Под рождественские свечи

Голубцы для блондинки

У меня оставалось еще несколько дней из рождественских каникул, когда позвонил сосед по усадьбе Павел и сообщил, что установился первый лед и появились рыбаки. Утром я вывел свой внедорожник из гаража и отправился в путь. Убивал сразу двух зайцев, пропуская одно из тягостных для себя мероприятий и оставляя надежду полюбоваться на первого окуня.

Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙ
 
Накануне Павел протопил, как он сказал, крепко мой дом, но когда я разделся, то сразу понял, что к вечеру предстоит не только добавить дровишек, но и разжечь камин. 

По слегка запорошенной снегом дорожке прошел к озеру и убедился, что оно сковано еще тонким, но уже вполне пригодным для перемещения льдом. Правда, вдали виднелась лишь одинокая фигурка рыбака. Возможно, в первой половине дня их было больше. Из этого я сделал вывод, что серьезного клева не было, ибо рыбаки в таком случае задержались бы. 

Коротки зимние дни. Когда мы закончили с моим любимым блюдом — цеппелинами, которые принес еще тепленькими к ужину сосед, то пересели к камину с бокалами легкого вина и начали беседу. Павел, как и все остальные в этом местечке, католик, и Рождество он отмечает за неделю до Нового года. Попросил его рассказать, чем они занимались здесь в эти дни, как отметили светлый праздник. 

— А кому его здесь отмечать! — воскликнул Павел. — Деревенька, где еще живут в основном пенсионеры, сам знаешь, на другом берегу. А нас что — пальцев на одной руке хватит пересчитать. Генриха увезла в Латвию дочка, а я остался здесь только с Агатой и Моникой. Ну, Манькой, значит. Вот и все. Так втроем и собрались у меня.

— Не скучно было? — осторожно спросил я.

— Не поверишь, Иванович, было интереснее, чем когда-либо, ибо я такое придумал…

— Ну, ну, выкладывай, — оживился я.

— А я вот что сказал своим дамам… — продолжал Павел. — Вы обе пожилые, и всякого накопилось в вашей жизни. Но наверняка остались и секреты, которые другим неизвестны. То есть что-то сокровенное. Вот и предлагаю каждому из нас под рождественские свечи рассказать эти истории. Могу начать с себя…

Я подлил Павлу вина, подбросил поленьев в камин и попросил рассказать эти истории. Тем более что почти все они светлые и в чем-то поучительные.

История первая. В те годы до распада СССР Павел работал поваром в одном из ресторанов Риги. Дежурство ему выпало в ночь под Новый год. Было несколько шумных компаний, которые ближе к полуночи разъехались отмечать праздник в других местах. Лишь осталась одиноко сидеть за одним из столиков красивая ухоженная блондинка. Она, понятное дело, ждала своего кавалера, но тот по каким-то причинам не появился. Потом она словно встряхнулась от охватившего ее оцепенения, выпила рюмку водки и попросила принести ей обычные голубцы. Затем велела привести ей того повара, что их готовил. Через минуту Павел с виноватым видом стоял перед роскошной женщиной.

— У вас золотые руки и, видать, теплая душа, — сказала она вдруг повару. — У меня никогда не получалось это блюдо. Не могли бы вы составить мне компанию в эту новогоднюю ночь? Кавалера своего я не дождалась, не оставаться же мне одной.

Женщина представилась Эльзой, хотя он и не был уверен в том, что это ее настоящее имя. 

Павел жил в однокомнатной, но вполне добротной квартирке, которую ему сдал в аренду близкий друг, уехавший на заработки в Европу. Здесь они и провели ночь. Павел прихватил из ресторана всякой вкусноты и шампанского, но Эльза почти ни к чему не притронулась. Зато приятно утомила его своей любвеобильностью.

Утром Эльза вызвала такси. Павел сказал, что, видимо, на новую встречу ему вряд ли стоит рассчитывать.

— Умница, ты все правильно понимаешь, — мило улыбнулась ему незнакомка и навсегда исчезла из его жизни.

Пожалуй, не так. Не исчезла. Ведь возвращается порой в его лучших снах. И тогда утром он начинает готовить свои фирменные голубцы и разносить старушкам-соседкам. Тем самым, что слушали под рождественские свечи вот этот рассказ. Сейчас они лишь сочувственно покачивали головами и молчали.

История вторая. Агата напомнила сидящим за праздничным столом соседям, Павлу и Монике, как летом на их кладбище хоронили красавчика Янека. Его так и звали — Красавчик Янек. Больно хорош был этот мужчина. Любила его и Агата. Любила, когда был жив ее муж, любила и после того, как супруг ее умер и скончалась жена Янека. Самое время было сойтись двум одиночествам. Но что-то не срасталось.

— Неужели между вами так ни разу ничего и не было? — хитро прищурившись, спросил Павел.

Агата долго молчала, затем, словно переживая те события, с какой-то странной теплотой в голосе произнесла:

— Один только раз. Я возвращалась с трехлитровой банкой молока от подруги, жившей за озером, а навстречу мне ехал на велосипеде Янек. Остановился. Разговорились. Я поставила банку на землю, он уложил велосипед. Уже не помню, как мы оказались на поле, среди подсолнухов…

— Потому и не срослось у вас, что не надо никогда торопиться в постель, — заметил Павел. Женщины промолчали.

История третья. Баба Маня, она же Моника, сразу предупредила, что ее история самая скучная и простая из всех услышанных. 

— Вот меня многие, в том числе и вы, наверняка считают скупой, — сказала она. — Этакой жадиной, которая даже себе лишнего лакомства не купит. Пенсия у меня хорошая. Вы знаете, что в свое время я была лучшей в округе дояркой и потому неплохо зарабатывала. Вот и вышло, что у меня скопилось немало денег под старость. Но это уже не так. Деньги у нас со Стасем действительно были, и немалые. Но перед смертью, а вы знаете, что он тяжело болел, муж позвал меня и сказал, что все наши сбережения нужно перевести детям, что в доме инвалидов живут. Оставить мне только на достойные похороны. Сказал, что когда-то он совершил большой грех и теперь хочет хоть как-нибудь искупить вину. Какой грех, не сказал. Может, не успел. Но выполнить его волю строго наказывал, ибо, если нарушу слово, он не попадет в рай. Тогда не встретится со своей Моникой. То есть со мной. Значит, любил меня. Такие вот дела…

Время от времени потрескивали дрова в камине. Было тепло, уютно и грустно. Я поблагодарил Павла за все истории, которые он мне рассказал. Они и вправду по-своему грустные, но и по-рождественски светлые. Пусть эта троица — Павел и его старенькие дамы, живут еще долго, а я буду, как и раньше, радовать их подарками, которые никогда не забываю привозить из столицы.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter