«Время удержать нельзя; нет никакого мудрого поворота, никакого умного отказа. Лишь мечтатели верят в выход. Оптимизм — это малодушие. Долгом стало терпеливое ожидание на утраченных позициях, без надежды, без спасения. Ожидание, как у того римского солдата, чьи кости нашли перед воротами Помпеи и который погиб, потому что при извержении Везувия его забыли отозвать. Такой честный конец — единственное, чего нельзя отнять у человека». Когда мы задумываемся над тем, можно ли изменять историю, нам следовало бы почитать Освальда Шпенглера. Этот мрачный немец, который стеснялся людей, который голосовал за Гитлера, но при этом называл его болваном, который забывал свой адрес, едва выйдя из дому, в 1918 году написал книгу «Закат Европы». Это в ней он пытался предопределить историю, а минувший с той поры век, словно ухмыльнулся в ответ и заявил, что Шпенглер не смог обнаружить даже свое место в ней.
«М.С.Горбачев и Р.Рейган приближаются к Мавзолею В.И.Ленина.
Р.Рейган: Я смотрю, здесь много ребят в школьной форме.
М.С.Горбачев: У Мавзолея всегда многолюдно. Когда я работал на Северном Кавказе и приезжал в Москву, то тоже всегда ходил сюда.
Р.Рейган осматривает башни и стены Кремля, виднеющиеся из–за них здания правительства СССР, другие исторические сооружения, расспрашивает. Этот уникальный ансамбль, говорит Михаил Сергеевич, поддерживаем в первозданном виде, ничего не перестраиваем. Это единственная сфера в нашей стране, где перестройка не требуется» («Прогулка М.С.Горбачева и Р.Рейгана по Кремлю и Красной площади», 2.06.1988).
«В незавидное положение поставила себя администрация США в преддверии Игр XXIII Олимпиады, начинающихся в калифорнийском городе Лос–Анджелесе, название которого переводится как «город ангелов». Эти олимпийские соревнования она планировала превратить в шумный антисоветский балаган, повод для дальнейшего разжигания «холодной войны». Взявшим же в свои частные, но отнюдь не честные руки всю подготовку и проведение летней Олимпиады–84 американским монополиям предоставлялась отличная возможность продемонстрировать «свободный» коммерческий дух, загрести в сейфы миллиардные барыши путем осквернения священных идеалов олимпизма. По–своему готовились встретить участников и гостей разношерстные экстремистские, террористические и эмигрантские организации, вольготно чувствующие себя в США... Но все эти далеко идущие цели организаторов и вдохновителей антиолимпийской кампании, политиканов и дельцов от спорта не удались. Не оправдались расчеты тех, кто во всем действует по принципу «акул» большого бизнеса и империалистической политики «разделяй и властвуй». Спортсмены СССР и других социалистических государств, ряда развивающихся стран отказались участвовать в грязных «играх» Белого дома, справедливо расценив их как провокационные, грубо попирающие основные положения Олимпийской хартии и олимпийские традиции» («По сценарию Белого дома», 28.07.1984).
«Всякий факт, даже самый простой, уже заключает в себе историю», — утверждал Освальд Шпенглер. Если представлять развитие человечества по его трудам, то четыре года, разделившие статьи в «Советской Белоруссии», стоит сравнить разве что с песчинкой в пустыне цивилизации. Мы–то с вами знаем, как много изменилось в нашей стране за этот исторический миг, а Шпенглер отказывался признавать идею всемирно–исторического процесса, а заодно рисовал картину циклического возникновения, расцвета и гибели многочисленных самобытных и неповторимых культур. К числу «великих культур», вполне реализовавших свои потенции, Шпенглер относил китайскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, античную, византийско–арабскую, западную, культуру майя, а также «пробуждавшуюся» в начале прошлого века русско–сибирскую. Шпенглер замечал, что каждая культура проходит одну и ту же последовательность фаз развития, что основные черты каждой фазы тождественны во всех культурах, что все культуры сходны по длительности существования (около 1000 лет) и темпам своего развития, что исторические события, относящиеся к одной культуре, имеют соответствия во всех других. По Шпенглеру получалось, что каждая культура, исчерпавшая свои внутренние творческие возможности, мертвеет и переходит в фазу цивилизации, и именно эту картину он наблюдал в Европе в период между двумя мировыми войнами.
Однако невозможно сказать, что такая точка зрения на мировую историю нашла понимание у левых сил. «Пусть империализм продолжает борьбу со смертью — нам от этого впадать в уныние нечего: он обречен и должен погибнуть. Пусть идеологи империализма ищут идеологические предпосылки возможности существования, нас это мало интересует, обреченные здоровую идеологию создать не могут. Мы радуемся всякому признаку приближения краха капитализма в его последней фазе, мы радуемся и появлению книги Шпенглера, и оформленному им идеологическому движению — это признаки нарастающей бури», — еще в 1922 году написал Георгий Пятаков. Пройдет 15 лет, и этого человека выдающейся воли и выдающихся способностей, как писал о нем Ленин, сметет новая буря. Но это будет уже совсем иная история.
«Мне кажется, тут надо видеть главное: частичные реформы, постепенность в их проведении погубят нас. Народ этого не выдержит. Когда говорят, что реформы логично, мол, растянуть на годы — это не для нас. Это для общества, где уже достигнут сносный уровень жизни и где народ может и подождать. У нас же такая кризисная ситуация и плюс такая мощная бюрократическая система, что с ними надо кончать не постепенно, а радикально. Другое дело, что с точки зрения организации демократического движения, привлечения людей на свою сторону демократам и впрямь надо было бы быть поумереннее, не отпугивать людей (а многие боятся разрушить то, что есть) ультралевыми речами, сдвинуться к центру, я бы так сказал» (Борис Ельцин, «Курс на радикальные реформы», 11.06.1991).
«Агентство «Интерфакс» распространило заявление Э.А.Шеварднадзе в Центральную контрольную комиссию КПСС от 3 июля 1991 года, в котором он известил о выходе из партии. По нашему мнению, демарш человека, длительное время проработавшего на ответственных партийных и государственных постах, является лишь ширмой для прикрытия подлинных причин его выхода из партии. Говоря, что ему «нелегко было принять это решение», Э.А.Шеварднадзе вряд ли искренен. Скорее всего, не желая нести свою немалую долю ответственности за сегодняшнюю ситуацию в партии, Э.А.Шеварднадзе отказался от активной борьбы за реализацию политики КПСС и фактически занялся созданием новой партии, ей оппозиционной. Таким образом, заявление Э.А.Шеварднадзе логично завершило процесс перерождения его политических взглядов» («О заявлении Э.А.Шеварднадзе», 13.07.1991).
Шпенглер терпеть не мог демократию с ее коррумпированными парламентами, грязными финансовыми махинациями, с разнузданностью нравов и падением морали, но и отношения философа с пришедшими в Германии к власти национал–социалистами нельзя назвать однозначными. Да, он говорил, что движение Гитлера стоит поддержать, но он же и утверждал, что «к власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое годится на мгновение. Правильные идеи доводятся фанатиками до самоуничтожения». Философ и люди, о которых он рассуждал, шагали рядом вплоть до 8 мая 1936 года. Тогда Шпенглер умер в своей мюнхенской квартире, оставив потомкам для обсуждения вопрос, было ли причастно к его смерти гестапо.
«В ночь с 30 на 31 июля с.г. в промежутке времени с 3 до 6 часов было совершено вооруженное нападение на приграничный с Белорусской ССР пост Медининкай Литовской Республики. Были расстреляны четыре сотрудника литовской полиции и два работника таможенной службы Литвы, еще двое работников таможни тяжело ранены, один из них скончался. Во время нападения были похищены три автомата и два пистолета Макарова. Руководство МВД Литвы убедительно просит граждан, проезжавших в указанное время через пост Медининкай и владеющих какой–либо информацией о данном происшествии, сообщить в ближайшее отделение милиции и заранее выражает благодарность за предоставленные сведения. Правительством Литовской Республики за предоставление особо ценной информации, позволяющей раскрыть преступление, обещано вознаграждение в размере 500 тыс. рублей» («Внимание: розыск!», 3.08.1991).
«Мир не просто существует, он еще и наполнен тайной». Даже не продолжайся история расстрела медининкайских таможенников вот уже более двадцати лет, не будь только в прошлом году приговорен к пожизненному заключению один из тех рижских омоновцев, кто стрелял в безоружных литовцев, не выживи один из расстрелянных, наверняка мы бы с вами задавали друг другу вопрос, можно ли было если не изменить историю, то хотя бы что–нибудь в ней предотвратить. Ответа у меня нет, потому что нет фактов. А Шпенглер здесь только при том, что утверждал, что там, где нет фактов, обязательно правит чувство.
