Иллюзия моды

Ах, бикини, бикини... Сколько мужчин свел с ума купальник, придуманный 66 лет назад...

Ах, бикини, бикини... Сколько мужчин свел с ума купальник, придуманный 66 лет назад простым автомобильным инженером–механиком?! Эти небольшие кусочки ткани, которые куда больше способствуют развитию фантазии, чем прикрывают от солнца, свое название получили по имени атолла Бикини, где в 1946 году американцы в ходе операции «Перекрестки» взрывали сестер знаменитого «Толстяка». Что–то было в этом мистическое, раз сперва Соединенные Штаты назвали свои атомные бомбы «Джильдой» и «Хелен» из Бикини, а потом французский механик Луи Реар, который унаследовал от матери салон дамского белья, назвал именем атолла созданный им купальник. Так в сознании мужчин и женщин навечно соединились обольщение и разрушение.


Как только стриптизерша Мишель Бернардини впервые надела на себя 76 кв. см ткани, критики стали изгаляться на тему бикини. Например, говорили, что этот купальник «открывает в девушке все, кроме девичьей фамилии ее матери». Даже в Европе женщин в бикини арестовывали. Но Реар не сдавался. Он всегда утверждал, что от его купальника будет такой же взрывной эффект, как у атомной бомбы, и он дождался своего звездного часа, когда Брижит Бардо надела бикини в фильме «И Бог создал женщину».


«Один из древнегреческих мифов повествует о том, как кентавру подарили отравленный хитон. Этот «наряд» высасывал кровь из всех пор его тела, пока несчастный «модник» не скончался в страшных муках. Современные хитоны отравили жизнь не одному поколению людей: и тем, кто их создает, и тем, кто жаждет любым путем заблаговременно их получить. Мир помнит, как смелый взмах ножницами английской модельерши, ополовинивший юбку, посрамил парижских мастеров высокого шитья, подорвал текстильную промышленность многих стран, пустил по миру тысячу известных компаний, покорил с быстротой эпидемии все континенты, диктуя новую нравственность, новую этику, эстетику и новое понимание красоты у доброй половины человечества. Даже шариат оказался бессильным против новых веяний, которые превратили Лондон в столицу мод. Однако триумф мини–юбки был недолгим. Пытаясь взять реванш, Париж буквально превосходил себя, предлагая женщинам самые немыслимые и экстравагантные силуэты. И вновь невидимое божество «вселенской элегантности» поселилось в Париже» («Мода: отравленный хитон красоты», 27.07.1986).


Классическая история о моде — это рассказ о Розе Бертен. Этой модистке времен Марии–Антуанетты частенько приписывают авторство высказывания «Все новое — это хорошо забытое старое» (дескать, так она прокомментировала случай со старым платьем королевы, которое она несколько подновила), однако нетрудно догадаться, что настоящим автором этих слов следует называть французского адвоката и литератора Жака Пеше, написавшего и опубликовавшего «Мемуары» от лица мадам Розы. Бертен называли еще «министром моды», и вот это стоит назвать истинной правдой. Платья и шляпки, страшно модные в конце XVIII века восковые куклы «пандоры», прически в виде кораблей и замков — ко всему этому приложила руку та, чьи изделия стоили раз в двадцать больше, чем парижский рабочий мог заработать за год. Введенная Бертен мода на роскошь перестала быть актуальной если не сразу после падения Бастилии, то уж точно после того, как с гильотины скатилась голова самой известной клиентки госпожи Розы.


«Два раза в год в Париже модельеры представляют новые коллекции весенне–летнего и осенне–зимнего сезона для своей клиентуры. На показ мод приглашают строго определенное число лиц: дам из высшего света и торговцев готовым платьем, т.е. тех, без кого модели могут оказаться пыльным хламом. Среди приглашенных значатся журналисты, которым модельеры доверяют. Однако журналы и газеты, каким бы ни был их статус, имеют право публиковать фотографии только месяц спустя после премьеры. Это считается достаточным сроком, чтобы нажиться на новой модели. Не зря парижские мастера моды утверждают, что «новая линия имеет золотую цену в первые две недели, приравнивается к серебру в последующие три недели, после чего она быстро девальвирует». Именно поэтому в демонстрационный зал запрещено приносить фотоаппараты, магнитофоны, во время демонстрации нельзя делать рисунки, набрасывать эскизы. Хотя на демонстрацию мод и приглашаются достопочтенные люди и респектабельные бизнесмены, всех и каждого держат под неусыпным контролем... Но тайны красоты французских салонов все равно похищают, и, наверное, прав был большой мастер своего дела Коко Шанель, который воскликнул: «Мои находки сделаны, чтобы быть скопированными». И «хитоны красоты — ворованные подделки — наводняют рынки и обогащают ловких дельцов от моды» («Мода: отравленный хитон красоты», 27.07.1986).


«Люди увлекаются не модой, а теми немногими, кто ее создает» — доведись мадам Коко Шанель читать «Советскую Белоруссию», она наверняка бы испепелила ее глаголом. Однако сегодня мы не только заметим соринку в старой газете, но и не пройдем мимо бревна в глазу самого известного человека в мире моды. Рассказывают, что, когда в 1940 году Париж оккупировали немцы, мадам Коко, которой в ту пору было уже 57 лет, переживала настоящий медовый месяц. Каждый вечер в ее квартиру поднимался высокий красивый немец по кличке Шпатц — Воробей. Настоящее его имя было Ганс Гюнтер фон Динклаге. Ганс до войны работал атташе немецкого посольства во Франции, по профессии он был разведчиком, по званию — полковником вермахта. И хотя Шпатц был младше Коко на целых 15 лет, вдвоем они умопомрачительно проводили время. Однажды Шанель рассказала своему немецкому другу, что когда–то была знакома и игрывала в покер с самим Уинстоном Черчиллем. И у Шпатца созрела мысль: нельзя ли использовать мадам как переговорщика с Черчиллем? Немцы очень хотели заключить с Великобританией сепаратный мир за спиной СССР, и как итог родился план секретной операции под названием «Модная шляпа», а Коко согласилась поехать в Берлин и переговорить на эту тему с шефом немецкой разведки Вальтером Шелленбергом... Позже, когда Париж освободят, эти усилия мадам Шанель выйдут боком. Ее даже арестуют, а позже заставят уехать в эмиграцию. В Лозанне она будет жить вместе со Шпатцем, но «Модная шляпа» ворвется в ее жизнь новым вихрем, когда отсидевший по приговору Нюрнбергского трибунала шесть лет Вальтер Шелленберг, выйдя на свободу, примется шантажировать мадам Коко. Шанель еще повезло, что продолжалась эта новая драма недолго. Шелленберг, этот «начальник Штирлица», был уже очень больным, и в итоге единственное, чего он добился, так это того, что мадам Шанель оплатила его похороны...


«Силы, управляющие модами — художники, производители и оптовые закупщики, — делают свое дело с такой же предупредительностью и состраданием, с какой рыбак нанизывает дождевого червя на крючок. Этот год — не исключение... Используется простой и испытанный прием — морально обесценивается все проданное и произведенное. В мусорную корзину идет все, на что молились еще вчера. Так рождаются моды — в муках финансистов, а вовсе не в результате творческих поисков художников Парижа. Последние только выполняют заказы. Делают это, слов нет, превосходно. Эллочкам–людоедочкам во всем мире... остается только расплачиваться» («Мини–фельетон о мини–юбках»,19.07.1970).


«Мода — самое совершенное оружие текстильной промышленности против возрастающей прочности тканей», — утверждала Марлен Дитрих, чья судьба тоже неотделима от Второй мировой войны. Прославивший ее фильм «Голубой ангел» был запрещен в нацистской Германии, но, как утверждается, Гитлер не чурался смотреть его в личном кинотеатре. Она уехала из Берлина 1 апреля 1930 года, в день премьеры «Ангела», а позже Геббельс заманивал ее обратно многотысячными предложениями. Дитрих отказывалась, в 1945–м она форсировала Рейн вместе с американской армией, и за это в начале 60–х ей было отказано в гостеприимстве в ходе гастролей по ФРГ. «Знойная женщина со стальным позвоночником» рванула тогда в СССР, где ее концерты прошли с бешеным успехом... Пройдет еще 30 лет. Марлен Дитрих ушла в мир иной в 1992 году в Париже, так вот именно тогда все и отметили, что за ее гробом шла сама мировая история.


«Бикини — разделенный атом!» — гласил один из первых рекламных слоганов нового купальника. Мы еще и еще раз отдаем дань послевоенным пиарщикам, однако так и норовим посмотреть вдаль. В далеком 1825 году российский мореплаватель с истинно русским именем Отто Коцебу на шлюпе «Предприятие» первым из европейцев ступил на Маршалловы острова. Тогда же он назвал найденный им атолл в честь такого же русского исследователя, как и он сам, — зоолога Иоганна Фридрих фон Эшшольца. Название не прижилось. Калькируя с языка коренных маршальцев, атолл Эшшольца во всем мире предпочитают называть атоллом Бикини (что–то вроде «земли кокосовых орехов»). А бикини, который купальник, зародившийся как ответ на ядерные испытания, продолжает разоружать всех и вся. Может, это и к лучшему, а?

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter