В этом году эпидемиологическая ситуация хотя и внесла некоторые коррективы в посещение храмов, но их двери перед верующими не закрыты. Праздничные богослужения будут проходить, несмотря ни на что. Впрочем, старшее поколение белорусов помнит и годы, когда попасть на пасхальную литургию было не так уж и просто.
В 1979 году митрополит Минский и Белорусский Филарет побывал с официальным визитом в Лунинце. У церкви Воздвижения Креста Господня его вопреки распространенному стереотипу встретили не только пожилые прихожане, но и множество маленьких православных верующихВ списках значился
Каждый год в субботу перед Пасхой жители моей родной деревни Вулька-1, что на Лунинетчине, собираются за огородами у самого леса. Кто-то едет на авто, кто-то — на велосипеде, многие идут пешком. Народу обычно тьма — пару сотен человек. Старики, взрослые, дети. Все с яркими плетеными корзинками. В них — ароматные булки, крашеные яйца, свеженатертый хрен и спичечные коробки с солью. В ожидании священника люди весело обсуждают сельские весенние хлопоты, шутят, обмениваются новостями. А когда появляется отец Анатолий из ближайшей деревушки Лунин, разговоры смолкают — теперь ждут молитву, святую воду, крест…Отчего же мои односельчане в большой праздник собираются не в церкви, а у кромки леса? Оттого, что на этом клочке земли Свято-Троицкий храм когда-то и стоял. Правда, в середине 1960-х, когда атеистические идеи получили наибольший расцвет, деревня его лишилась. Впрочем, некоторые местные жители хорошо помнят святыню.
— Когда я была школьницей, мама взяла меня с собой на праздничную службу в церковь. А уже потом мое имя появилось в школьной стенгазете в совсем нелицеприятном контексте. Такое было время… — такого рода истории можно услышать от волянских старожилов.
Но даже после того как храм разрушили, отрекаться от веры народ и не подумал. В первые же годы протоптали дорожку к городскому храму.
Татьяна Конопацкая, чья семья жила неподалеку от Крестовоздвиженской церкви в Лунинце, рассказывает:
— Предпасхальные вечера в нашем доме были особенными. Еще засветло в коридоре, на лавках во дворе собиралось несколько десятков православных верующих из Вульки. Мама родом из этой деревни — вот земляки у нее и останавливались. Они хотя и шли пешком, но совсем не были утомлены дорогой. Наоборот, радостные светлые лица и благодарность за возможность отстоять ночную службу в храме, чтобы лишь к утру вернуться в деревню.
По словам Татьяны Васильевны, на службу тогда в основном ходили только взрослые, детей и молодежь с собой старались не брать.
Дело в том, что партия и комсомол боролись именно за «атеистически выверенные» взгляды у подрастающего поколения. Публичное порицание верующих тогда было распространено.
Гомельчанка Галина Пашед свой трудовой путь начинала в конце 1970-х на заводе «Эмальпосуда» — возглавляла комсомольскую организацию. Она вспоминала:
— На Пасху мы с ребятами-дружинниками обычно несли ночное дежурство. Прятались в кустах у храма и высматривали оттуда своих молодых коллег. Тех, кто постарше, не трогали. А вот молодежь обязательно попадала в списки, которые наутро вывешивались на заводе. Таким образом мы должны были пристыдить ребят за приверженность религии. При этом меня покрестили еще в подростковом возрасте, среди родственников были священники. Все это, конечно, я не афишировала, но и от веры в Бога не отрекалась. Более того, в конце 1980-х, когда отношение к религии в стране изменилось, сама стала крестной для некоторых товарищей, с которыми мы были вынуждены слушать пасхальные богослужения из кустов.
Любопытным фактом из своей биографии поделился уроженец Пинска, а ныне — предприниматель из Астрахани:
— В 1970-х я учился в одном из ПТУ родного города и частенько захаживал в Свято-Варваринский собор в центре. Юнцу прорваться на службу, да еще и в таком людном месте было практически невозможно. Дружинники с красными повязками на руках глаз не спускали со входа в храм. Поэтому я, как и многие другие молодые ребята, не стеснялся проявить свои актерские способности. Бабушкины юбка, кофта, «хустка» и трость — к такой прихожанке никто не придерется. Дома я как следует наряжался, спокойно миновал «блок-посты», а внутри храма «доспехи» снимал.
