Перепевы давних баллад
Роман РУДЬ
Знаешь знаменитую отговорку музыкантов, пойманных на плагиате? Они говорят: «Нот всего семь!» Мол, крайне сложно не повториться при таком скудном наборе инструментов для обозначения звуков. Оттого, дескать, многие мелодии похожи одна на другую. Следуя этой же сомнительной логике, можно оправдать любые копии и заимствования в различных областях искусства. В алфавите всего 33 буквы, каких новых романов вы ждете? В палитре только семь цветов. А в кино вообще одна камера. Крайне спорное оправдание для бесконечных перепевов избитых сюжетов.
Ты вдумайся, Люда, в эти даты. Роман «Преступление и наказание» Достоевского был опубликован в замшелом 1866 году. Его первая экранизация состоялась в 1909–м, а последняя из известных мне — в 2007–м, когда сняли целый 8–серийный фильм. Почти сто лет эксплуатируется банальнейший сюжет о якобы «сильной личности», не боящейся угрызений совести и людского суда! Да таких криминальных историй по пять штук в день случается! Подобные «сильные личности» косяком за решетку уходят. И каждый из них наверняка имеет те же черты характера и мотивы поступков, что были присущи Родиону Раскольникову. Может быть, для середины XIX века препарирование преступника, копание в его темной душе, отслеживание перерождения — все это было огромным откровением для публики, прозябавшей в информационном вакууме. Но сегодня — не–ин–те–рес–но! Скучно! Набило оскомину.
Честно говоря, я пока сам не до конца разобрался, почему творцы перестали рождать новые идеи. Ведь куда ни кинь, даже в индустрии компьютерных игр идут бесконечные подражания уже отыгранным симуляторам, аркадам и шутерам. Времени отвечает лишь новая графика, требующая более мощных процессоров и больших мониторов. А «начинка» прежняя. Поэтому происходит удивительная вещь: игровая аудитория отворачивается от продуктов гигантских корпораций, на разработку которых потрачены миллионы, и уходит в сегмент так называемых инди–игр. То есть покупает изделия, собранные на коленке группой энтузиастов. Потому что только в этой области еще возможны интригующие новые сюжеты, увлекательные миры и неожиданные подходы. Пускай картинка будет поплоше, зато играть интересно. Думаю, так же отвернутся от произведений больших киностудий и прославленных романистов, если они не перестанут экранизировать (переписывать) давно раскрытые темы.
Может быть, ремейки «Тихого Дона», «А зори здесь тихие...» или «Иронии судьбы» нужны, чтобы сэкономить на сценаристах? В то время, как прямо сейчас в реальной жизни закручиваются сюжеты более захватывающие, чем мы видим на экранах. Например, если говорить о трагедиях, то почему бы не снять фильм о странном «новгородском деле», где мать обвинили в попытке убийства собственного ребенка, а она вместе с дочкой скрылась от суда? Гигабайты текстов написаны об этой истории, поднята масса моральных проблем и сложных вопросов, действительно интересующих современное общество. Однако киношникам проще стряхнуть нафталин с бедной Анны Карениной. Я с огромным нетерпением жду экранизации ослепительных похождений реального человека — Джозефа Байерли, о котором почему–то не сняли даже плохонькой картины, хотя его судьба так и просится на экран. Ты представь, это единственный в мире солдат, который умудрился повоевать с нацизмом и в американской, и в советской армиях. Диверсант из 101–й воздушно–десантной дивизии взорвал несколько вражеских объектов во время штурма Нормандии, попал в плен, трижды бежал, а затем воевал в советской 1–й гвардейской танковой бригаде пулеметчиком и освобождал тот же концлагерь, в котором был узником. В его судьбе масса истинно киношных совпадений, в которые трудно поверить: например, его с женой венчал тот же священник, который чуть раньше служил по нему панихиду, так как на родине Джозефа сочли погибшим. Крутая настоящая история! А нас продолжают кормить вымышленными страданиями воображаемых персонажей, выдуманных в глубокую старину. Надоело!
