Для того чтобы восхищаться «блестящей» жизнью, ее нужно не иметь. Потому что внутри этой красивой жизни много прозы
Нормальный инстинкт литературного критика — определить в обозримом литературном процессе остров «настоящей литературы» и ревниво оберегать его от инвазий чтива. Вот только сегодня попробуй отличи чтиво от истинной литературы, если даже термин такой появился — гламурная литература
и глянцевые журналы, скрещиваясь с бытовыми романами и постмодернистскими текстами, дают такие неожиданные мутации, что Велимиру Хлебникову не снилось... Серьезные писатели тянутся в клубы, Виктор Ерофеев даже на остров–шоу «Последний герой» поплыл. Не доплыл, правда... Может, Ксении Собчак испугался?
А параллельно авторы российского масслита получают государственные ордена за свои «иронические детективы» и учат народ жизни... Что творится в «книжкином доме»? Об этом и о литературе–гламуре говорили ди–джей и журналист Татьяна СУЛИМОВА, критик Анна КИСЛИЦЫНА и я, писатель–обозреватель Людмила РУБЛЕВСКАЯ.
Л.Рублевская: Тамара Лисицкая на своем сайте поместила фотографию, которую дочке сделали в детском садике: малышка на фоне обложки журнала «Космополитен». А когда–то деток фотографировали на фоне ракет с надписью «СССР», плюшевых мишек, сердечек, цветочков...
Т.Сулимова: Просто отпадают надуманные ценности и люди приходят к тому, что им действительно интересно.
Л.Рублевская: То есть «Космополитен» — и есть настоящие ценности?
Т.Сулимова: Да, гламур — истинная ценность современного общества потребителей.
Л.Рублевская: Гомо сорбис, человек потребляющий? Но это ведь не все общество...
Т.Сулимова: Почему нет? Весь мир построен на деньгах. На том, что у кого–то их больше, у кого–то меньше, на их зарабатывании. Это не исключает присутствия высокого гуманизма.
Л.Рублевская: Потребительство и высокий гуманизм несовместимы.
А.Кислицына: Пелевин в книге «Empire V» сказал, что гламур — это идеология нашего времени. Но она скрытая, тайная. Мне кажется, все жалобы на гламур — просто обывательское лукавство тех, кто реально к нему не приобщен.
Т.Сулимова: Я отношусь к этому, как к большой мировой игре. Можно не играть... Но играть веселее.
А.Кислицына: Когда я спросила издателя, кто пишет гламурные романы, мне ответили, что чаще всего — женщины, которые живут в провинции и знают о дорогих товарах из журналов. По–настоящему гламурная женщина наймет райдера, который напишет за нее.
Т.Сулимова: Для того чтобы восхищаться «блестящей» жизнью, ее нужно не иметь. Потому что внутри этой красивой жизни много прозы.
Л.Рублевская: Мы с вами говорим о гламурной литературе, как будто в истории не было ничего подобного, как будто при дворе Людовика XIV все не читали роман «Езда на остров любви»...
Т.Сулимова: Мода до нас доходи
т с опозданием... Сегодня в мире совсем иные течения. Мир увлекается «чернухой». Нам не хватает блеска, им — грязи. И вообще, в свете мирового экономического кризиса в сезоне 2008 — 2009 у богатых в моде скромность. Миллионеры покупают себе за копейки джинсы, носки...
А.Кислицына: Показная скромность миллионеров еще хуже, чем мещанское выпячивание своих двух копеек. Как сказано в романе Пелевина, гламур и антигламур — две стороны одной медали. Один наш молодой литератор написал постмодернистский рассказ, где прообразами героинь были Люся Лущик и Катя Пытлева. И его нигде не напечатали, потому что в литературных редакциях не знали, кто такие Лущик и Пытлева.
Т.Сулимова: Это говорит о том, что в нашем обществе еще не сформировалась гламурная тусовка. В Москве все знают, кто такие Ксения Собчак, Даша Жукова, Полина Дерипаско...
А.Кислицына: «Все» — это кто?
