Засыпая, не считаю овец. Давно, в ранней юности, мечтала перед сном, как это я буду жить свою жизнь. Появлялись собаки, дети, виллы, вертолеты, потом исчезали. На их место приходили театры и кинотеатры, фестивали и торжественные собрания по случаю ошеломляющего успеха (моего, ясное дело). Так глупо мечтать мне уже не с руки. Теперь перед сном я пытаюсь распутать клубок и размышляю о том, как же все–таки витиевата божья справедливость. И знаете, мне даже удается рассмотреть в чудовищном хаосе определенную гармонию. В такие моменты я засыпаю. На философской волне.
У меня был знакомый, и у него много чего было. Но он был несчастен, так бывает. Все, чем обрастала его жизнь, требовало внимания, ухода, поддержания и развития. И он говорил в трубку, кричал в трубку, угрожал. Потом лечил сердце. И вот в момент, когда вся эта конструкция возвысилась над тихим существованием многих остальных, вдруг стало заметно, что она покачивается.
— Сейчас как навернется...– с опаской сказали те, кто ближе, и отбежали в сторону.
И оно да, посыпалось. Сбоку куски откололись, верхушка спикировала прямо под ноги. Все те части, которые в порыве были надстроены и на скорую руку прилеплены, шлепнулись и рассыпались. Но не все так плохо. Остался центр, фундамент. Семья, дети, недвижимость. В конце концов, кто не читал таких историй про семь раз упасть и восемь подняться. Это и есть жизнь. Но мой знакомый пропал. И точка.
Но я дружу с девушкой–врачом. У нее муж — врач. И сын тоже, возможно. В будущем. Пока что они живут с родителями, хотя и немолоды уже. Но вот купили небольшую двухкомнатную квартиру с видом на озеро. Там стены — бетон, а денег — ноль. После работы делают ремонт, уже два года, потому что все своими руками. Потихоньку дело близится к концу, и мои врачи уже сидят по вечерам на балконе и любуются жизнью зажиточного поселка, который с другой стороны озера. Удивляются и радуются, какие бывают дома и машины. На их долю даже перепадают новогодние фейерверки, которые организовывают зимой у озера люди с того берега. Недавно врачи купили три велосипеда и диван. Теперь немного осталось для полного счастья, потому что собственно счастье оно как–то с ними все время, а вот так, чтобы ух! Это, по их мнению, нужно сесть на велики, а потом прикатить в свою собственную двухкомнатную квартиру, усесться на диван, открыть окно и слушать, как поют птицы и хохочут люди. А! И завести собаку, чтобы был повод прогуляться и посмотреть вблизи все эти красивые дома. И нет стремления попасть туда, есть счастье от того, что они на своем месте, друг у друга и рядом с ними сын, а бетонные стены уже оклеены обоями.
И вот когда я засыпаю, думаю о том, как же витиевата эта божья справедливость. Никогда мои врачи не станут жить богато, потому что для этого нет никаких предпосылок. А хорошие люди. Поэтому им сразу все дали. Но и у моего пропавшего знакомого... Это, кстати, собирательный образ. Их у меня с десяток пропало, трагично. И у него ведь были велосипед и диван, и семья. И жил он в доме на озере, с фейерверком и квадроциклом. И даже когда все сломалось, осталось еще так много, что хватило бы на бригаду врачей, на две или даже три счастливых жизни. Но просто пока все это нарастало, было не до радости. Другое культивировалось. И эти мышцы счастья за ненадобностью будто атрофировались.
Вот и вырисовывается жизнь — как саморегулирующийся аквариум, система, где хозяин только включает главную кнопку, а все остальное по вере. Какими плавниками работаешь, те и сильнее. У кого клешни, у кого вкусовые рецепторы. Ведь дело совсем не в том, что счастье не в деньгах или не в чем–то там еще. Счастье — это счастье. Состояние, которое либо развиваешь в себе, либо занимаешься чем–то другим, но не жди тогда, что оно появится из другого. Оно рождается только из самого себя.
Но самый, конечно, тяжелый случай, это беден и зол на весь мир. От таких бежать! Сесть на велик, и в гости к врачам — пить чай, качать ногой. Целое лето, всю жизнь.
Т.С.
sulimovna@rambler.ru
Фото tutknow.ru
Фото tutknow.ru
Советская Белоруссия № 104 (24986). Пятница, 3 июня 2016