rud@sb.by
Единственная новость — талант
Людмила ГАБАСОВА
Будешь смеяться, Рома, но твои риторические вопросы совсем не риторические. Вот именно, что все уже придумано. Ну да, ничто не ново под луной. Это сказал бы тебе и французский театровед Жорж Польти, жизнь положивший на то, чтобы доказать: все драматические произведения основываются на какой–либо из 36 сюжетных коллизий — своего рода типологии человеческих взаимоотношений и переживаний. От мольбы и мести до угрызений совести и судебной ошибки. Еще раньше это утверждал драматург Карло Гоцци, чью идею горячо поддерживал Гете. Шиллер, правда, возражал, но когда ударился в собственную арифметику, насчитал даже меньше. Воннегут твердо заявлял, что есть всего 8 сюжетов, вокруг которых крутится мир, Борхес и вовсе указал смехотворные четыре. Знаешь, и классическая «Анна Каренина», и прогремевший «Рай», и даже, уж прости меня, «Тайная жизнь домашних животных» прекрасно вписываются в историю № 2 — о герое, блуждающем в попытках найти самого себя. А если взять самые популярные у читателей и зрителей коллизии «Человек в полной засаде» и «Парень встречает девушку», то туда можно втиснуть практически все кино! Просто декорации меняются, внешность героев, костюмы, слова в диалогах, какие–то второстепенные сюжетные ходы. В остальном ты же видишь как взрослый человек — все топчутся на одной поляне, и, в принципе, понятно, к чему дело идет.
«Анна Каренина», знаешь ли, — далеко не худший вариант. И почему ты в таком бездонном романе видишь только историю суицида? А не противостояния страсти, например? Думаю, у большинства замужних женщин был такой соблазн — потерять в браке голову. И в большинстве неженатых мужчин играл азарт самца. Многие подростки мучились теми же наполеоновскими вопросами, что и Раскольников. И редкий ребенок не мечтал расколдовать лягушку. Вот почему эти сюжеты экранизируют вновь и вновь — чтобы какую–то личную струну в зрителе затронуть, заставить по–своему сопереживать, извлекать для себя уроки, утверждаться в собственной правоте или, наоборот, внутренне каяться. Вечные истории на то и вечные, что всегда найдут отклик у человека разумного. А то, чем пестрит сегодня информационная лента, — чаще всего уже за гранью его понимания, тем более сострадания. Тут только одного хочется — руки сразу помыть...
Думаю, если ты, Роман, прямо спросишь у авторов любого ремейка, зачем пытаться перепеть старое, получишь один ответ: да чтобы классику осовременить, ментально приблизить к новым поколениям! Она ведь с годами, считается, теряет в красочности и понятности. Точно так же, как наши с тобой дети не признают черно–белое кино, внуки не будут воспринимать все, что не 7Д. Даже кинокритики говорят: по большому счету, кино сегодня — это кино вчера, только в изложении подоступнее. При всем моем глубочайшем почтении к Сергею Герасимову его перегруженный идеологией «Тихий Дон» — мука адская для современного ребенка, а напыщенного «Идиота» Ивана Пырьева и молодой человек не досмотрит до конца. Ремейки же Сергея Урсуляка и Владимира Бортко тут в самый раз: точно, сочно, пронзительно и без большого ущерба для первоисточника. Только так, уверяю тебя, и можно открыть прелесть классики для поколения, которое порой искренне считает, что слово «пионер» произошло от «пиона», а в 1960–е была некая «трущобская оттепель».
Почему наше время — эпоха ремейков, комиксов, сиквелов да однотипных фантастических блокбастеров? В кулуарах Голливуда считают: потому, что продюсеры и режиссеры чаще всего работают с испытанными авторами, заказывая им сценарии снова и снова. Проекты людей, в индустрии неизвестных, как правило, нужно проталкивать на пределе сил. Неужели для кого–то секрет, что в Америке, и не в ней одной, кино — давно не искусство, а серьезный бизнес? В год в США снимается около 500 фильмов, в которые вкладывается около 5 — 7 млрд долларов. Средняя стоимость приличной ленты — 60 — 80 млн долларов. И продюсеры не хотят рисковать, выбирая заведомо известные истории и героев. Ведь аудитория тоже известна — пожиратели попкорна и колы, которым нужно смотреть, активно работая челюстями. Им важнее не твой новый сюжет, а новый спецэффект. Они платят — они и заказывают музыку. В общем, предлагаю смотреть на это как на повсеместное распространение фастфуда. С одной стороны — максимально дистанцироваться, а с другой — радоваться здоровой альтернативе, пусть это будет и хороший перепев чего–то до боли знакомого. Единственное, в чем с тобой соглашусь: действительно, в нашем мире нечто нестандартное — уже бесценный алмаз. А «талант — единственная новость, которая всегда нова». Это, конечно, не я — Пастернак подметил. Он тоже как автор крутился в мире 36 сюжетов, а может, восьми, а может, и четырех. Зато гениально!
gabasova@sb.by
