В Минске метель — снег кружится над фонарями, подгоняемый ветром. Я иду пешком от площади Победы к Дворцу спорта — снег налипает на ресницы, и мне это нравится: ощущение практически забытое — этой зимой снег я впервые увидела именно в Минске. Прилетела утром, за окном минус 26, солнце и сугробы, сугробы... Минчане на погоду ругаются — я наслаждаюсь. В Пекине снега нет. Хотя солнце — каждый день: заряжает оптимизмом.
На родине год не была — срок непривычно долгий и, наверное, неправильный. Надо приезжать чаще, чтобы не выпадать из общения. С другой стороны, даже в таком длительном отсутствии есть свой плюс: родные и давно знакомые места открываешь как будто заново. Не то чтобы все открытия радовали. Цены сразили почти наповал: перевожу в юани, и рука тянется... нет, не за кошельком, а за тем, чтобы положить его обратно в сумку и не доставать никогда. Подруги успокаивают: мол, буквально пару дней — и привыкнешь. Ну привыкнешь — не привыкнешь, а есть надо...
Из моих окон видны трубы радиаторного завода — соседство, признаться, не из приятных. Как дохнут пару раз за день, так даже пекинский воздух кажется не таким ужасным. Никак не могу понять: почему нельзя перенести завод из центра или хотя бы поставить современные очистительные фильтры? Кто–то сказал, что оборудование на заводе чуть ли не трофейное, 1946 года выпуска (судя по запаху — вполне может быть). Так, может, там музей какой организовать? Знаете, в Британии популярны музеи типа «Как жили вчера», а в Пекине в пятерку самых посещаемых туристических достопримечательностей входит художественный район 798. Его название — имя завода (да, именно так — завод № 798) по выпуску патронов, который построила–подарила Китаю ГДР в 1960–е годы. Завод себя изжил, а цехи, подъездные пути (даже с железнодорожным составом) остались. Там стали селиться художники — большие окна, много света... За художниками подтянулись галереи, за ними — кафе и художественные магазины. Сейчас я вожу в этот (мой любимый) район всех, кто ко мне приезжает, чтобы показать — у Пекина очень много лиц. Когда сегодня шла домой, вдыхая очередной выброс от минского радиаторного, подумала: а как было бы здорово устроить здесь арт–район!
Хотя креатива — пусть и своеобразного — в Минске, несомненно, немало. Вот вчера ходили с подругой в кафе, в числе прочего заказали суши. Это в китайские рестораны я нигде, кроме Китая, не хожу — знаю, что там все равно не приготовят так, как на исторической родине, а в японские хожу с удовольствием — потому что в Японии не была и каков аутентичный вкус суши и сашими, не знаю. В Пекине с этим проще: спросила у японских журналистов, куда они ходят, — теперь только туда, испанские журналисты рассказали, где настоящая испанская кухня, — такая вот у нас кулинарная солидарность. Ну и я их в ответ в любимый русский ресторан сводила — они дешевизне блюд и вкусноте водки порадовались. Так вот — суши в Минске, я подозреваю, с оригиналом не много общего имеют, но мне все равно нравятся — я их называю «белорусской вариацией на тему японской кухни». Но вчерашние меня просто потрясли: они были голубыми! Правда — рис, в который были укутаны кусочки лосося, огурца и еще чего–то, был небесно–голубого цвета. Я подумала: «Эх, видели бы это японцы!»
...Самая частая белорусская ассоциация о Китае — «муравейник». Но замечали ли вы, что чисто внешне мы, белорусы, похожи на муравьев куда больше? Эта мысль пришла, пока стояла на остановке общественного транспорта: 90% людей вокруг были одеты исключительно в печально–черное. Может быть, нам не хватает оптимизма оттого, что мы так печально одеваемся? Или мы так печально одеваемся потому, что нам недостает оптимизма? В Китае, кстати, картина совсем другая: там человек в черном — скорее, исключение, в глазах рябит от яркости. И сейчас я уже почти уверена, что между цветом нашей одежды и наличием (или отсутствием) оптимизма есть прямая связь. Так что — да здравствуют голубые суши и разноцветные куртки!
