Обладатель Гран-при конкурса исполнителей эстрадной песни "Витебск-2016" Алексей Гросс о победе, телеконкурсах и необходимости мощной продюсерской поддержки

Главный ньюсмейкер нынешней недели, обладатель Гран–при конкурса исполнителей эстрадной песни «Витебск–2016» Алексей Гросс, сейчас нарасхват. Съемки, интервью, записи на радио и телевидении... Часто — сразу и в один день. Впрочем, молодому артисту, кажется, такая насыщенная жизнь очень даже нравится. К этой победе, признается, он сознательно шел не один год — удача улыбнулась Гроссу только с третьего захода. До этого были долгие месяцы подготовки, подбор репертуара и... просмотр всех конкурсов молодых исполнителей «Славянского базара» последних десяти лет.


— Когда узнал, что прошел отбор и буду представлять страну на «Славянском базаре», то в первую очередь поставил себе задачу отойти от формата конкурса, как бы парадоксально это ни звучало. Хотелось освежить «базар», привнести в конкурс что–то новое. Поэтому мы с композитором Леонидом Шириным отсмотрели все выступления молодых артистов за последнее десятилетие. Причем взяли не только «Славянку», но и «Новую волну». Так мы пришли к выводу, что все исполнители, как правило, поют одни и те же песни, подстраиваясь под формат фестиваля. Мне же это было неинтересно.

— А вот председатель жюри этого года Валерий Леонтьев другого мнения. Когда после финала у него спросили, почему некоторым артистам баллы были явно занижены, он ответил: «Потому что они не до конца поняли, на какой конкурс приехали». Мол, «Славянский базар» — фестиваль эстрадной песни, а потому уж будьте любезны придерживаться формата и идеи конкурса. То есть, по его мнению, мощный оперный вокал и народные песнопения — это хорошо, но для них есть другие вокальные соревнования.

— Валерий Яковлевич, безусловно, прав. Конечно, покорять жюри академическим вокалом мы не собирались — это уже крайность. Просто хотелось разнообразить репертуар. Поэтому в марте мы провели акцию, целью которой было узнать, каким сами белорусы видят конкурс в целом и меня на нем в частности. Просили прислать интересные на взгляд аудитории композиции, которые бы помогли мне раскрыться на конкурсе как вокалисту. Нам приглянулся вариант Татьяны Коваленко из Гомеля: именно она предложила исполнить «Ой, дожджык iдзе» 1978 года. Слова народные, музыка Владимира Мулявина. Композиция нигде до этого не была засвечена, при этом звучала очень интересно. Аранжировщик Максим Пугачев придал ей новое звучание. Что получилось, вы слышали.

— Кому–нибудь из состава «Песняров» мулявинского периода давали послушать?

— Да, конечно. Валерию Дайнеко наш вариант очень понравился, он сказал, что песня зазвучала еще ярче. Композицию Петра Елфимова «Я хочу», которую я также исполнял в один из конкурсных дней, естественно, тоже дали Петру на одобрение. У Пети эта композиция — тяжелая, роковая. У меня же она получилась более лиричной.

— Витебский конкурс — один из немногих, где судьи просто ставят баллы, не комментируя выступление артистов. За кулисами участники признавались, что такое положение дел им не очень–то по душе: непонятно, что не так, в чем прокол, где закралась ошибка. Лично тебе интересно было бы услышать мнение членов жюри? Или баллы все говорят сами за себя?

— В первый день я получил все десятки. Комментарии, думаю, тут излишни. А три девятки во второй день... Возможно, кому–то из членов жюри не хватило от меня энергетики, эмоций. Но мне было важно не уйти в крайности. Вспомните выступление представителя Грузии Андриа Гвелесиани. Он пел «Я не сдамся без боя», в какой–то момент поддался эмоциям, перестал себя контролировать, а потому начал фальшивить. На сцене у артиста должен быть постоянный контроль всех действий, эмоций.

— Кто первым позвонил, поздравил с победой?

— Было столько звонков, сообщений... В первые дни я вообще никому не отвечал. Мама была в Витебске, сидела в зале на всех конкурсных днях. Приехала большая делегация из моего родного Солигорска: бабушка, родственники, друзья. Сейчас бываю там редко — много работы, выступлений, концертов.

— Ты четырежды подавал заявку на национальный отбор «Евровидения». В этом году будешь пытаться покорить евросцену?

— Цели попасть на «Евровидение» у меня уже нет. Во время подготовки к «Славянскому базару» я отчетливо понял, что мне действительно нужно. А именно — найти свой репертуар, определиться, в каком направлении мне нужно двигаться и что делать дальше. Часто ведь как бывает? Тебе песня нравится, а публике нет. Благодаря конкурсу я понял, что мне ближе вокально и эмоционально. Над формированием репертуара сейчас как раз и буду работать.


— Несколько лет назад ты принимал участие в постановке «Вестсайдская история» Белорусского государственного музыкального театра. И на мой субъективный взгляд, отлично вписался и в сам спектакль, и в его музыкальный жанр. Почему не продолжил сотрудничество с музтеатром?

— Дело в том, что в 2012 году как раз проходили кастинги в продюсерский центр «Спамаш». Меня, а также Евгения Славича и Анну Рай выбрали из тысяч желающих. Поэтому когда встал вопрос, остаться в театре или перейти под крыло продюсерского центра, я выбрал второй вариант.

— Ни про Евгения Славича, ни про Анну Рай давно ничего не слышно. А ты по–прежнему на плаву, в самом топе. Как так получилось?

— Я просто люблю то, что делаю. Анна, насколько я знаю, ушла, потому что хотела петь другую музыку. Про Женю не знаю. Но я безумно счастлив, что у меня есть такая мощная опора, как «Спамаш».

— Насколько сегодня важно молодому музыканту иметь продюсера? Не проще ли самостоятельно искать пути развития, когда никто не маячит за спиной и не говорит, какую музыку петь?

— Иметь продюсера по–прежнему очень важно. Скажу за себя: благодаря «Спамашу» у нас сформировалась классная команда профессионалов, с которыми у нас полное взаимопонимание. Сам бы я никогда не собрал их всех вместе, потому что это требует больших усилий, в том числе и материальных.

— Уже определился, на что потратишь выигранные 20 тысяч долларов?

— Артисту всегда есть куда потратить деньги. Ничего конкретного пока не решил, так как еще этих денег не получил.

— Огромное количество молодых белорусских артистов сейчас ринулись покорять российские и украинские телевизионные шоу. Ты сам не собираешься в ближайшее время блеснуть в «Голосе» или, например, «Х–факторе»?

— Для наших артистов телевизионные шоу с многомиллионной аудиторией — это своего рода площадка для поиска продюсеров. Мне это неинтересно, у меня есть «Спамаш». Другое дело, когда эти площадки используются для популяризации своего творчества. Так, например, сделал Антон Беляев (основатель и фронтмен Therr Maitz, полуфиналист российского проекта «Голос». — Прим. авт.). Беляев — прекрасный пример состоявшегося артиста, которому просто нужен был толчок, инфоповод для того, чтобы еще больше людей услышало его творчество. И хотя проект он не выиграл, но для меня он победитель.

Вообще, есть много талантливых ребят и классных продюсеров. Но нужно, чтобы совпали все звезды. Я знаю директора Полины Гагариной Татьяну Турову, именно она вывела Полину на тот уровень, на котором она сейчас находится. Артист — это обоюдная работа продюсера, директора и самого музыканта. Если нет общей цели, диалога, взаимопонимания, ничего и никогда не получится.