Дети в раннем школьном возрасте предпочитают дружить группами.— Екатерина, в каком возрасте дружба становится столь важна, что возникают острые ситуации?
— Иногда даже «я не знаю, как его зовут, но это мой друг!».
— Так проявляется значимость дружбы. Появляется способность изучать другого, вникать в его интересы. В этом возрасте появляется и дружба между мальчиком и девочкой, они уже готовы изучать человека не своего пола. До подросткового возраста дети могут часто менять друзей и, как правило, сильно не привязываются к одному.
— То есть если ребенок 8 — 10 лет сильно зависим от друга, то у него есть какие-то проблемы?
— Зачастую такой ребенок испытывает трудности в общении, потому «цепляется» за приятеля, с которым ему более-менее комфортно. Объекту привязанности это может быть в тягость. Бывает, конечно, что у детей действительно взаимный контакт. Но чаще всего дружба в этом возрасте — между всеми. Не один на один.
— И так продолжается до подросткового возраста?
— Который сейчас сползает вниз, до 10 — 11 лет. Ребенок начинает осознавать себя как единицу в мире, а не как часть целого. Появляется чувство дискомфорта среди сверстников: «Как на меня смотрят?», «Что обо мне думают?» И дружба становится избирательной. Они выбирают, с кем интересно, комфортно, есть общие темы. Появляется близкое общение. Уже можно говорить о дружбе, которая длится годами.
— Как родителю самому научиться общаться с ребенком и его научить общению?
— Первое условие — правильное состояние самого родителя. На работе у нас не возникает вопроса, выполнять ли свои обязанности. А тут мы почему-то позволяем себе где-то торопиться, не обратить внимания. Нас не учат быть родителем. А принятие этой своей роли очень важно. Посмотрим на себя: чего мы хотим? Чтобы нас замечали, слышали, принимали. Для ребенка все — так же. Если на ребенка не обращают внимания, «отойди», «отстань», «мешаешь», у него будет чувство «я — не значимый». И с этим он выходит в коллектив. Дальше мы имеем, как правило, буллинг.
— Родитель видит, что «друг» его ребенка пренебрегает, использует его. Как быть?
— В 90 процентах таких случаев я работаю с родителями. Как только мама меняет свое восприятие ситуации, снимает тревогу за ребенка, у него все налаживается. Уверенный родитель, который воспринимает ребенка как отдельную личность, в первую очередь выслушает его самого. Спросит, как он эту ситуацию видит и чего хочет — выйти из нее или наладить дружбу? Будет предлагать варианты: «А ты вот так пробовал?» Мы не решаем за ребенка, а учим самостоятельно решать проблемы в отношениях.
— Возвращаясь к буллингу, травле. Сейчас советуют первым делом ребенка из коллектива забрать. Вы согласны?
— Если мы просто забираем, без выяснения обстоятельств, то демонстрируем реакцию избегания и показываем ребенку, что от проблем нужно уходить. Так есть вероятность, что он и в пятой школе не приживется. Я ставлю на первое место личность ребенка, который стал жертвой буллинга. Надо посмотреть, что же у него происходит, что на него так реагируют. Даже зачинщик травли ведь не на каждого срывается. Очевидно, происходит какое-то ослабление внутренней позиции — почему-то ребенок становится слабым. Из-за частой смены школ, или отсутствия опыта общения, или потому, что дома с ним общаются пренебрежительно. Если ситуация возникла впервые, обязательно нужно идти выяснять, что происходит. Бывает, что-то можно поправить, если ситуация разовая, случайная.
— Часто подросток легко общается со сверстниками, но близких друзей нет.
— Во многом это порождение времени. Сегодня не все родители готовы дать подросткам возможность неформального общения — слишком много рисков. Поколение 2000‑х годов — поколение индивидуальностей. Поэтому их стремление к уединению нормально. Посмотрите, даже мы, родители, уже не стремимся обязательно попасть в коллектив. Удаленная работа, дистанционное обучение, самозанятость. Жизнь так разворачивается, что быть одному, индивидуально, отдельно становится нормой.
— Но как понять, что ребенок не просто смирился и приспособился, а действительно не страдает без друзей?
— Если у нас есть неудовлетворенная потребность, по нам это видно. Грусть. Подавленность. Попытки наладить контакт, либо, наоборот, фразы вроде: «Да мне никто не нужен». Любое акцентирование на этой теме говорит о чем-то. Но, поверьте, возможно, что ребенка все устраивает. У меня был мальчик, который никак не шел в коллектив: все идут фильм смотреть, а он лучше почитает, посидит за компьютером. Ему комфортнее было одному. Стал хорошим программистом. А сейчас вообще век айтишников.
— И в школе, и в вузе подростки сталкиваются с жесткой конкуренцией. Как это вяжется с ценностью дружбы?
— Но вся наша жизнь — это про конкуренцию, верно? Да, в школах, в вузах балльно-рейтинговая система — оценка, как ты справляешься в сравнении с другими. Мир меняется, уже нельзя идти за другими слепо. Мы развиваем критическое мышление, навык поиска своей уникальности, развития своего бренда, презентации себя в мире, осознания своего дара. Детей интересует развитие себя. Поэтому появляется система рейтингов. Но у них на отдельных полочках дружба и рейтинг, одно другому не мешает.
— Рейтинг не воспитывает расслоение, высокомерие?
— Сама система — нет, а восприятие ее — может. Чаще я вижу, что у детей это отдельные истории, про отношения и про учебу. Но многое зависит от учителя — как он поощряет. Конкуренция должна быть здоровой; чтобы стать выше, не обязательно топить других. Если доказываешь, что ты лучше, вкладывай в себя. Как в хороших корпорациях. Думаю, за этим будущее. За коллективом индивидуальностей, где каждый по собственной воле вносит вклад в общий котел. Дети готовы к этой ситуации.
ЦИФРА
70 процентов обращений родителей за психологической помощью детям и подросткам связаны с их трудностями в общении со сверстниками.
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Екатерина Шумейко — детский психолог, кандидат психологических наук; воспитывает семерых детей, в том числе приемных.
pryakhina@rg.ru
