И тогда Ришелье говорит Рабиновичу...

Он говорит ему, что одесские моряки любят белорусских девушек

Он говорит ему, что одесские моряки любят белорусских девушек

Так уж получилось, что на своей родине, в Украине, бываю нечасто. Но каждый раз, приезжая, стараюсь открыть для себя что-то новое, почувствовать национальный дух и колорит, выучить пару новых слов и приобрести украинский акцент. Этим летом я открывала знаменитую на весь мир Одессу. Этот полуторамиллионный город, где «самое синее в мире » Черное море и 14 тысяч моряков, где «на Дерибасовской хорошая погода», где, согласно историческим хроникам, впервые были изобретены джинсы (!), и где грань между русской, украинской, еврейской и другими национальностями стирается и образуется новая национальность – одесская. 

Говорят, кто не был на Привозе, тот не был в Одессе. Привоз – не просто рынок, это целый базарный городок со своими правилами и своим колоритом. На Привозе все дешевле в несколько раз, и уже с самого раннего утра туристы и одесские хозяйки бегают между рядами и выбирают, пробуют, торгуются, спорят, кричат… Побродив между палатками, попадаю на рыбные ряды.  Здесь полная торговка заправски орудует ножом и всего за несколько минут разделывает полутораметровую рыбину, здесь наперебой кричат и уговаривают попробовать: 

 — Свежая сарделька, мальчики! Свежая сарделька, девочки! На котлетки, на биточки! 

Ряды пестрят табличками и надписями: «Мапосолка очень вкусная, жирная, обалденная», «Свежачок!!!» «Хамса, килька, тюлька, сарделька, анчоус, бычки, мидии – изыски на любой вкус и карман». На Привозе невозможно ничего не попробовать или не купить, здесь все самое вкусное и лучшее, и поход может затянуться. А потому, попробовав несколько сортов мидий, отказавшись от ароматных дынь и арбузов, которыми кавказцы хотели меня задарить, пробираясь сквозь толпу, мимо пирожков, которые жарятся прямо перед вами, спешу к выходу. 

Трамвай № 3 везет меня почти до Дерибасовской. Торговые центры, бутики, кафе и рестораны, банки и офисы не стерли той интимности, которая так дорога в этой улице каждому одесситу. Булыжная мостовая, наверняка, еще помнит шаги Дерибаса или Ланжерона, молодые мамы гуляют с колясками и везут в них будущее Одессы, в тени липы жонглирует кольцами юная циркачка, в низких мягких креслах иранского ресторана, прямо на улице, бизнесмены пьют кофе. В здании, где в начале ХХ века размещался торговый дом Карла Фаберже, теперь ювелирный салон, и бриллианты сверкают в лучах утреннего солнца. 

Спускаюсь вниз по улице, прохожу Ланжероновскую,  открываю для себя памятники и достопримечательности. Здание знаменитого оперного театра закрыто на ремонт, а потому пенсионеры-туристы из Англии фотографируют только фасад, у входа в театр примостился юный скрипач, который с удовольствием всем позирует. Рядом Дворец торжественных событий, и для семнадцати свадебных кортежей не хватает места на стоянке. Пробираюсь, обходя невест, женихов, англоязычных туристов, фотографов, к памятнику героям Советского Союза Одесчины. В углу старушка-бомж, взирая на обилие белых платьев, дорогих авто и  цветов, интеллигентных заморских старичков, что-то сердито бубнит под нос. Недалеко от нее еще одна  старушка что-то громко рассказывает сама себе про войну и машет руками. Красивое и уродливое, смешное и грустное, сладкое и соленое сочетается в Одессе так же, как и в Нью-Йорке, и является настолько гармоничным, что даже при желании нельзя найти диссонансов. 

Памятники в Одессе кругом –  здесь все увековечено, все напоминает о богатой истории. Около знаменитого памятника апельсину тоже сверкают вспышки фотоаппаратов. «Неужели в честь «оранжевой» революции?» — думаю про себя. Оказалось, нет. Двести лет назад три тысячи апельсинов спасли город от гибели. В 1800 году Павел I лишил Одессу всех привилегий, торговля пришла в упадок, порт был не достроен. Но благодаря греческим апельсинам одесситы умилостивили императора,  вернули себе свое будущее и получили от Павла I 250 тысяч карбованцев. 

Недалеко от Одесского литературного музея, единственного в Украине, сад скульптур — явление, не знающее аналогов. Любимые горожанами литературные герои и знаковые фигуранты местного фольклора сошлись в этом прелестном уголке для темпераментных бесед о прошлом и настоящем Одессы. Здесь соседствуют Михаил Жванецкий, герой анекдотов Рабинович, «Антилопа-Гну», «шаланды, полные кефали», памятник грядущему одесскому гению и Одессе-маме, которая стоит на трех китах – медицине, искусстве и торговле — и держит в руках своих сыновей – Дерибаса, Деволана, Ланжерона, Ришелье и Воронцова.  

В тени деревьев, в саду, нахожу милого старичка с книгой Сергея Законникова в руках. Коренной одессит Николай Александрович жалуется на то, что не та уж сегодня Одесса, что была раньше: 

— Многие здания, представляющие архитектурную и историческую ценность, сегодня сносятся или выкупаются под банки или офисы мобильных операторов. Кругом грязь, шум, крики, много приезжих… Нет сейчас ни того уюта, который был раньше, ни того одесского колорита, который все ищут. 

— Ну, а моряки у вас где? – пытаюсь перевести пессимистическое настроение дедушки в другое русло. 

 — Моряки? – Николай Александрович смотрит на меня так, словно я спросила его об ино­планетянах. – Какие моряки? Нет сейчас и моряков, разве ж это моряки?! Нет моряков! 

«Нет так нет» — думаю про себя, стоя на самом верху Потемкинской лестницы. Ровно 142 ступеньки вниз — и неописуемый вид морского вокзала. На ступеньках мужчина в бескозырке  моряка торгует сувенирами. Покупаю себе браслет из морских ракушек и слышу рядом чей-то голос: 

 — Девушка, а вы не хотели бы побывать на яхте? 

 — А вы моряк? 

— Самый настоящий! 

Признаюсь, вид самого настоящего моряка в футболке и спортивных штанах несколько разочаровал меня. Ни полосатой тельняшки, ни трубки в зубах, ни богатырского телосложения – ничего из того, какими мне представлялись люди этой профессии, в нем не было. Зато «Алекса», яхта, на которой Вячеслав и его старший сын Андрей ходят в море, меня поразила. Бежевая кожаная мебель, видеоаппаратура, встроенная современная техника – все, как в фильмах об «ихней» жизни. Пьем горячий кофе и беседуем о Беларуси, о профессиях, об украинской политике. Уже не первый раз, оказываясь вне Беларуси, слышу, что белорусские девушки очень красивые. 

— Мы приплывем  к вам в гости! – обещают мне моряки. 

— Но у нас нет моря. 

— Правда? Неважно, все равно приплывем, у вас хорошо и красиво. 

Штурманы Денис и Альберт с соседней яхты похожи, скорее всего, на стильных бизнесменов. Хотя они самые настоящие моряки. Оба закончили Одесскую морскую академию, ходят в море, бывает, на полгода – Бразилия, Коста-Рика, Доминикана, Карибы, Африка… Любовь к морю и жажда странствий, дух приключений, новые лица и наречия, через часовые пояса, в другой климат – такая жизнь. Красиво, романтично, интересно, но каждый раз непременно возвращаясь домой, в любимую Одессу, к своим семьям. 

От предложения прокатиться вдоль берега я отказалась: морская болезнь, будь она неладна. Зато прогуливаясь по пристани среди туристов и невест, которые из загса приезжают прямо сюда, среди белоснежных яхт и катеров, прощаясь с южной пальмирой под звон колоколов прибрежной церкви, я поняла, что для каждого Одесса становится красивым диагнозом. И побывав в ней, хочется вернуться сюда еще раз. 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter