Премьера фильма «Солнцепек»: шедевр или агитка?

Идти и смотреть?

На днях в российский прокат вышла картина «Солнцепек», авторы и создатели которой предприняли попытку поговорить о событиях, которые призошли в Луганске в 2014 году. Фильм задел за живое и наших зрителей, которые не могли пропустить в сетях самую обсуждаемую кинопремьеру августа. Как водится, оценки полярные, кому-то нон-фикшен показался лживым и неправдоподобным, других — среди них есть и непосредственные участники тех событий — довел до слез уровнем правды и мощью. 

Участники нашей рубрики пребывают примерно в таком же диапазоне впечатлений. По традиции их аргументы взвесит наш невозмутимый рефери и вынесет свой подытоживающий жаркие дебаты вердикт. 

Светит, да не греет

«Гиперреализм — это симуляция того, чего в действительности никогда не существовало»

(Жан Бодрийяр, философ).

Сразу отброшу экзальтацию, не стану кричать о том, что фильм мне категорически не понравился, что он лживый, напыщенный и такое нельзя снимать, как это делают в большинстве своем либеральные критики в припадке верности своей единственно правильной «линии партии». Но и тебя прошу взглянуть на картину без патриотического угара, давай вместе попытаемся разобраться, что в «Солнцепеке» может смущать зрителей адекватных, готовых к умной и беспристрастной оценке художественных достоинств киновысказывания.

Первое, что меня отталкивает, это интонация, которую взяли создатели, чтобы показать нам ужасы войны. Попытаюсь растолковать на простом примере. Однажды Никита Михалков, объясняя актрисе, как нужно играть жару, предложил ей вспомнить, что делают люди, когда за окном +40оС: они тихо млеют, замедляются, застывают у вентилятора и экономят энергию, но никак не ходят из угла в угол с веером и не кричат: «Ой, как жарко!» Истеричная реакция — это дурной театр. Когда в фильме «Солнцепек» после каждой бомбежки или сцены насилия показывают нам вопящих женщин, рвущих на себе волосы, мне становится неловко за авторов. Я начинаю подозревать их как минимум в неискренности, отсутствии личного отношения к описываемым событиям, словно перед нами очередной кино­ПРОЕКТ, в котором была заданная бюджетная схема сценария: вот здесь плохие ребята, здесь хорошие, тут зритель должен заплакать, здесь засмеяться, и не сметь ошибиться! 

Жесткость и жестокость на экране не смущает. Гиперреализм в кино как способ подачи материала и метод выстраивания кинематографической вселенной давно известен. Меня, в нежном возрасте посмотревшую «Иди и смотри» Элема Климова, отрубленной головой персонажа до бессонницы не доведешь. И прости, конечно, но присутствие в кадре актера Алексея Кравченко не делает из каждого фильма с его участием второй или третий климовский шедевр. Заявлять, что «Солнцепек» — это «Иди и смотри — 2» как минимум глупо. А вот картонные диалоги в новинке от режиссеров Бриуса и Вассербаума просто раздражают: «Вы у себя в Москве там в прошлом застряли» — «Там воздуха нет, свободы нет, демократии, потому что ссут все, рабы». Беседа в киевском кафе двух молодых людей, захваченных романтикой перемен, скорее напоминает плакатную выжимку штампов из фейсбука. Не поверю, что ты не чувствуешь фальши, когда слышишь такие ходульные реплики. Ну зачем зрителей совсем уж за дураков считать, рисовать им красное красным? Ведь еще были и такие образцы гиперреализма, как «Мой друг Иван Лапшин» Алексея Германа или мой любимый «Груз 200» Алексея Балабанова, после просмотра которого никогда не возникнет вопросов, почему этот молох — война — выжигает в людях все живое. 

Но если Герман или Балабанов видели в гиперреализме выход из поэтики войны, авторы «Солнцепека», как мне показалось, ищут в нее вход, словно бы подталкивая военных (а бывших не бывает, мы помним) срочно определиться, на чьей вы стороне, поскольку любой нейтралитет губителен. Позволь мне так не считать. Героев тянет друг к другу, они, следуя генетическому инстинкту общинности, стараются сбиться в стаи, их выживание неотделимо от коллектива, но чувство неприкаянности и страха перед жизнью остается. Они — жертвы истории, полностью зависят от внешних обстоятельств, которые в основе своей бездумны, разрушительны и трагичны. Мы наблюдаем на экране движение хаотично сталкивающихся друг с другом агрессивных личностей. Может быть, ты и разбираешься как человек, увлеченный темой событий на юго-востоке Украины, кто там кому ополченец, наемник или член банды, а мне сложно сориентироваться в сюжетных хитросплетениях. Герои низведены до уровня безымянных марионеток, не могу привязаться как зритель ни к одной из них, чтобы посочувствовать. Ты, кстати, кому сопереживаешь в фильме? 

viki@sb.by 

Чтобы не расстреливали Счастье

«Тот, кто не помнит прошлого, осужден на то, чтобы пережить его вновь»

(Джордж Сантаяна, американский философ).

