Как в Кобрине развеяли миф о непобедимости наполеоновской армии

По местам боевой славы

«Все в пламени, жены, девушки в одних рубашках, дети, все бегут и ищут спасения; сражение в пожаре, быстрое движение войск, раскиданные неприятелем обозы, ревущий и бегущий скот по полю, пыль затмила солнце, ужас повсюду», — таким запомнилось сражение под Кобрином князю Петру Вяземскому. 

Стоя сегодня в центре древнего города на Мухавце, подобное представить трудно. Но благодаря архивным документам, рассказам горожан и кропотливой работе сотрудников Кобринского военно-исторического музея имени Александра Васильевича Суворова мы знаем, где неприятеля брали в плен, у стен какого здания он капитулировал и в каком месте были похоронены павшие в бою солдаты. Начнем прогулку?

Юг белорусских земель в самом начале войны был занят 33-тысячным австрийским корпусом — союзниками Наполеона. В июле 1812 года Кобрин взяла саксонская бригада генерал-майора Генриха Кленгеля. А противостоять ей должна была кавалерия и пехота под командованием генерала Александра Тормасова. 

Русская армия подошла к Кобрину на рассвете 15 (по новому стилю 27-го) июля. Саксонцев били, не щадя, — первыми наступали казаки, татары, башкиры. Все прибывающие и прибывающие силы Тормасова отрезали пути отступления. Город оказался в кольце. 

Заведующий научно-экспозиционным отделом кобринского музея Елена Рысь приводит сохранившиеся воспоминания об этом дне гродненского губернатора (Кобрин на тот момент входил в Гродненскую губернию): «…В наскоро устроенном укреплении за каменной монастырской стеной неприятель долго защищался, но был взят приступом». 

Понимая бедственное положение, Кленгель предпринимал попытки пробиться из города, но ничего не вышло. По некоторым данным, его удалось взять в плен в полуразрушенном Кобринском замке на берегу Мухавца. 

— Увы, его стены не сохранились. На этом месте в наши дни находится площадь с символическим названием Замковая, — говорит Елена Рысь. — А вот монастырский комплекс цел и отреставрирован. На здании жилого корпуса по инициативе основателя и первого директора нашего музея Алексея Мартынова в 1960-е годы появилась мемориальная доска. Здесь Тормасов принял капитуляцию саксонцев.

По донесениям генерала, в ходе сражения было пленено девять штаб- и 57 обер-офицеров и 2234 рядовых, в качестве трофеев были взяты четыре саксонских знамени и восемь орудий. 

После девятичасового боя и пожаров, вызванных им, в Кобрине уцелела только десятая часть построек. Костел, церковь, ратуша, девять мельниц и сотни домов исчезли в огне.  

— Любопытный факт: саксонцы сопротивлялись так отчаянно, что генерал Тормасов, весьма суровый служака, девиз которого «усердная служба — простая обязанность и не подлежит награждению», приказал вернуть шпаги пленным офицерам из уважения к их доблести, — рассказывает Елена Рысь.

Та победа не была легкой, и в итоге Кобрин спустя пару недель все равно был занят врагом. Но значение разгрома наполеоновцев в самом начале было огромным как в идеологическом, так и в стратегическом плане. На наших землях армии, именовавшей себя не иначе как Великой, показали, что сдаваться без боя тут никто не намерен. Саксонцы, шедшие по Брестчине, не смогли поддержать Бонапарта в движении на Москву и в Бородинском сражении. 

Трофеи — в музее

В Кобринском военно-историческом музее имени А. В. Суворова событиям 1812 года отведено целых три зала. Экспозиция впечатляет богатством оригинальных предметов и дает полную картину происходящего на белорусских землях.

Заходишь внутрь и — батюшки! — видишь саксонскую гаубицу XIX века. Неужели трофей, взятый Тормасовым у монастыря?

— Вероятнее всего, — осторожно говорит Елена Рысь. — В нашу экспозицию она попала уже после Великой Отечественной войны из Артиллерийского музея в Ленинграде. Алексей Мартынов полагал, что она та самая: прямых доказательств, к сожалению, нет. 

Представлены и подлинные элементы обмундирования рядовых и офицеров Павлоградского гусарского полка, который участвовал в бою за Кобрин. Есть саксонский мундир. Оружие и предметы быта помогают дополнить представление об эпохе. 

Особенный экспонат — офицерская шляпа, что принадлежала императору Александру I. В Кобрине он никогда не бывал, но победу, одержанную здесь, оценил высоко. Генералу Тормасову за Кобрин самодержец пожаловал орден Святого Георгия 2-й степени и 50 тысяч рублей золотом.

Гордость экспозиции — шляпа императора Александра I, победившего Наполеона, и ментик рядового Павло­градского гусарского полка.

Впечатляет посетителей музея и коллекция настольных медалей, созданных по медальонам художника Федора Толстого в 1835 году. Из 20 существующих рельефов в Кобринском музее представлены 19. На них в аллегоричной форме изображены сцены на тему войны. Например, медаль в честь сражения на Березине. На ней — воин, который смотрит «на повсеместную окрест себя погибель и разрушение, уже не столько с воспламененным от гнева, сколько с сокрушенным от жалости сердцем восклицает: тако погибают враги Отечества моего!». 

Живо представить момент капитуляции саксонцев в Кобрине получилось у народного художника БССР Владимира Стельмашонка. Его работа тоже представлена в экспозиции музея. Кленгель без шляпы передает свою шпагу Тормасову у монастырских стен. Рядом — опущенные знамена. На заднем плане — полыхающий город, на переднем — бездыханные тела и покореженные пушки. Павлоградские гусары ликуют, барабанщики дают победный марш. 210 лет назад все могло быть именно так. 

Салют в честь кобринской победы

В Кобрине памяти о событиях 1812 года всегда уделяли пристальное внимание.

— В 1864 году на месте захоронения павших воинов начали возводить величественный собор в честь Александра Невского — покровителя всего православного воинства, — говорит заведующий научно-экспозиционным отделом кобринского музея Елена Рысь. — А 15 июля 1912 года в сквере неподалеку состоялась торжественная закладка памятника первым победителям наполеоновской армии. Событие впечатляло масштабом. По городу прошел пышный военный парад, в храме отслужили молебен с участием архиепископа Гродненского и Брестского Михаила. Для жителей города устроили гулянья с бесплатными угощениями и забавами. 

Проект памятника был утвержден лично Николаем II. А уже в 1913 году на каменном постаменте красовался двуглавый орел с распростертыми крыльями, разрывающий когтями венок с латинской буквой N. По задумке автора Сигизмунда Отто, птица символизировала развенчанный миф о непобедимости Наполеона.  

— То, каким изначально был орел, посетители музея могут судить по макету, который есть в нашей экспозиции, — делится Елена Рысь. — Во время Первой мировой войны, когда кайзеровские солдаты оккупировали Кобрин, одним из первых их «подвигов» было осквернение памятника воинской славы. Онователь нашего музея Алексей Мартынов полагал, что бронзовую птицу сняли с целью переплавки — немцы испытывали острый дефицит в цветных металлах. В 1930-е годы на пустующий постамент польские власти втихую установили бюст Тадеуша Костюшко. 

Но историческая память кобринчан о разгроме наполеоновской армии оказалась сильнее временных властей. В 1951-м по инициативе Алексея Мартынова памятник был восстановлен. Скульптор М. Керзин создал обновленный вариант бронзового орла с неповрежденным лавровым венком без вензеля Наполеона — он венчал славу оружия победителей в том бою. 

— Сегодня величественный памятник в центре города, постамент которого приподнят до уровня автомагистрали Брест — Москва, напоминает потомкам о том, что первый пушечный салют со стен Петропавловской крепости прозвучал именно в честь Кобринской победы 15 июля 1812 года, — подчеркивает Елена Рысь. — Это событие получило огромный резонанс и в значительной степени подняло дух армии и народа в непростые времена.

kurak@sb.by