Горячий апрель 1986-го

ТРЕТЬЯ декада апреля 1986 года выдалась щедрой на тепло и солнце. Земледельцы республики старались максимально использовать предоставленную погодой возможность отсеяться в короткие сроки. В южных регионах Беларуси посевная уже заканчивалась.

25 апреля секретарь ЦК КПБ Николай Дементей, курировавший вопросы сельского хозяйства, знакомился с ходом полевых работ на Гомельщине. Увиденным с борта вертолета он остался доволен — везде дела спорились. Перед тем как повернуть обратно, кто-то из сопровождавших предложил Николаю Ивановичу сделать небольшой крюк и полюбоваться с высоты птичьего полета видом на Чернобыльскую атомную станцию, которая находилась буквально на границе с Беларусью. Тот согласно кивнул, и уже через несколько минут в иллюминаторе показалось сначала огромное водохранилище, а затем и сама станция. Она и впрямь была величественна и красива. Ни Дементей, ни другие из находившихся в тот момент в вертолете не могли даже предположить, что всего через считанные часы название этой АЭС станет синонимом страшнейшей беды в новейшей истории Беларуси, долго еще будет вселять страх в сердца людей.

Сделав круг, вертолет взял курс на Гомель. Секретарь ЦК, поблагодарив руководство области за хорошую работу на полях, пересел в служебный автомобиль и к заходу солнца был уже в Кричеве. Выйдя поздним вечером из гостиницы, он радовался тихому южному ветру, который нес земле долгожданное тепло.

В ЭТО же время двенадцатилетний Валя Хмеленок, шестиклассник Иолчанской школы Брагинского района, вместе с товарищами безмятежно спал в палатке в лесу возле Камарина — в субботу в районе проходила военно-патриотическая игра «Зарница». Весть о том, что на Чернобыльской атомной станции что-то взорвалось, Валентин услышал от отца, когда уже вернулся в родную Прудовицу. Впрочем, в семье этой новости поначалу особого значения не придали. Слухи о нештатных ситуациях время от времени доходили до земляков Валентина, живших всего в каких-то трех десятках километров от АЭС, и к тому, что станцию время от времени ставили на «карантин», в деревне привыкли. Тем более что все в итоге благополучно заканчивалось.

Авария на Чернобыльской АЭС, произошедшая 26 апреля 1986 года, стала крупнейшей техногенной катастрофой ХХ века.

То, что на этот раз не обойдется, в Прудовице поняли немного позже из рассказов приехавших на выходные односельчан, которые работали в городе Припять и на самой станции. Они говорили о полностью разрушенном взрывом реакторе на четвертом энергоблоке, о пожаре, гибели людей, готовящейся эвакуации города Припять. Страстей добавили рыбаки, промышлявшие в ту ночь леща, сообщив об увиденном в небе над АЭС огненном грибе, напоминавшем тот, который образуется при ядерном взрыве. Деревня насторожилась, притихла в ожидании дальнейших событий, но ни по радио, ни по телевидению эти страшные рассказы не получили официального подтверждения. Добрую половину воскресенья Хмеленки сажали картофель, и Валентин наравне с другими детьми трудился в поле. В семье не знали, что порядка 50—70 миллионов кюри долгоживущих радиоактивных частиц, выброшенных накануне из реактора Чернобыльской АЭС, уже засыпали ближние и дальние окрестности, и невидимая смертельная опасность надолго поселилась в их краях.

О БЕДЕ, которая пришла в нашу республику, в тот день в Беларуси если и знали, то единицы. И уж тем более никто не представлял себе масштабы и уровень опасности. Ее, думаю, в полной мере не осознавали даже в высшем политическом руководстве СССР. Отчасти этим, на мой взгляд, и можно объяснить то непростительное молчание, которое хранила Москва первые трое суток. И лишь после заявления бывшего тогда министром иностранных дел Андрея Громыко о том, что на столе у президента Соединенных Штатов Америки уже два дня лежат сделанные спутником снимки с развороченным реактором, появилось короткое сообщение ТАСС.

