Ни одна секта не признается в том, что она секта. Тем не менее, ведущий российский эксперт по проблемам новых религиозных движений профессор Александр Дворкин, недавно посетивший Беларусь, называет несколько характерных признаков сектантской организации. Это обожествление лидера; полный контроль над сознанием адепта; информационная блокада — в особенности новичков; разрыв родственных и дружественных связей; обман или сокрытие важной информации; наличие тайных уровней посвящения.
Свобода вероисповедания не отменила необходимости в такой науке, как сектоведение. Вербовка в секты противоречит принципу свободы вероисповедания, поскольку всегда основывается на обмане. Какая уж тут свобода выбора, если человек не знает, куда его втянули? Скажи ему в момент знакомства с приятными людьми, что через некоторое время он будет спать по два-три часа в сутки, питаться как попало, жить в общежитии в полном подчинении у своего гуру, порвет с близкими людьми, — и нормальный человек, естественно, откажется от продолжения контактов. Например, если он будет знать, что его новые знакомые — члены передвижных фандрейзинговых команд мунитов, которым нужно каждый вечер приносить установленную сумму, и что его ожидает то же самое, причем невыполнение дневной нормы сборов будет говорить о его недостаточной духовной продвинутости... Тем более, если бы ему сразу сообщили, что в случае его желания жениться или выйти замуж, супруга ему, скорее всего, подберут по фотографии и впервые он его увидит в день бракосочетания... И что по воскресеньям ему придется трижды кланяться портрету Муна как Императору Вселенной...
Не шли бы новички и к саентологам, скажи им кто-нибудь заранее, во что в ближайшем будущем может превратиться их единственная жизнь. Во-первых, она будет уже не единственной, а очередным перевоплощением, и если в этой жизни у вас заболела шея, то это потому, что в прошлой жизни вас повесили. Во-вторых, бесплатное заполнение анкеты с Оксфордским тестом из 200 вопросов “Хотите узнать себя?” рискует привести к тому, что вы добровольно начнете платить очень большие деньги за бесчисленные курсы, подпишете кабальный договор и будете дневать и ночевать в общежитии сектантов, отрабатывая договорные условия, причем наверняка порвете со своими родными и близкими, отказавшимися разделить ваше увлечение. Зная это наперед, человек пришел бы в ужас и действительно реализовал бы свой принцип свободы вероисповедания — послал бы проповедников прекрасной “Дианетики” куда-нибудь подальше.
Распространение достоверной информации об особенностях сект — главная задача Александра Дворкина и созданного им по благословению Святейшего Патриарха Алексия II Центра священномученика Иринея Лионского. Хотя данная антисектантская организация и конфессиональная, подход здесь практикуют очень даже светский. В экспертизах культов и вероучений нет утверждений, что такое-то из религиозных направлений — хорошее, а такое-то плохое, а просто вытаскивается на свет Божий все то, что секты о себе скрывают. Своеобразная защита прав потребителей, только в религиозной сфере.
Не все надеются
на Божий суд
В Беларуси тоже делают такие экспертизы — в основном члены экспертного совета при Государственном комитете по делам религий и национальностей. это опасное занятие. Одна из экспертов мне лично рассказала, что представители миролюбивой восточной общины, в которой много улыбаются и не употребляют мяса, пообещали разрезать ее детей на кусочки и развесить на дереве... Другая из экспертов поведала, что ей четыре месяца звонил домой так называемый палач с добрыми глазами, который, судя по газетным публикациям, умеет убивать на расстоянии... Ругался матом или же молчал, оказывая давление на психику.
Мужественному Александру Дворкину тоже достается. За его плечами уже восемь судебных процессов: четыре — в которых ответчиком был он, и четыре, в которых по судам ходили журналисты, но он им, конечно, помогал. Все восемь удалось выиграть. Иски подавали кришнаиты, свидетели Иеговы, саентологи и несколько разновидностей пятидесятников. Типичный пункт искового заявления — дескать, в нашем вероучении нет ничего деструктивного. Однако глава центра Иринея Лионского уверен в своих выводах и неуязвим благодаря серьезному образованию (учился в Нью-Йоркском университете, Свято-Владимирской православной академии и в Фордхемском университете (США), где защитил докторскую диссертацию), а также “благодаря помощи Божьей”.
Александр Дворкин приезжал с визитом в Минск по приглашению коллег — сотрудников информационно-консультационного Центра имени преподобного Иосифа Волоцкого при епархиальном управлении БПЦ, чтобы поделиться опытом работы и встретиться с заинтересованной общественностью союзной страны. Для этого был серьезный повод: названный центр, который существует уже десять лет, несколько недель назад получил статус белорусского представителя российской Ассоциации центров изучения религий и сект (РАЦИРС), что означает объединение усилий двух государств по защите общего духовного пространства от экспансии агрессивных культов.
К сожалению, белорусов собралось на встречу не так уж и много. Политкорректность привела к тому, что тема опасных форм религиозности в отечественных СМИ теперь непопулярна, и может сложиться впечатление, будто у нас в этой сфере больше нет никаких проблем.
Мать потеряла семерых детей...