Т.Сулимова: Активные люди. Конечно, не учитывая йогов, которые ушли в горы медитировать.
А.Кислицына: Активным деловым людям некогда ходить по клубам и сидеть за махито. А гламур — отдельно выделенная каста людей, которые зарабатывают, тусуясь.
Л.Рублевская: В таком случае настоящий писатель может по определению быть гламурным человеком?
А.Кислицына: У нас это разве что Адам Глобус, который написал цикл «Рэч» — о вещах, которые у него есть, например, часах IWC... Недавно по телевизору дочь московского олигарха хвалилась: «Вот у меня на руке кольцо, за которое я могу купить подмосковную деревню со всеми ее жителями». А у нас гламур — десять пар обуви...
Т.Сулимова: В этот момент такие же симпатичные журналистки сидят в Москве и переживают, что не знают, какие магазины находятся в Лондоне, что у них роскошь — это всего–то сто пар обуви. А в Лондоне и Париже норма — тысяча... А в Лондоне тоже сидят журналисты и сетуют, что вот в Нью–Йорке на Манхэттене — настоящий «шоколад», а мы тут прозябаем, в Европе.
Л.Рублевская: Гламур не имеет ничего общего с понятием светскости, аристократичности, утонченности Оскара Уайльда и декадентов.
Т.Сулимова: Да как раз за утонченность люди гламур и любят!
Л.Рублевская: Да где ж там утонченность? В матерщине Ксении Собчак? Клубных танцульках? Дико дорогих и бессмысленных покупках? Если искать исторические параллели — это, скорее, культура сословия купцов, «зажигающих» в «Эрмитаже», никак не аристократов. Даже российская детективщица Полина Дашкова, рассуждая о литературе гламура, говорила, что последняя скоро станет неинтересной, отомрет...
А.Кислицына: Гламурная литература — явление молодое. И будет развиваться.
Т.Сулимова: И перерастет во что–то другое. Может, новое течение родится, интеллектуальный гламур: главная героиня, покупая туфли Jimmy Choo, будет цитировать Бодлера, и нас всех накроет гламурным катарсисом.
Л.Рублевская: А я скорее с Дашковой согласна. Ну побудет это ответвление светского, женского романа, пока мода на него не закончится... А дети «Поколения Х», описанные Коуплендом, все равно сбегают от шоппоголизма в пустыню.
Т.Сулимова: Почему рядом с «тяжелым» Достоевским в шкафу не может быть «легкий наряд» — книги Кинселлы? Литература — одежда души. Хочу разную...
Л.Рублевская: Да на здоровье... Просто люди уже не понимают, чем Достоевский лучше Кинселлы, не понимают, зачем его читать. Человеку, воспитанному на гедонизме, на том, что цель его жизни — доставлять себе удовольствие, Достоевский не нужен. Ему нужен «Дьявол носит «Прада».
Т.Сулимова: Ой, а почему у нас на литературе бирка висит — «высокое, дотрагиваться нельзя»? Не нужно требовать от каждого писателя, чтобы он был гением, а от читателя — чтобы он был интеллектуалом. Простой человек пишет для простого человека.
А.Кислицына: Говорят, что современный издатель — это продавец полосатой бумаги. Гламур — это не литература, а полосатая бумага, которую потребителя заставили купить, причем очень нетактично.
Л.Рублевская: Гламурная литература играет на инстинктах. Женщина проникается идеей, что ее жизненная цель — стать привлекательным товаром для гламурного мужчины.
Т.Сулимова: Это учит что–то представлять из себя. Писать, например... А то наши женщины считают, что их нужно любить вопреки трем лишним подбородкам. Сами–то от мужчин требуют надежности (читай: денег), воспитанности, острого ума...
А.Кислицына: Я не знаю ни одной писательницы, которая бы вышла замуж потому, что стала писать. Этот способ не действует. Секс, кулинария... Но не писание книг.
Т.Сулимова: А слава? Почему так хорошо выходят замуж выпускницы «Фабрики звезд»?
А.Кислицына: Когда–то у богатых людей были в моде балерины... Теперь — «фабрикантки»... Может быть, придет время, войдут в моду журналистки. Любовь к гламуру на Западе и у нас — разная. Наши люди еще помнят времена, когда в магазине висели три платья местного производства, как покупали вещи по талонам...
Т.Сулимова: Вот только самое большое количество шоппоголиков — не у нас, а на Западе, в Америке.
Л.Рублевская: Потому что процесс покупки — хороший антидепрессант. Мне наш гламур напоминает кадры из фильма «Влюблен по собственному желанию». Главная героиня пытается купить себе что–то модное, смотрит на унылые ряды советского пошива, а «фарцовщица» предлагает ей шикарную кофточку цвета «вырви глаз». Героиня покупает... и приносит домой гнилые тряпки. Гламурная литература предназначена не для богатых, а для бедных. И пишется часто белорусскими литературными «неграми», к тому же — мужчинами.
Т.Сулимова: Отвергать гламур, мне кажется, дело неблагодарное.
Л.Рублевская: Никто не отвергает. Просто нужно обозначить место явления как части массовой культуры. Чтобы оно не «забивало» другое.
А.Кислицына: А оно «забивает». Никто не хочет вкладывать деньги в интеллектуалов.
Т.Сулимова: Что ж, даже в аквариуме одни рыбки поедают других.
Л.Рублевская: Вот и появилась блестящая хищная рыбка «гламур»...
Т.Сулимова: Сильная и красивая рыбка Ксения Собчак получает по 15 тысяч долларов за проведение корпоративной вечеринки. Она еще долго будет востребована, потому что красоты–то ей как раз не дано, а вот умение себя подать...
А.Кислицына: Она востребована, пока молода. А что касается популярности, то в моем детстве была тетя Валя, которая вела передачи «Спокойной ночи, малыши» и «От всей души». Ее не просто знали, это было всеобщее обожание. И как она закончила?
Т.Сулимова: Умерла больная, бедная и никому не нужная, я знаю. Но это типичная судьба советского человека, который полагался на государство, на то, что о нем кто–то позаботится. Валентина Леонтьева могла бы «вписаться» и в сегодняшние сериалы и ток–шоу. Но, как многие из ее поколения, сложила руки и больше себя не продавала.
А.Кислицына: Однажды в радиоинтервью я пошутила, что пишу гламурный роман «Колготки». И меня три года этим «доставали»... Меня удивило, что кому–то так хочется, чтобы подобная книга появилась.
Л.Рублевская: Я помню, ты еще предложила пришпиливать к обложке колготки местного производства. А мы скоро в клубе «Литературное предместье» опять будем вручать антигламурную литературную премию «Блакiтны Свiн»... Мне ближе андеграунд. Параллельный гламуру мир, где проводятся поэтические вечера и перформансы... Там страшно интересно, но никто об этом не знает.
Т.Сулимова: Просто там меньше крутится денег.
Л.Рублевская: Там вообще нет денег.
Т.Сулимова: Андеграунд был всегда. Но у людей андеграунда гордыня круче, чем у людей из гламура. Все непризнанные гении.
А.Кислицына: Исследователи считают, что гламур, мейнстрим набирает «новобранцев» в маргинальных сферах.
Л.Рублевская: Действительно, персоны андеграунда как–то легко переходят в клубную культуру, используя наработанный имидж свободного художника.
Т.Сулимова: То есть явления эти родственные. «J:Морс» и Пугач тоже начинали как андеграунд. Сегодня выступают на «корпоративах»...
А.Кислицына: Послушайте, литературе — несколько тысяч лет. За это время были Лукреция Борджиа и мадам Помпадур со своими вечеринками. Один из римских императоров въехал в Рим на колеснице, запряженной шестью львами. Но литература это не отражала. Это отражали историки. То есть в самой литературе есть механизм, который отсевает блестящее от существенного, временное от вечного.
Т.Сулимова: Я и говорю, что каждому свое: Собчак — сегодня, Лукреций — всегда. И никому не обидно.