Конечно, при подготовке информации об аварии на Чернобыльской атомной станции в Кремле должны были считаться не только с реакцией международной общественности, но еще больше с тем, чтобы не допустить паники среди населения, которая могла лишь усугубить последствия трагедии. Однако то, что несколько газетных строк рождались столь подозрительно долго, наводит на мысль: в Москве не исключали возможности замолчать катастрофу на атомной станции или в крайнем случае засекретить ее.

Радиоактивному загрязнению подверглась территория Беларуси площадью 48,8 тыс. кв. км (23,5 процента). Ущерб, нанесенный республике чернобыльской катастрофой в расчете на 30-летний период ее преодоления, оценивается в 235 млрд. долл., что равно 32 бюджетам страны 1985 года.

Примечательный факт. Буквально за месяц до взрыва, в марте 1986 года, в Гомеле прошел республиканский семинар-совещание по вопросам гражданской обороны, на котором были детально отработаны мероприятия при возникновении нештатных ситуаций на объектах повышенной опасности, в частности на таких, как Чернобыльская АЭС. Был заключен договор между штабами гражданской обороны Белорусской и Украинской ССР о системе оповещения друг друга в подобных случаях условными сигналами. Аналогичный договор действовал и на уровне штабов гражданской обороны Гомельской и Киевской областей. Но ни один из каналов связи в апреле 1986 года не сработал. Думается, во многом потому, что руководство Союза ССР придерживалось (или его убедили в этом) мнения о локальности аварии.

А вот еще один, на мой взгляд, даже более красноречивый факт в тему. Работавший в то время председателем Гомельского облисполкома Александр Граховский, до которого в воскресенье 27 апреля дошли разговоры о пожаре на атомной станции, попытался связаться с руководством АЭС и выяснить, что же на самом деле там произошло. Однако его попытка не увенчалась успехом. Граховскому удалось дозвониться до Киевского горисполкома, но не тут-то было: Александру Адамовичу посоветовали обратиться в группу командующего химическими войсками. Военные отделались отговоркой: мол, на станции случился выброс йода. Между тем уровни радиации, зафиксированные дозиметрической аппаратурой в районах, которые примыкали к станции, превышали норму от ста до пятисот раз. Более того, жители некоторых белорусских деревень могли наблюдать, как на украинской стороне проводится спешная эвакуация Припяти. Приходится только догадываться, почему жителей некоторых белорусских деревень, находившихся от АЭС не дальше города атомщиков, не только сразу не отселили из сильно загрязненных территорий, но даже своевременно не оповестили об опасности.

Была, на мой взгляд, и еще одна причина задержек с информированием, медлительности и постоянных запаздываний, особенно в разъяснении населению элементарных мер безопасности: отсутствие малейшего практического опыта действий в подобных ситуациях. Не хватало приборов, способных определить уровень радиоактивного загрязнения местности, а о том, какую страшную угрозу таит в себе для человека «мирный атом», ввиду чрезмерной засекреченности разработок в этом направлении, большинство гражданских руководителей, притом довольно высокого ранга, имело порой смутные представления. И этим тоже в некоторой степени можно объяснить то, что население территорий, прилегающих к станции, не сразу было предупреждено о невидимой смертельной опасности, что в хозяйствах не приостановили весенние полевые работы, а в Брагине, Наровле, Хойниках и в других райцентрах, загрязненных радионуклидами, прошли первомайские демонстрации.

К СЛОВУ, именно эти недочеты больше всего сказались на формировании общественного мнения о деятельности властей в конце апреля 1986 года. За четверть века после чернобыльской трагедии в их адрес, по большому счету, не прозвучало ни одного доброго слова. Скажу больше: за эти годы гораздо меньше подвергались сомнениям и критике действия ученых и специалистов станции, приведшие к взрыву, чем первоначальные меры по спасению людей. Оценивая, однако, организаторскую работу всех органов власти республики сразу после чернобыльской трагедии, следует признать, что были не только минусы, но и плюсы.

Очевидно и другое: 26 апреля 1986 года стало своеобразной лакмусовой бумажкой не только для существовавшей тогда экономической системы государства, но и прежде всего экзаменом его настоящих, а не декларируемых отношений к рядовому человеку. И надо прямо сказать, что этот экзамен был провален по всем статьям. По большому счету, с Чернобыля началось постепенное расшатывание Советского Союза, завершившееся в декабре 1991 года в Беловежской пуще полным развалом величайшей страны мира.

