180 лет назад Стендаль начал писать «Красное и черное»
Итак, вновь — день рождения героя... Когда я опросила знакомых, как кто относится к Жюльену Сорелю, в общем–то никто в любви к нему не признался... А те, кто смотрел только фильм, говорили о мерзости героя–ловеласа...
Еще бы — ведь в этом романе главное не то, что герой делает, а то, что он при этом думает!
Потому что делает он всегда именно то, чего ему не хочется, что противоречит его чувствам и убеждениям... Он истово разрушает себя, уверенный, что тем возвышается. Так люди с упорной волей преодолевают последствия врожденной травмы... Жюльен Сорель считал таким изъяном, «родовой травмой» — низкое происхождение и бедность.
На экране, конечно, мысли и чувства изобразить трудно... Ведь видим мы что? Смазливый молодой человек внаглую забирается в спальню простодушной жены своего нанимателя и соблазняет ее. А что читаем? Как несчастный юноша пребывает в ужасе от того испытания, которое назначил себе совершить — победить гордую аристократку, которая не может не презирать его, сына плотника. Он изъясняется с собою жестко: «Как только часы пробьют десять, я сделаю то, что обещал себе (...), — иначе иду к себе, и пулю в лоб». Не такую разве волю проявлял в воспитании себя революционер Рахметов из романа Чернышевского «Что делать?», ложащийся на острые гвозди? Жюльен, чтобы наказать себя за вырвавшиеся искренние слова, месяц держит руку на повязке, притворяясь, что она сломана.
Вот только натура у Жюльена не железная, а самая что ни на есть человеческая (за что он себя и презирает). Вот он стоит в коридоре перед дверью потенциальной любовницы, обливаясь холодным потом... Менее всего думает об удовольствии и т.п., но только — как преодолеть собственный страх... И его искренние слезы — от ужаса уже перед тем, что совершил, — заставляют мадам де Реналь сдаться...
Он ведь и гибнет оттого, что не справляется с человеческой составляющей в себе самом. Ему бы взвесить все, просчитать, выкрутиться — изощренный карьерист, которым он себя мнит, так бы и поступил... Где там! Вечный обиженный подросток, живущий в нем, на это не способен.
Актеру Николаю Еременко–младшему было 18, когда кинозубр Сергей Герасимов предложил ему роль Жюльена Сореля. Еременко осилил книгу: «Я совершенно себя в ней (в роли Сореля. — Л.Р.) не представлял, думал: «Что за мужик такой? Ни одна женщина столько не плачет, сколько он».
Современный литературовед, считающий Жюльена образцом тщеславия, пишет, что главное в этом образе — «наполеоновский комплекс» героя, суть которого в том, что он во что бы то ни стало должен претворить в жизнь любую свою мысль или желание, какими бы сумасбродными они ни показались. Он проявляет чудовищную волю, чтобы быть достойным своего героя Наполеона и после не раскаиваться в том, что упустил свой шанс, не сделал того, что потом могло бы мучить его душу, ибо он оказался не на высоте своего кумира».
История тщеславия? Фу!
Почему же я когда–то чуть ли не наизусть выучила «Красное и черное»? Почему Жюльен Сорель был моим любимым героем — этот «неистовый честолюбец», «мерзкий лицемер» и «неукротимый ловелас», как отзываются о нем в многочисленных рецензиях? Впрочем, Пушкин писал Е.М.Хитрово в мае 1831 года: «...умоляю вас прислать мне второй том «Красного и черного». Я от него в восторге». А вот цитата из воспоминаний о гениальном физике Льве Ландау: «Лев много читал. У него была любимая книга — «Красное и черное» Стендаля. Он жил жизнью Жюльена Сореля. Любил и ненавидел, торжествовал и погибал. Но главное — благодаря этой книге он понял, что для человека нет ничего недостижимого».
У Андре Моруа есть рассказ «По вине Бальзака». Его герой, бедный талантливый студент, начитался соответственно Бальзака и Стендаля и подражает в реальной жизни поступкам их героев. Подобно Сорелю, он поступает гувернантом в семью влиятельного аристократа, затем по тому же сценарию завоевывает сердце его жены, во всем подобной мадам Реналь... Вот только жизнь — она с литературой не идентична. Влиятельный муж, обрадовавшись предлогу избавиться от опостылевшей идеалистки–жены, устраивает ей и юному любовнику отъезд в провинцию. Юноша оказывается на престижной должности в колледже, в обществе стремительно стареющей, тоскующей по светской столичной жизни жены... Так и доживает, не реализовав ни своих блестящих способностей, ни честолюбивых устремлений...
