Слезы в последние дни обильно лились в различных концах света. Наша страна, к сожалению, не стала исключением. Среди прочих мест, где это происходит постоянно, залы судебных заседаний. И прежде всего суд Заводского района Минска, где рассматривалось уникальное во многих отношениях и одновременно ужасное уголовное дело.
В убийстве руководителя клуба лучников-любителей Анны Сердечкиной обвинялся ее бывший муж программист Константин Козлов. Любопытно, что спустя сутки после случившегося он написал заявление в правоохранительные органы о пропаже без вести своей бывшей жены. Позже, правда, он сознался в совершении преступления и сам указал, где спрятал останки убитой. По результатам экспертизы мужчина был признан вменяемым.
Оглашенный судьей приговор Козлов воспринял очень спокойно, без эмоций. Быть может, потому, что сознавал: 15 лет — максимальный срок, который ему грозил. Именно такое наказание просил вынести обвиняемому государственный обвинитель. А вот сторона защиты, сославшись на заявление о явке с повинной, написанное программистом 20 августа прошлого года, другие факторы и нюансы, и вовсе просила приговорить обвиняемого к минимально возможному сроку — шести годам лишения свободы.
Суд сделал свой выбор в пользу максимального наказания по той статье, что вменялась Козлову. Кроме того, последний должен выплатить сестре Сердечкиной 100 млн. рублей компенсации морального ущерба и 12,5 миллиона — материального.
Родные и близкие погибшей в искренность раскаяния Константина Козлова не особо верят. Гражданский муж Анны Владимир подтверждает, что родные не приняли раскаяния обвиняемого. Зачем, спрашивает он, неоднократно менять показания, если ты раскаялся, признал свою вину?..
Когда Козлова выводили из зала суда, в толпе раздались возгласы, что «мало дали». Получается, суд вынес максимально предусмотренное наказание, но все равно «мало». Неужто все дело в психологии и аппетитах толпы, которая порой необоснованно «жаждет крови»? Нет, речь, думается, надо вести об иной крови.
После убийства (следствие установило, что программист задушил бывшую жену руками, за чем наблюдал его четырехлетний сын, находящийся в квартире, где было совершено убийство) Козлов в ванне разрезал тело Анны на куски, которые затем вынес из квартиры в нескольких рюкзаках и выбросил в Цнянское водохранилище, предварительно положив в рюкзаки гантели. Вот эти обстоятельства шокировали многих, побуждали считать недостаточным наказание, вынесенное изуверу.
Но закавыка в том, что Уголовный кодекс Беларуси не предусматривает отдельного наказания за расчленение трупа. Пожизненное заключение, исключительная мера — расстрел — предусмотрены, например, за убийство с особой жестокостью или нескольких человек.
Наверно, можно было бы попробовать квалифицировать изуверство Козлова, связанное с расчленением трупа бывшей жены, например, по статье 347 УК — «Надругательство над трупом или могилой». Но ранее в похожей ситуации, которая произошла в одной из деревень Минского района, прокуратура прекратила преследование по ней обвиняемых. И довод прозвучал вполне убедительный: мол, цель злоумышленников была не надругаться над трупом, а сокрыть следы преступления, для чего они и прибегли к расчленению.
Думается, резонно в этой связи ставит вопрос сотрудник МВД Александр Стригалев: «Все-таки есть разница: ворованную машину разбирать на части или человека? Если преступник хочет избавиться от трупа и при этом совершает такие же действия, как при глумлении, то какая разница родственникам? Кощунственным может быть сам результат действий, и он требует должной правовой оценки».
В данном случае, быть может, и в виде отдельной статьи УК, о чем следует задуматься законодателям. Кощунство не должно оставаться без наказания.