Беда местной власти была в безоговорочном подчинении власти вышестоящей. Это не только сковывало инициативу в низовых звеньях, приучало их руководителей действовать с оглядкой. Местная власть мало что решала даже в пределах своего региона. И чернобыльская беда дала немало примеров этому.

После распада Советского Союза республика осталась один на один с чернобыльскими проблемами, разрешение которых стало важнейшей государственной задачей суверенной Беларуси.

Днем 27 апреля первый секретарь Гомельского обкома КПБ Алексей Камай, которому об аварии на АЭС сообщил по телефону первый секретарь Брагинского райкома партии Георгий Паньков, попытался на вертолете (подобно тому, как всего пару дней назад это сделал Николай Дементей) облететь станцию и выяснить, что делается вокруг нее. Однако дальше Брагина его не пустили — пилотам приказали возвращаться в Гомель.

Еще вечером 26 апреля, то есть менее чем через сутки после взрыва, собрал у себя в кабинете весь аппарат районного комитета КПБ первый секретарь Хойникского райкома партии Дмитрий Демичев. Но принять какие-то кардинальные решения по спасению людей, хотя ситуация и требовала этого, руководство района не могло: требовалось разрешение «самого верха» — Москвы. Договорились вести разъяснительную работу с людьми, предупреждать панику среди населения, разного рода слухи и сплетни. Впрочем, в те самые первые дни после взрыва, когда не был известен уровень радиоактивного заражения местности, вряд ли кто мог предположить, что дело дойдет до отселения, создания зоны отчуждения вокруг станции. Даже когда выяснилось, что без него не обойтись, многие были уверены: это временная мера, и самое позднее к осени люди вернутся в обжитые места.

Примерно по такой же схеме разворачивалась в те дни работа по преодолению последствий взрыва в Брагинском и Наровлянском районах.

В актив местным руководителям надо записать то, что к исходу дня 27 апреля на территории этих районов были развернуты 62 поста радиационно-химического контроля, которые организовали круглосуточное наблюдение и радиационную разведку местности. Забегая немного вперед, скажу, что всего через два дня таких точек насчитывалось уже 654, а с 15.00 тридцатого апреля сеть наблюдения и лабораторного контроля была развернута по полной схеме на всей территории республики —  для своевременного определения радиационной загрязненности продуктов питания, воды, фуража для животных и воздуха.

С целью координации действий по преодолению последствий аварии в 1991 году был создан специальный орган государственного управления — Государственный комитет по проблемам последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС (Госкомчернобыль). В настоящее время это Департамент по ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС Министерства по чрезвычайным ситуациям Республики Беларусь. За 1991—2010 гг. выполнены 4 государственные чернобыльские программы. На их реализацию выделено около 19.4 млрд. долларов США.

В ПОНЕДЕЛЬНИК 28 апреля эхо чернобыльского взрыва докатилось до столицы республики. Утром на прием к первому секретарю ЦК КПБ Николаю Слюнькову неожиданно попросился один из ведущих белорусских ученых-атомщиков, директор Института ядерной энергетики АН БССР и одновременно генеральный конструктор передвижной атомной электростанции «Памир» Василий Нестеренко. Как рассказывал мне потом сам Николай Никитич, именно Нестеренко и сообщил руководителю республики, что приборы, которые имелись в распоряжении ученых-ядерщиков, зафиксировали над Минском повышенный радиоактивный фон. Объяснить причину такой аномалии ученый не мог, но заверил первого секретаря ЦК, что на атомном реакторе в Соснах недалеко от Минска все в порядке.

До этого, поздно вечером в субботу, Председатель Совета Министров республики Михаил Ковалев докладывал Слюнькову о непонятных перебоях с подачей электроэнергии в части южных районов Гомельской области, и по его поручению энергетики попытались выяснить причину отключения. Но пока выясняли, подача электроэнергии была восстановлена, и временному сбою не придали особого значения. Да и, по правде говоря, вряд ли лишь по одному этому факту можно было предположить, что в стране случилось что-то чрезвычайное.

После разговора с Нестеренко Слюньков тут же связался по телефону с первым секретарем ЦК компартии Украины Владимиром Щербицким. Тот оказался более осведомленным в этом вопросе.