Сочувствую я людям, разумеется. Но сейчас теряюсь в другом вопросе: что тебе подарить? Ну, чтобы завершить уже образ салонной барышни, который ты себе слепила. Веер, монокль или чайное ситечко? Тебе бы было очень к лицу. Могла бы, прячась в пелене загадочной вуали, жеманно рассуждать о стилях живописи и выпуклостях скульптур. Но не о фильме «Солнцепек». Это не тот случай, когда впору спорить о художественных достоинствах или уровне лицедейства. Мы с тобой посмотрели кинематографический памятник недавним событиям, а военные мемориалы, как ты знаешь, строги и лаконичны, без излишних завитушек или отсылок к постимпрессионизму. Потому и рассматривать их ценность следует с другими мерками. Ты ведь не рассуждаешь, слушая колокола Хатыни, насколько мелодично они звучат, с точки зрения концертмейстера? Не размышляешь о том, к какому жанру изобразительного искусства относятся суровые солдатские обелиски? Наверное, думаешь, о чем они призваны напомнить и что не позволяют забывать. Так и с обсуждаемым сегодня фильмом. Он напоминает, насколько ужасна война. И не дает забыть, к чему приводят майданы.

Сюжет нарочито прост, без затей. Май 2014 года под Луганском. Семья из трех человек планирует уехать в Воронеж, однако внезапно оказывается в безнадежной ловушке. Начинается война, а вместе с ней — и кромешный ад жестокости, который накрывает зрителя с первых кадров… И мы вспоминаем, что именно так все и было. Причем знаем об этом не по рассказам ветеранов, а по выпускам новостей, которые все смотрели всего семь лет назад.

Вот в этом и есть главное, на мой взгляд, достоинство картины — в ее достоверности. Кино выстроено на свидетельствах очевидцев, что делает фильм максимально реалистичным. Это, кстати, безоговорочно признается самими луганчанами, свидетелями тех событий. Перед нами почти документалистика, созданная художественными средствами. И авторы пытаются соблюсти объективность, показывая, что подонки могут быть родом из Москвы и Киева, а вменяемые адекватные люди оказываются с обеих сторон фронта. «Солнцепек» не дает забыть, заболтать тот факт, что совсем недалеко от нас в мирное время гибли (и продолжают умирать) ни в чем не повинные люди. Одновременно показывает, как легко и быстро мирная жизнь способна смениться на обстрелы и бомбежки. Нам, пережившим год назад неудачную попытку блицкрига, это знание особенно ценно. 

Если же, в угоду тебе, поговорить о чисто художественных качествах, то зрители (а не высоколобые критики) отмечают высокий уровень аллегоричности, которая буквально пронизывает весь фильм. Тут тебе и образ белой собаки, которая символизирует мнимую свободу с цепью на шее, и явная отсылка к частной военной компании, и расстрелянное людское Счастье — по городу с таким названием лупит миномет… Главная же аллегория, на мой взгляд, показана через присутствие в картине актера Алексея Кравченко, сыгравшего главную роль в пронзительном «Иди и смотри» 1985 года. Только там мальчик Флера в его исполнении сталкивается со злом и становится его жертвой, а в «Солнцепеке» как бы повзрослевший Флера (тут он уже командир ополчения Грицай) успешно противостоит тому же давнему злу. Мне просто места не хватает, чтобы перечислить и другие удачные творческие находки режиссеров…

Так что, Виктория, после просмотра этого фильма у меня остался единственный неясный момент, и он не про гиперреализм. Он связан с «Беларусьфильмом». Почему миновал целый год, а я еще ничего не слышал про попытку глубокого кинематографического осмысления событий прошлого августа? Где наше достоверное кино насчет попытки развала страны? Драматизма в те дни, на мой взгляд, не на один фильм бы хватило. 

rud@sb.by

Брейк!

Фильмы, снятые по горячим следам тех или иных обсуждаемых событий, всегда порождают ожесточенные споры, и «Солнцепек» не исключение. Более того, споры в данном случае возникают и потому, что юго-восток Украины — рана, не заживающая с того самого 2014 года, о котором говорится в картине. А также предмет политических дебатов на международном уровне. И еще: как бы сценарист и режиссеры ни старались, помимо пронзительной и жуткой войны и ее человеческой составляющей, в ленте неминуемо, пусть и порой незримо, будет присутствовать большая политика. Полярные мнения по «украинскому вопросу» — обычное дело. Именно поэтому многим зрителям отдельные диалоги героев кажутся скомканными или притянутыми за уши, а иные действия — нелепыми и нелогичными либо шаблонными и предсказуемыми. Ничего не поделаешь, непростую тему выбрали авторы.

Прекрасно, что и Виктория, и Роман не остались равнодушны к происходящему на экране. Замечательно, что их объединяет ненависть к войне и сопереживание невинным жертвам вооруженных конфликтов. А вот сам фильм «Солнцепек» наши спорщики, как я понял, пока не готовы рассматривать как кинематографическое произведение без отрыва от свежих тревожных сводок новостей. Как не готовы к этому многие другие зрители. Уж слишком близко к сердцу принимается история, рассказанная на сей раз российскими кинематографистами. Оттого и спор пока сводится к обсуждению «простого сюжета». Мне кажется, истинная ценность «Солнцепека» вскроется спустя некоторое время: большое видится на расстоянии. Посему сегодня ничья.

nesterov@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter