне в то время, когда мировая система грозила превратиться в черную дыру. Это только в последние десятилетия прошлого века страны Запада стали ассоциироваться с земным раем. У рабочих по несколько машин, огромные зарплаты, пенсии, соцстраховки. Но в 1917 году об этом страшно было и мечтать. О каких больничных и пособиях по безработице речь!
Социалистические учения — зерна, попавшие в подготовленную почву. Октябрьская революция — не порождение кучки большевиков, а массовый взрыв недовольства. Большевики сумели лишь подчинить своей силе разбушевавшуюся стихию.
У всего происходящего свои объективные причины.
К середине 80-х годов стало угрожающе очевидно: СССР соперничество с Западом проигрывает. Куда мечтал вырваться советский дипломат? В капстрану. Почему туда же стремились махнуть на экскурсию и работяга, и чиновник? Колизей — это, конечно, грандиозно. Но назад везли не только воспоминания. Костюмы, обувь, парфюмерию, пластинки. Даже джинсы — и те в родных универмагах без ОБХСС найти было невозможно. Мандарины к Новому году. А еще — валютные магазины “Березка”, куда ходили, как на экскурсию. Самая большая держава закупала на “загнивающем Западе” бытовую технику и продукты питания.
На политическом уровне: заседания стареющего политбюро и усиливающийся треск в приемниках на волне Би-би-си.
Недовольство властью к приходу Михаила Горбачева достигло критических отметок. Первые же реформы нового генсека можно сравнить по общественному восприятию с эйфорией. И казалось, нужно лишь ввести в социалистическую систему ударную дозу капиталистического стимулятора — и все станет “о’кей”.
Увы, “о’кей” не получилось. Перестройка массивного здания СССР в скором времени превратилась в беспросветный долгострой. Ее главный прораб с большей охотой презентовал свой проект на Западе и все меньше заботился о делах на родной стройплощадке. Появление энергичного и волевого Ельцина изменило расклад на политическом Олимпе. Так началось одно из самых острых противостояний поздней советской эпохи.
Сегодня многие говорят, что альтернативы перестройке не было. Но непреложное условие выбора — многовариантность. Политика Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева — это все итог выбора.
Что же касается обвала в 1985 году мировых цен на нефть, то вряд ли это имело для страны такие же последствия, как айсберг для “Титаника”. Шторм и не более. Корабль СССР разбился гораздо позднее.
Неминуемость крушения стала очевидна в начале 1991 года. Однако впереди сквозь пелену времени уже вырисовывались заветные берега. Многим показалось, что теперь дойти до вожделенной цели можно и на национальных шлюпках, а то и вовсе вплавь.
Первыми отправились в свободное плавание прибалтийские республики. Следом собиралась покинуть борт Российская Федерация, но, не найдя поддержки у других республик, осталась безучастно наблюдать за приближающейся развязкой. Президент Борис Ельцин лишь однажды взял руль на себя — предложенный ГКЧП курс вообще вел непонятно куда.
Михаил Горбачев до последнего пытался собрать команду республик вместе. Он пошел на многие, казавшиеся ранее невозможными уступки: отказался от единоначалия, согласился передать республикам “единого и могучего” ряд союзных полномочий — лишь бы сохранить управляемость, лишь бы попытаться совместными усилиями вывести общий корабль в спокойные воды. Но все было тщетно. Пожалуй, в те последние месяцы перед распадом руководитель советской махины как никто другой видел, к чему все идет.
Запад не стал помогать судну, подающему SOS. И это была еще одна трагедия последнего генсека КПСС.
Советский Союз мешал многим. Назвав его “империей зла”, президент США Рональд Рейган подчеркнул не суть происходящего на одной шестой части суши, а в эмоциональной форме выразил подсознательные установки.
Но именно страх перед “империей”, а более всего страх перед распространением “красной” идеологии дальше по миру и побудил Запад к социальным переменам у себя дома. Зарплаты, соцгарантии — все это деньги, которыми согласились поделиться “акулы бизнеса” с государством, а оно, в свою очередь, взялось проводить социально ориентированные преобразования.
Одна из причин поражения СССР в экономическом состязании — безмерно разросшийся бюрократический центр, который перекрывал кислород предпринимательской инициативе.