Между тем читательская почта свидетельствует об обратном. “В нашу маленькую семью вошло большое горе, — написала в редакцию минчанка С.П. — Сектанты у меня сманили дочь. Уже много лет она посещает некую общину восточного направления, организованную студентом-арабом, не говоря даже ее точного названия. В итоге дочь практически перестала со мной общаться, хотя раньше у нас были доверительные отношения. Ей ничего не интересно, только их собрания, она не может удержаться ни на одной работе, появились боли в голове, стала мрачной и подавленной. Что бы я ни говорила — она меня не слышит...”
Или вот что рассказала по телефону “горячей линии” возмущенная Елена: “Мой отец, которому 76 лет, пришел из поликлиники и говорит: а что это я у вас живу так долго без прописки? Пропиши меня, дочь, как положено, в квартире, чтобы я тоже имел право на нее”. Я просто онемела. Дело в том, что у отца есть своя квартира в Украине, он в ней живет один после смерти мамы, там же и прописан. А к нам приезжает в гости отдохнуть, пообщаться с внуками и немного подлечиться —- его принимают без проблем в нашей поликлинике. Оказывается, папу встретили на улице две женщины, некие “свидетели”, и долго с ним общались. Расспрашивали его о жизни, проявили к нему внимание, при этом вспоминая Бога, но только не Христа, а какого-то другого. Они и внушили ему мысль, что его родная дочь его очень обижает — внесли такой раскол в нашу семью... Я думаю, это сознательно, чтобы через беспомощного дедушку завладеть нашей квартирой...”
Многие священники различных храмов знают бездомную Наталью Борозну и ее сына Руслана. Уже, наверное, лет десять они ютятся где придется и находятся в тяжелом депрессивном состоянии. Наслушавшись когда-то проповедей пасторов о необходимости жертвовать на храм и не имея для этого возможности, Наталья продала свою квартиру, а деньги раздала... Братья и сестры охотно брали ее доллары, но когда деньги закончились и настал черед помогать уже самой Наталье, к ней очень быстро потеряли интерес: выдали два-три раза небольшие суммы и — оставили на улице.
Трагична также ситуация у двух минчанок — Илоны и Оксаны, ушедших от пятидесятников. В сектах ведь всегда так: рубль — за вход и два — за выход. На отступниц восстали все их близкие, остающиеся в секте. За плечами у обеих — побои, судебные процессы, а у Оксаны еще и семейный сговор и сдача ее в психбольницу, несмотря на большой срок беременности. Ребенок родился тяжелым инвалидом, а в это время мужу пришел вызов из Америки от единоверцев. Не имея сил больше бороться, а также денег, чтобы растить одной семерых детей, в том числе парализованного малыша, Оксана дала мужу разрешение на вывоз всех их детей, а сама осталась на родине одна... По информации оттуда, всех их детей, едва они становятся способны ходить и говорить, разбирают по различным американским сектам. У Илоны — четверо детей, она пытается разменять квартиру и изолировать своих детей от “божественной” родни, но ей не дают этого сделать. А у нее нет возможности купить новое жилье. В итоге двоих старших детей уже крестили Святым Духом... Она борется за младших, но на них идет мощнейшее давление. Им говорят, что, мол, ваша мама больна, ее украл сатана, вы ее не слушайте. И это уже больше восьми лет.
“Стою на кухне, мою посуду, а голос мне
и говорит...”
За десять лет работы Центра Иосифа Волоцкого, которым руководит референт по вопросам новых религиозных движений Минской епархии, доктор теологии Венского Университета Владимир Мартинович, в этой столичной организации получили помощь несколько тысяч человек, и в результате несколько сотен из них покинули секты.
Однако реабилитация бывшего адепта — дело чрезвычайно сложное и удается это не всегда. В Республиканской психиатрической больнице — десятки случаев такой глубокой паталогии на почве углубления в нетрадиционные вероучения, что о полном восстановлении психики этих людей даже говорить не приходится.
Тем не менее, несмотря на все предупреждения, что нужно тщательно выбирать друзей и никому не позволять возлагать на себя руки (поскольку могут быть серьезные последствия), люди все равно слепо доверяют всему тому, что связано со словом “Бог”. Хотя общество, в котором расплодились секты, не может быть здоровым. В таких странах, как Франция, Австрия, Бельгия, Германия, созданы специальные государственные органы по противодействию сектантской деструктивности, и все неокульты взяты под строгий государственный контроль. Очень интересный опыт накопила Франция — самая секулярная страна Европы. Ее парламентская фракция, занимавшаяся разработкой антисектантского закона, сумела убедить большинство в парламенте, что данный закон на самом деле — светский, поскольку религиозность для организаторов опасных сект является лишь маскировкой, а истинные цели — власть и деньги.
В российской Думе тоже стали изучать сферу неокультов и провели парламентские слушания, на которых говорилось о необходимости принятия аналогичного нормативного акта и создании государственных баз данных тоталитарных сект в каждом регионе.
Идея пока еще не вызрела до конца, но, думается, на постсоветских территориях непременно к этому придут. Нормально ли, когда на площадях крупных городов динамики разносят “халилуйя” очередного пастора, словно он приехал на духовную целину, а не в страну с двухтысячелетней историей христианства.