Завтрак — дело святое
Для лунинчанки Александры Кулаги Пасха всегда была особым днем.— Мое детство пришлось на послевоенные 1950-е. Все тогда жили скромно. Поэтому, наверное, праздники так хорошо и запоминались. Нельзя сказать, что наша семья была слишком набожной: родители ходили в церковь, но не каждое воскресенье. Однако к Пасхе готовились как к главному дню в году. Заблаговременно начинали откладывать продукты к праздничному столу. Мама обязательно пекла вкуснейшие сладкие пироги, запекала мясо, красила яйца. Ночью отец шел в храм — освятить еду, чтобы за завтраком мы все могли разделить пасхальную радость. Не стану таить: дети ждали Пасху еще и потому, что к празднику нам всегда покупали новую одежду, обувь. Воскресным днем мы с сестрой наряжались и бежали на улицу гулять с соседскими ребятами. Где-то даже хвастались обновками друг перед другом. Тогда новая вещь в гардеробе была событием!
После окончания школы Александра Георгиевна поступила в институт на филологический факультет.
— Несмотря на то что на службы в храм мы не ходили, важность праздника Пасхи для нас все равно сохранялась. В общежитии собирались с девчатами, общались и понимали — день необычный. Хотя и были идейными комсомолками. К слову, на всех гуманитарных факультетах в то время обязательно сдавали экзамен по дисциплине «Атеизм». Не было ли у меня внутреннего конфликта из-за этого? Нет. Я не богохульничала, но и на экзамен шла совершенно спокойно: есть такая наука, нужно усвоить материал и получить хорошую отметку. Мое мировоззрение на том жизненном этапе можно описать фразой «Уважай семейные традиции, но живи днем сегодняшним».
После института Александра Кулага стала секретарем Лунинецкого райкома комсомола.
— Пасха всегда привлекала очень много внимания — это яркий, насыщенный на ритуалы праздник. Мы с коллегами обязательно выходили на дежурства к храму во время крестного хода. Причем задача заключалась даже не в запрете богослужения, а в недопущении ЧП. Особо рьяные атеисты среди молодежи нередко бросали в толпу верующих взрывпакеты, чтобы вызвать сумятицу, выкрикивали что-нибудь нехорошее — вот за ними нужен был глаз да глаз!
Даже после ночных пасхальных дежурств Александра Георгиевна не изменяла традиции — всегда шла со своей семьей на святой завтрак к родителям. Ведь они, как и прежде, продолжали ходить в церковь, молиться, освящать еду.
— Красиво, торжественно, светло. Теперь уже мои сыновья едут из Гродно и Минска на Пасху ко мне. Их даже приглашать не нужно. Знают, что так заведено: приехать в гости к матери и вместе встретить Воскресение Христово, — рассказывает бывшая комсомольская активистка. — Сама я в храм стала чаще ходить лишь в 2000-х. Даже не пошла, а побежала, когда в семье случилась беда. В то время как раз рядом с лицеем, где я работала директором, стали возводить новую церковь. И, что называется, сам Бог велел не проходить мимо храма.
КСТАТИ
Сегодня во многих районах Беларуси люди считают своим долгом прийти на кладбище именно на Пасху, а не на Радоницу. Эта традиция появилась аккурат в советское время. Когда храмы стали массово закрывать, народ хлынул на кладбище. Здесь верующие втайне молились и говорили друг другу кодовые слова: «Христос воскрес!» — «Воистину воскрес!»
В ТЕМУ
Советская власть пыталась отвадить людей ходить в храмы на Пасху не только прямыми запретами, но и хитростью. Так, именно в эти дни Центральное телевидение показывало самые популярные фильмы и концерты с участием звезд первой величины. В клубах устраивали дискотеки до утра.
Любопытно, что в то же время пищевая промышленность наладила выпуск двух весьма интересных продуктов: кекс «Весенний» по форме уж очень напоминал классические куличи, а сладкая творожная масса с изюмом — сырную пасху.
kurak@sb.by
