Долгие годы Швеция была наиболее успешным примером воплощения социал-демократических ценностей. Высокотехнологичная экономика, ориентированная преимущественно на экспорт, достаточно легко переносила высокую социальную нагрузку, обеспечивая стабильно высокий уровень жизни для немногочисленного населения скандинавского королевства. Конечно, в условиях рынка эта социальная нагрузка означала снижение норм прибыли, поэтому «шведский социализм» переживал периодические кризисы, а партийная система оформилась в виде двух устойчивых блоков — социал-демократического и правоцентристского. Несмотря на периодически случавшиеся спады и застои, переживаемые «шведским социализмом», на протяжении последнего столетия власть практически без перерыва находилась в руках у социал-демократов, наглядно демонстрируя правильность избранного пути.
Однако «шведский социализм», как и другие европейские модели социального государства, споткнулся о проблему миграции. Собственно, привлечение мигрантов явилось одним из побочных следствий высокой социальной нагрузки на экономику. Мигранты, замещающие дешевые рабочие места и расширяющие внутренний потребительский рынок, стагнирующий из-за низкой рождаемости, казалось, могут стать тем локомотивом, который вытянет шведскую экономику из болота застоя.
Читайте также
В результате Швеция стала европейским лидером по приему мигрантов, обеспечив им максимальный режим благоприятствования. На первых порах казалось, что «шведский социализм» сможет легко «переварить» людскую массу, хлынувшую в Швецию из всех концов света. Однако иллюзии быстро развеялись. Вместо дисциплинированных и ассимилированных работников шведы получили монструозные этнические кварталы-гетто, ставшие рассадниками криминала и легшие дополнительной нагрузкой на и без того перегретую социальную сферу.
Результат не заставил себя ждать. В шведской политике стало происходить то, что происходит и в других европейских странах, столкнувшихся с проблемой миграции, — начался взлет правого популизма. Картина до боли напоминает то, что мы уже наблюдали в Германии, Франции, Нидерландах, Австрии, когда правые партии, долгие годы считавшиеся маргинальными и нерукопожатными, вдруг стремительно врывались в политику, превращаясь во вторую или третью по значимости силу. В Швеции такой партией стали «Шведские демократы», которые впервые вошли в риксдаг в 2014 году, набрав около 14 процентов голосов. На нынешних выборах соцопросы прочили дальнейший рост популярности правых, предрекая им уже около 20 процентов. Так и произошло. «Шведские демократы» стали третьей политической силой, уступив блокам социал-демократов и правоцентристов, набравшим немногим менее 40 процентов каждый.
Таким образом, расклад сил в Швеции очень напоминает ситуацию, сложившуюся после прошлогодних выборов в Германии. Старые системные партии заметно ухудшили свои результаты, хотя и сохранили политическое доминирование, а правые популисты продолжили неуклонно укрепляться. В новых условиях Швеция рискует столкнуться с затяжным правительственным кризисом, как это произошло в Германии, где полгода после выборов не могли сформировать правящую коалицию. «Шведские демократы», подобно «Альтернативе для Германии», остаются в политической блокаде на положении неприкасаемых — ни одна из системных сил не желает иметь с ними дело.
Шведские элиты попытаются купировать успех правых популистов, частью путем их дискредитации и систематической травли, частью — путем перехватывания знамен. Опять же ничего нового в этом плане в Швеции в сравнении с другими европейскими странами не происходит. Однако все эти меры никак не устраняют те системные причины, которые обеспечивают успех правых — и в Швеции, и в остальной Европе. И решить эти проблемы нынешние элиты, похоже, не в состоянии.
shimoff@rambler.ru