Узнав от Щербицкого о случившемся на Чернобыльской АЭС, Слюньков дал указание Михаилу Ковалеву создать оперативную бригаду из специалистов гражданской обороны, военных, врачей, ученых и немедленно вылететь в южные районы Гомельской области, чтобы на месте изучить обстановку.

Днем 28 апреля в ЦК КПБ была наконец получена телефонограмма из Москвы о событиях, произошедших на атомной станции в ночь с 25 на 26 апреля. В ней, кроме самого факта аварии и условий, при которых она произошла, сообщалось об очень высоком — тысяча рентген в час в районе реактора — уровне радиации вокруг АЭС на девять часов утра 28 апреля, эвакуации более сорока тысяч жителей города Припять. В телефонограмме также указывалось, что образовавшееся в результате взрыва радиоактивное облако занимает площадь окружности радиусом в шестьдесят километров от эпицентра, а в верхних слоях атмосферы оно достигло Вильнюса.

Почти одновременно с телефонограммой в ЦК КПБ поступило еще одно сообщение из Москвы, касающееся аварии на Чернобыльской атомной станции. Это было решение об образовании правительственной комиссии во главе с заместителем Председателя Совета Министров СССР Борисом Щербиной по расследованию причин взрыва и принятию необходимых мер по ликвидации его последствий. В этом документе, однако, не содержалось никаких указаний органам власти тех регионов, которые оказались в зоне радиоактивного заражения. Слюньков признавался, что с облегчением вздохнул: значит, случившееся на атомной станции не так серьезно, раз союзное руководство не считает необходимым подключать к ликвидации последствий взрыва республику. Однако надежды на то, что все, возможно, и обойдется, были похоронены в конце дня, после доклада Председателя Совмина об обнаружении в некоторых районах республики, прилегающих к атомной станции, сильно зараженных радионуклидами участков.

На следующий день подвижная группа белорусских ученых и специалистов продолжила обследование прилегающей к станции территории, в зону бедствия вылетел министр здравоохранения республики Николай Савченко, на которого была возложена обязанность оказать помощь местным медикам в лечении йодистыми препаратами. На каждого человека, проживавшего в загрязненном районе, в тот же день были заведены медицинские карты, люди взяты под постоянный контроль врачей. Кстати, эта система как базовая действует и сегодня.

В прошедшей пятилетке за счет средств госпрограммы построено 63,5 тыс. кв. метров жилья, введено 1 194 квартиры, газифицировано 5 807 жилых домов, проложено 310,6 километра газопроводных и 107,1 километра водопроводных сетей. Объемы газификации более чем в 3 раза превысили показатели предыдущей пятилетки.

ЕДВА переступив во вторник порог служебного кабинета, начальник Брагинской районной станции по борьбе с болезнями животных Василий Гриб услышал телефонный звонок. Звонили из Гомельского облветотдела и областной ветеринарной лаборатории. Василию Ефимовичу предписывалось немедленно выехать в хозяйства, земли которых примыкали к Чернобыльской АЭС, и организовать укрытие общественного скота. Он должен был помочь животноводам снять поголовье с отгонных пастбищ и загнать его в помещения, проверить и, если необходимо, уплотнить двери и окна в коровниках и телятниках, укрыть пленкой корма. Кроме того, Грибу предстояло сделать на фермах отбор проб молока, пастбищной травы, воды, остатков грубых кормов.

Ни раннему звонку, ни полученному указанию Василий Ефимович не удивился. Он еще в субботу днем по непрекращающемуся гулу самолетов и вертолетов заподозрил, что где-то случилось неладное. А под вечер позвонили из Камаринской ветлечебницы и сообщили: взорвался реактор на атомной. И с того времени Гриб ждал соответствующих распоряжений.

Его, правда, несколько озадачило, что указания о снятии скота с пастбищ поступили раньше, чем распоряжения о приостановлении полевых работ на загрязненных территориях и укрытии людей, но он старался отгонять от себя такие мысли, полностью полагаясь на специалистов в этих вопросах, которым, как говорится, виднее.

Вместе с несколькими добровольцами Василий Ефимович отправился в направлении Камарина — в колхоз «Ленинский путь». Рекомендации районного штаба гражданской обороны о правилах поведения на радиоактивной местности специалистам будут выданы только 30 апреля. Специальная одежда и обувь, необходимые дозиметрические приборы поступят еще позже. Чтобы напрасно не рисковать здоровьем подчиненных, не подвергать себя и людей ненужному риску, Гриб, за плечами которого уже были шестимесячные курсы по гражданской обороне при Горецкой сельхозакадемии, велел каждому члену своей немногочисленной команды обуться в высокие резиновые сапоги, голову и плечи укрывала целлофановая накидка. С собой для замера радиоактивности гаммафона они захватили прибор ДП-5.

Колхозное стадо находилось на пастбище. Гриб велел пастухам срочно гнать его на ферму. В сарае работники ветстанции измерили уровень радиации на шерсти коров. Бедные животные: каждое за эти несколько дней превратилось в «ходячий реактор». Стоило датчику ДП-5 дотронуться до кожного покрова, и стрелки прибора мгновенно резко отклонялись в правую сторону порой до отметки 500 миллирентген в час. Через некоторое время Гриб и его коллеги и сами почувствовали непривычную сухость во рту и легкое недомогание. Однако никто из них не допускал даже мысли о том, чтобы бросить все и уехать. Думали об одном: быстрее укрыть скот в животноводческих помещениях.

За истекшую пятилетку на оздоровление и лечение, льготы и компенсации, на бесплатное питание школьников направлено около 2 трлн. рублей. Уровень охвата детей из загрязненных радионуклидами районов санаторно-курортным лечением и оздоровлением вырос с 53,8 процента в 2006 году до 66,8 процента в 2010-м.

В ПОСЛЕДНИЙ апрельский день 1986 года прошли совещания во всех областных, городских и районных исполнительных комитетах республики, на которых была обсуждена ситуация, сложившаяся в связи с аварией на Чернобыльской атомной станции. Кроме работников исполнительных структур, в совещаниях приняли участие представители штабов гражданской обороны и органов здравоохранения. Правда, для некоторых северных белорусских регионов, находившихся далеко от АЭС, эти мероприятия носили профилактический, можно даже сказать, формальный характер, чего нельзя было сказать о Гомельщине, которой пришлось определять конкретные мероприятия по преодолению последствий взрыва.

Обстановка на юге области только усугублялась. Несмотря на начавшуюся дезактивацию дорог и улиц в Брагинском, Наровлянском и Хойникском районах, где было задействовано пятьдесят пожарных и поливочных машин, уровни радиации в большинстве населенных пунктов, находящихся в 25-километровой зоне от станции, оставались без особых изменений. Радиационной разведкой было установлено, что уровень радиации на 8 часов утра 1 мая в деревне Крюки Брагинского района составлял 110 млр/час, в Уласах — 75 млр/час, Сенцах — 70 млр/час, Борщевке — 60 млр/час. Еще более угрожающими были эти данные в некоторых населенных пунктах Хойникского района: в Масанах дозиметрические приборы зафиксировали 150 млр/час, Чамкове — 140 млр/час, Радине — 75 млр/час, в самом райцентре на то время уровень радиации составлял 36 млр/час. Расчеты специалистов показывали, что каждый из жителей вышеназванных и некоторых других населенных пунктов, расположенных в радиусе двадцати пяти километров от АЭС, за пять прошедших после взрыва дней мог получить суммарную дозу облучения от 10 до 20 рентген. Тогда же в докладе начальника штаба Гражданской обороны Белорусской ССР генерала А. Гришагина Председателю Совета Министров Михаилу Ковалеву, одновременно являвшемуся и начальником Гражданской обороны республики, было впервые высказано предложение направить в районы опасного заражения специалистов Академии наук и Минздрава для определения спектрального состава радиоактивных осадков и при выявлении изотопов с длительным периодом полураспада решить вопрос отселения людей и животных. В 25-километровой зоне, прилегающей к АЭС территории республики, было расположено 24 населенных пункта, в которых проживали 6250 человек, в том числе 1090 детей.

Совета глав государств Содружества Независимых Государств в связи

с 25-й годовщиной аварии на Чернобыльской АЭС

26 апреля 2011 года исполняется 25 лет со дня чернобыльской трагедии — крупнейшей техногенной и социальной катастрофы ХХ века. Этот день в государствах — участниках Содружества Независимых Государств объявлен Международным днем памяти жертв радиационных аварий и катастроф.