Можно и нужно было наладить эффективный государственный менеджмент на крупнейших предприятиях, но бессмысленно решать в московских кабинетах, сколько той или иной фабрике Урюпинска выпускать перчаток и какой расцветки. Этот конструктивный недостаток системы Михаил Горбачев исправить уже не успел.
Ледяные воды реальности многих заставили задуматься о произошедшем в Вискулях. СССР для миллионов его граждан был не просто геополитической реальностью. Это был образ жизни, где не было границ между странами, где выпускница ушачской школы запросто могла поехать учиться в престижный московский вуз. Где для поездки из Бреста в Таллин не нужны были визы. Где за одни и те же рубли можно было рассчитаться в тбилисском и ереванском магазинах. Где отдых в Трускавце был по карману и рабочему швейной фабрики, и горняку. Где счета в гостиницах не выставлялись в зависимости от гражданства. Где никто не боялся потерять работу и где боролись не с безработицей, а с тунеядством...
И эта великая реальность перестала существовать после всего лишь нескольких виз глав России, Украины и Беларуси. О том, что СССР отныне нет, из Вискулей Бушу-старшему они доложили раньше, чем Горбачеву...
9 декабря 1991 года началась другая история. А она, как известно, развивается по спирали. Но отнюдь не по кругу. И тем, кто говорит о возврате СССР, надо помнить об этом. Ведь ходить по кругу — это все равно что наступать на одни и те же грабли.
Сохранить представлялось возможным Юрий ШЕВЦОВ, политолог:
— Советский Союз мог сохраниться. И была соответствующая схема — так называемый Ново-огаревский процесс. Республики получали большие права. СССР фактически превращался в конфедерацию, но оставался мировой реальностью. Однако в политическом контексте 1991 года в ходе борьбы Ельцина как главы России и Горбачева как главы Советского Союза Ельцину было необходимо, было удобнее (очевидно, это главные причины) довести процесс дезинтеграции дальше, чем предполагалось по Ново-огаревским переговорам, — до распада СССР и уничтожения союзного центра как источника полномочий для Горбачева.
— Влиял ли Запад на процесс распада СССР?
— Я думаю, очень сильно влиял. Потому что буквально сразу после вискулевских соглашений в России в руководстве страны на всех уровнях появились тысячи иностранных советников. Фактически аппарат власти в Кремле некоторое время не то чтобы находился в руках граждан иностранных государств, но тайн от них не было. Хотя, конечно, решения в Вискулях принимались не Западом, а лидерами трех стран, которые в той конкретной ситуации были заинтересованы в уничтожении союзного центра.
— Когда создавалось СНГ, подразумевалась ли та степень дезинтеграции, которая произошла потом?
— Конечно, нет.
Николай ДЕМЕНТЕЙ, Председатель Верховного Совета Беларуси (1990 — август 1991 года):
— То, что было принято в Беловежской пуще, мне предлагалось подписать за год до этого. Борис Николаевич Ельцин после заседания в Москве Совета Федерации пригласил меня, Назарбаева, Кравчука и Каримова съездить к нему на правительственную дачу. В небольшой комнатке, куда мы вошли, стояли столы. Ельцин раздал нам четверым бумаги с текстом. Это было соглашение об упразднении СССР. Внизу под текстом были напечатаны названия республик, председатели Верховных Советов которых были здесь. Я сказал, что подписывать эту бумагу не буду: меня не поймут ни народ, который я представляю, ни мои родные, ни знакомые. Если какие-то позиции Союзного договора 1922 года за семьдесят лет и устарели, то, добавил я, о них нужно говорить открыто, вместе поработать, уточнять. Меня поддержали председатель Совмина РСФСР Иван Степанович Силаев и глава Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев. Ельцин пошел на попятную: “Значит, будем работать над Союзным договором”. К слову, через непродолжительное время в Ново-Огареве начались переговоры о заключении нового Союзного договора.
— Почему распался СССР?
— Капиталистический мир начал осуществлять этот план с 1917 года. Так что было бы ошибкой считать, что все началось во второй половине 80-х годов. Капиталистический способ производства был господствующим. А роль Ельцина — это роль проводника западных идей.
Ольга АБРАМОВА, депутат Палаты представителей Национального собрания Беларуси:
— В пользу сохранения СССР говорил Ново-Огаревский договор. Была предложена жизнеспособная модель реформирования СССР. А все остальные факторы работали против. Центробежные силы были сильнее, чем центростремительные. Плюс политическая воля элит национальных республик. Почти все, за исключением Беларуси, демонстрировали стремление к самостоятельности.
— Какова природа разрушительной стихии?
— Главная причина ее появления — экономическая. Советский Союз не выдерживал гонки вооружений, проигрывал последние десятилетия Западу и в эффективности производства. Второе — искусственно сдерживался рост национального самосознания, хотя под влиянием гласности стали известны многие страницы истории, как раз стимулировавшие национальное возрождение. И еще — в условиях дефицита ресурсов второй половины 80-х население многих республик, краев, областей стало с подозрением относиться, с одной стороны, к центру, с другой стороны, к соседям, считая, что, отделившись, можно жить лучше.
— В чем субъективный фактор произошедшего в Вискулях?
— В Вискулях собралась тройка, в которой каждый хотел порулить в своем регионе сам, не оглядываясь ни на кого. А для того чтобы сохранить Советский Союз, нужны были колоссальные коллективные усилия.
30 ноября
Из интервью Михаила Горбачева “Народной газете”
“Я против того, чтобы анализ нашей истории, выводы из ее болезненных этапов трансформировались в политику, разобщающую народы. Потому что мы состоялись как огромная сообщность, как сложнейший мир, говорящий на ста двадцати языках, у нас все переплелось. Прежде всего люди и их судьбы меня больше всего волнуют. Все то, что происходит у нас, пока по периферии государства, можно считать незначительными конфликтами. А на фоне той катастрофы, что может произойти, даже блекнет трагедия Югославии, Сербии, Хорватии, которая обернулась уже многочисленными смертями, разрушением многих и многих ценностей, миллиардными потерями. Я говорю именно о том, что у нас может случиться. Поэтому не нужно рвать материю, сформировавшуюся в веках. Не надо поддаваться давлению отдельных сил, не дающих отчета своим действиям. Замечу, как показывают социологические исследования, теперь, когда рвутся хозяйственные связи, когда многие люди остаются без работы, когда неуютно становится во многих семьях, за Союз выступает все больше людей. Люди — за Союз, и это главное, что питает мою уверенность. Я убежденный сторонник перемен, но, уходя от одной крайности — унитарности, мы не должны прийти к хаосу или распаду Союза. Для нас это обернется непоправимой бедой”.
10 декабря
В руках первый лист, снятый с печатной машинки. Хотя и ожидал чего-то подобного, но вздрагиваю, читая заглавие: “Соглашение о создании Содружества Независимых Государств”. Выхватываю глазами строчки “Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование”. Да, дела.
В фойе резиденции между тем становится все оживленнее. Наконец распахивается дверь зала заседаний. Первым выходит Президент России Борис Ельцин и вслед за ним — первый заместитель Председателя правительства России Геннадий Бурбулис, Председатель Верховного Совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич, Председатель Совета Министров Республики Беларусь Вячеслав Кебич, Президент Украины Леонид Кравчук, премьер-министр Украины Витольд Фокин. Они садятся за длинный стол, украшенный флажками Украины, Беларуси и России, и ставят под Соглашением свои подписи.
Смотрю на время — 14 часов 17 минут 8 декабря 1991 года.
Валерий ДРОЗДОВ, обозреватель “Народной газеты”.
Минск—Беловежская пуща—Минск
11 декабря
Президент СССР М.С.Горбачев, признав подписанное в Минске руководителями Беларуси, РСФСР и Украины Соглашение о создании Содружества Независимых Государств правомерным, в то же время назвал появление документа скоропалительным и в дальнейшем не исключил возможности проведения всенародного референдума по этому вопросу.
Президент Украины Леонид Кравчук на пресс-конференции заявил, что, по его мнению, к Содружеству Независимых Государств присоединится Казахстан, возможно, страны Прибалтики, а также некоторые страны бывшего СЭВ, в частности Болгария.
8—9 декабря
в вечернем эфире Первого канала пройдет показ документаль-ного сериала Агентства теленовостей “Была страна”, приуроченный к 15-й годовщине подписания Беловежских соглашений в Вискулях.