А, между прочим, сам Жюльен Сорель тем и отличался, что не мог до конца уподобляться тем, кому хотел уподобиться. Когда он, приехав в Париж, научился у новоприобретенных приятелей–аристократов стильно одеваться, почему–то стал выглядеть более изящно, чем его «учителя». Секрет оказался прост: надев модный костюм, Жюльен забывал о нем. А светские денди все время помнили, что на них надето.
История честолюбивого человека из низов, пробивающегося наверх, — это архетип. Разве этот сюжет не о молодом учителе, крестьянском сыне Лобановиче из трилогии Якуба Коласа, не о героях Максима Горецкого, не о Миките Зносаке из «Тутэйшых» Янки Купалы, не о Самсоне Самасуе из романа Андрея Мрыя? Каждый из героев–парвеню по–своему решает проблему перехода в иной социальный слой. Одни, как Лобанович, вовремя останавливаются в мимикрии и обретают чувство достоинства «сына народа», другие, как Микита Зносак, пытаются переменить свою природу, любым способом прижиться в «высшем обществе»...
Иллюзии героя развеяны... «Фанатичное желание избавиться от всех слабостей — это тоже слабость». Смерть его жалка (патетическая предсмертная речь звучит совершенно искусственно) — надо было так над собой издеваться, мечтать о славе Наполеона, чтобы все закончить выстрелом в любимую женщину и чужую жену, рядовой уголовщиной и провинциальной гильотиной... И апофеоз — романтичная Матильда де ла Моль, вошедшая в роль королевы Марго, увозит в карете голову сына плотника в точном соответствии с тем, как королева увозила голову де Ла Моля... Даже после смерти Жюльен участвует в лицемерной постановке... Таково наказание тому, кто не понял лучшего в себе.
Как мог Стендаль, искавший общества принцев и кардиналов и даже называвший себя фальшивым титулом «барон де Стендаль», создать столь обвиняющий и яркий образ пробивающегося в свет юноши? Сказались талант и склонность к самоедству... Анри Мари Бейль (настоящее имя Стендаля) был безумным мечтателем — и холодно анализировал мечтательность. Жаждал героизма — и развенчивал героизм. Герой «Пармской обители», Фабрицио дель Донго, отправляется принять участие в битве Наполеона... Но, попав в места боев, ничего не понимает в событиях, совершенно теряется, не найдя ничего героического, и смирно уезжает в обозе спасшей его сердобольной маркитантки. Оказывается, для неискушенного наблюдателя происходящие эпизоды исторического события хаотичны, ничем не связаны, даже нелепы... Потом этот прием используют Лев Толстой и Хемингуэй.
Бедный Сорель лишен возможности даже в битве при Ватерлоо поучаствовать и отправляется покорять семинарию. Некуда ему в свое реакционное время девать выдающиеся способности. А вот живи он в эпоху «поколения Х», тоже, наверное, получив образование и поработав в процветающей фирме, ушел бы в пустыню, противопоставив себя яппи... А так — выстрел в бывшую любовницу... Это напоминает рассказ современного итальянского писателя Томмазо Ландольфи о юноше, который нашел на чердаке своего полуразрушенного замка меч, способный рассекать все на свете, и, в предвкушении будущих подвигов, рассек пополам любящую девушку. И меч утратил блеск и остроту.
Приверженность Стендаля к романтизму — это его «Итальянские хроники»... Именно благодаря фрагменту книги «Неаполь и Флоренция: путешествие из Милана в Реджио» появился термин «cиндром Стендаля». Стендаль описывает, как от созерцания красот Флоренции чуть ли не терял сознание... Оказывается, подобных приступов у людей, посещавших флорентийскую галерею Уффици, было много, но синдром был описан только в 1979 году итальянским психиатром Грациэллой Магерини. «Cиндром Стендаля» — это специфическая особенность психики, когда человек очень остро воспринимает художественные произведения, как бы переносясь в изображенную реальность. Расстройство это характеризуется частым сердцебиением, головокружением и галлюцинациями, проявляющимися, когда человек находится в зоне воздействия искусства или в месте сосредоточения большого числа объектов искусства. Из описаний Магерини: девушка Марта из Германии, побледнев, упала без сознания прямо на ступенях базилики, некий молодой американец — музыкант при взгляде на скульптуру Давида почувствовал необъяснимый страх и на короткое время лишился памяти, другие проявляли повышенную болтливость, у третьих наблюдалось раздвоение личности.
Был ли «синдром Стендаля» у Жюльена Сореля? А вы вспомните, как герой упал в обморок при одном виде грозного наставника в семинарии... Собственной чувствительностью Стендаль своего героя наделить не преминул.
Наверное, рано или поздно этот роман опять экранизируют — надеюсь только, что это будет не эротическая версия и Жюльен, страстный, странный, умный и несчастный, не превратится в очередного «покорителя сердец». А Николай Еременко-младший, прожив десяток жизней, умер молодым и унес с собой тайну перевоплощения в Жюльена Сореля...