Проблемы, связанные с последствиями чернобыльской трагедии, не утратят актуальности и для будущих поколений. Катастрофы подобного рода превращают пострадавшие территории в зоны кризиса на многие десятилетия.

Мы помним мужество и самоотверженность сотен тысяч участников ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС из всех республик, входивших в состав СССР. Рискуя жизнью и здоровьем, они выполнили свой долг и предотвратили дальнейшее распространение губительных радиоактивных выбросов.

Несмотря на принимаемые меры, последствия Чернобыля продолжают оказывать негативное влияние на жизнь в пострадавших государствах. Под специальным медицинским наблюдением должны находиться несколько миллионов человек. В отдельных районах по-прежнему необходимы крупномасштабные защитные мероприятия, без которых невозможно обеспечить условия безопасной жизнедеятельности людей, проживающих на загрязненных территориях.

Важнейшей задачей преодоления последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС является комплексная радиационная и социально-экономическая реабилитация загрязненных территорий, развитие социального и экономического потенциала пострадавших регионов. Решение этой задачи требует новых научно обоснованных подходов, значительных ресурсов и, как следствие, финансового, научного и технического содействия со стороны международного сообщества.

Определенные шаги в этом направлении уже сделаны: Генеральная Ассамблея ООН провозгласила третье десятилетие после Чернобыля,  2006—2016 годы, Десятилетием реабилитации и устойчивого развития пострадавших регионов, осуществление которого должно быть направлено на обеспечение возвращения пострадавшего населения к нормальной жизни. Реализуется соответствующий план действий ООН.

Мы с удовлетворением отмечаем, что Генеральная Ассамблея ООН приветствовала решение Совета глав государств СНГ объявить 26 апреля Международным днем памяти жертв радиационных аварий и катастроф в государствах — участниках Содружества, а также предложила государствам — членам ООН отмечать этот день и проводить соответствующие мероприятия в память о жертвах радиационных аварий и катастроф.

Отмечая 26 апреля как Международный день памяти жертв радиационных аварий и катастроф и отдавая дань памяти погибшим в результате чернобыльской катастрофы, заявляем о решимости создать необходимые условия для обеспечения социальной защиты участников ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

Считаем, что всестороннее сотрудничество и обмен опытом между государственными и общественными организациями наших стран позволят совместными усилиями преодолеть последствия этой катастрофы.

Призываем мировое сообщество продолжить сотрудничество в этой сфере, активно использовать новые формы взаимодействия, предусматривающие переход к скоординированной деятельности, дополняющей масштабные усилия государств по возрождению пострадавших регионов.

Судя, однако, по всему, предложение с отселением тоже запаздывало. В том же докладе начальника штаба Гражданской обороны отмечалось, что продолжается неорганизованный выезд населения из наиболее засыпанных чернобыльским пеплом брагинских, хойникских, наровлянских деревень. И людей можно было понять: накануне в Хойниках с подозрением на облучение были госпитализированы тринадцать человек. Чтобы успокоить жителей, был налажен дозиметрический контроль населения, начаты его лабораторное обследование, а также медикаментозная профилактика йодистыми препаратами, которую, по мнению многих медиков, тоже необходимо было проводить раньше. В 25-километровом радиусе от станции было запрещено употребление молока и молочных продуктов, приостановлены весенние полевые работы.

А ВАСИЛИЙ Ефимович Гриб уже потерял счет поездкам на животноводческие фермы. Он помогал снимать скот с пастбищ, брал на анализы молоко, грубые корма и траву. Специалистам районной ветстанции еще до отселения удалось отследить путь радиоактивного облака по территории района. Он проходил через деревни Посудово, Крюки, Савичи, захватывал краем Брагин и через Острогляды, Микуличи уходил на хойникскую землю. Таким образом, почти вся западная часть района оказалась под плотным слоем радиации.

СРАЗУ после окончания первомайской демонстрации в Минске Николай Слюньков отправился на Гомельщину. Остаток дня они вместе с первым секретарем Гомельского обкома партии Алексеем Камаем провели в Брагинском и Хойникском районах. За истекшие сутки там мало что изменилось: уровни радиации не уменьшались, накапливалась суммарная доза облучения людей и животных. Она могла составлять, как считали специалисты, от 12 до 30 рентген, с увеличением в течение трех последующих суток от 5 до 10 рентген. Ждать дальше, судя по тому, как развивались события, было нечего.

За истекшее пятилетие порядка 2,5 трлн. рублей направлено на проведение целевых мероприятий по восстановлению и развитию пораженных радионуклидами районов, а также осуществление защитных мероприятий в агропромышленном комплексе.

На 1 января 2010 года площадь загрязненных цезием-137 сельскохозяйственных земель составляла 1 021,2 тысячи гектаров, из которых 350,6 тысячи гектаров одновременно заражены стронцием-90. С 2000 по 2010 год площадь таких земель уменьшилась на 21 процент (с 1 297 тысяч до 1 021,2 тысячи гектаров).

Одним из итогов поездки первого секретаря ЦК КПБ стала эвакуация по решению председателя Гомельского облисполкома Александра Граховского из наиболее загрязненных территорий этих районов детей в возрасте до пятнадцати лет и беременных, которые были расселены в домах отдыха и пионерских лагерях. Всего тогда из десяти населенных пунктов Хойникского района и трех Брагинского вывезли 370 человек. Но тысячи людей по-прежнему находились в опасной зоне.

Вечером второго мая Слюньков вновь прилетел в Гомель. Камай рассказал, что ситуация не улучшается. Более того, накануне число хозяйств, где наложен запрет на употребление молока в связи с обнаружением в нем радионуклидов, увеличилось до 64, а число районов — до семи. Но самая сложная ситуация сохраняется на юге региона. Штаб Гражданской обороны и Министерство здравоохранения советуют в ближайшее время провести отселение жителей двенадцати деревень Брагинского и Хойникского районов в более безопасное место.

 Первый секретарь ЦК из кабинета Камая позвонил Председателю Совета Министров СССР Николаю Рыжкову, который в тот момент находился в Киеве. Поговорить с Николаем Ивановичем сразу не удалось — тот проводил экстренное совещание, и телефонную трубку снял Борис Щербина. Николай Никитович обрисовал ему обстановку в загрязненных радиацией районах Гомельской области и стал настаивать на немедленном отселении людей из зоны бедствия. Щербина не рискнул взять на себя такую ответственность и попросил подождать Рыжкова. Чтобы не терять время, Слюньков поручил Камаю срочно собрать всех руководителей районов области, и когда наконец освободился Рыжков, поставил его в известность о намерении руководства республики эвакуировать население из прилегающих к атомной станции районов.

Той же ночью Гомельский облисполком принял решение о переселении в течение 3 мая жителей деревень Крюки, Михалевка, Кулажин, Желибор Брагинского и Радин, Чамков, Уласы, Массаны, Борщевка, Молочки, Лесок, Синцы Хойникского районов в безопасные места. В этих населенных пунктах, не считая детей до пятнадцати лет и беременных, которых вывезли накануне, к тому времени оставалось 1725 человек. Для их эвакуации было подготовлено сорок пять автобусов, еще пятьдесят машин находилось в резерве.

На научные исследования, направленные на ликвидацию последствий чернобыльской катастрофы, в минувшей пятилетке затрачено 23 млрд. рублей.

Среди самых значимых разработок РНИУП «Институт радиологии» — концепция Государственной программы по преодолению последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС на 2011—2015 гг. и на период  до 2010 года, Рекомендации по ведению агропромышленного производства в условиях радиоактивного загрязнения земель Республики Беларусь на 2011—2015 гг., проект агрохимических защитных мер на загрязненных землях Беларуси на период 2011—2015 гг.

РНИУП «Институт радиологии» выполнены научное сопровождение и оценка эффективности программ переспециализации хозяйств Гомельской и Могилевской областей.

Совещание в обкоме закончилось около часа ночи, а уже ранним утром в подлежащие эвакуации населенные пункты был подан транспорт. Виктор Васькевич, занимавший в то время должность заведующего общим отделом Хойникского райкома КПБ, вспоминал, что они объясняли людям (и сами были убеждены в этом) переселение как вынужденную и временную меру, советовали брать с собой только документы, деньги, необходимые личные вещи. Никто даже предположить в то время не мог, что они никогда больше не будут жить в родных местах.

Впрочем, не все были согласны, даже зная о смертельной опасности, покидать свои дома. Примерно каждый третий, судя по докладу начальника штаба Гражданской обороны республики, остался.

Хойникских переселенцев разместили в населенных пунктах Дворишенского, Поселичского и Великоборского сельсоветов, а брагинских — в Остроглядском сельсовете. Детей расселили в пионерских лагерях, санаториях и профилакториях. Деревни, из которых эвакуировали жителей, сразу же были взяты под охрану.

Вечером того же дня в Хойниках приступила к работе оперативная группа Гомельского облисполкома, штаба Гражданской обороны БССР и республиканских служб Гражданской обороны. Одной из первых задач, которую предстояло ей решить, было отселение жителей пятидесяти населенных пунктов Брагинского, Наровлянского и Хойникского районов из 30-километровой зоны, намеченное на 4—5 мая. Всего предстояло эвакуировать десять тысяч двести человек.

ЧЕТВЕРТОЕ МАЯ для Василия Гриба стал очень трудным днем. Наверное, самым трудным из тех, что прошли после взрыва. С утра он вместе с коллегами помогал эвакуировать население Савичей и Пирков, а после того как автобусы с людьми уехали, начал дезактивацию прибывшего за скотом транспорта. Его нагнали столько, что колонна большегрузных машин растянулась от Савичей аж до Красной Горы и парализовала движение на дороге. Автобусы с людьми, выезжающими из зоны, застряли в огромной пробке. Правда, неразбериха продолжалась недолго, и спустя некоторое время регулировщикам удалось взять ситуацию под контроль и наладить движение.

Ветеринарам не только тяжело было обработать специальным раствором десятки стоявших в очереди автомобилей, тысячи голов скотины. Еще труднее было видеть лица обезумевших от горя людей, их слезы, слышать раздирающий душу рев недоенных коров.

В те майские дни ушел в армию сын Василия Ефимовича. Гриб старший не только не нашел свободной минуты, чтобы поговорить с младшим перед его отправкой на службу. Василий Ефимович не смог побыть даже на проводах сына — в то время вывозил из опасной зоны животных. Потом подсчитают: всего Гриб и его коллеги эвакуировали из сильно загрязненных территорий района 12 тысяч голов крупного рогатого скота, 5000 овец, 3200 свиней, 247 лошадей.

С 2011 года страна по существу переходит к  новому этапу в решении чернобыльских проблем.

     Целями государственной программы определены: дальнейшее снижение риска неблагоприятных последствий для здоровья граждан, пострадавших от катастрофы на Чернобыльской АЭС, содействие переходу от реабилитации территорий к их устойчивому социально-экономическому развитию при безусловном обеспечении требований радиационной безопасности.

     Общий объем финансирования государственной программы в 2011—2015 гг. составит 6830179 млн. рублей.

НО В ПРУДОВИЦЕ пока все было тихо. Правда, ее жители с тревогой ловили каждое слово по радио, напряженно всматривались в экраны телевизоров в ожидании сообщения о том, что же все-таки случилось на Чернобыльской атомной станции, но их ожидания были напрасны. Михаил Горбачев выступил по телевидению только второго мая, и из сказанного им трудно было сделать вывод, насколько произошедшее опасно для здоровья людей, можно ли на загрязненной радиацией земле жить дальше.

А в понедельник 5 мая Валя Хмеленок, придя утром на занятия, увидел, как на школьный стадион садились военные вертолеты. Их быстро загружали мешками с песком, и винтокрылые машины тут же поднимались в воздух и летели в направлении станции.

Валентин отучился всего один урок. Со второго мальчишку забрал находившийся у родителей еще с праздников старший брат, который жил в Минске, и вместе с Валиными племянниками повез их в столицу. Отъехав километров пятнадцать от дома, они увидели большую колонну автобусов, которая двигалась навстречу.

Возможно, это были те автобусы, которые через два дня заберут и увезут из южных районов Гомельщины всех детей, их матерей и беременных. Такое решение примут ЦК КПСС и Совет Министров СССР 6 мая. А уже 7 мая в этих районах не останется ни одного ребенка.