Анатолий Александрович был растроган таким вниманием к себе на белорусской земле. Признался, что не предполагал ничего подобного. После праздничной и в то же время официальной церемонии около елки сели мы с Анатолием Тимофеевым за удобный столик и душевно поговорили.
— Анатолий Александрович, как-то неожиданно получилось: такая примечательная дата в вашей биографии, а отмечаете вы ее в самой глубинке Беларуси?
— В «России», за высокие достижения которой и получили звание Героя Социалистического Труда, вы проработали председателем почти 40 лет. А как начинался путь?
— В «Россию» попал не сразу. До этого окончил сельхозтехникум, отслужил в одной из авиачастей Дальневосточного военного округа и после увольнения в запас был назначен агрономом колхоза имени Сталина. Помню (а это был 1957 год), в хозяйстве был всего один трактор ДТ-14 и грузовой ГАЗ-51. Работа оценивалась трудоднями. Мне положили оклад в 78 трудодней. На один в конце года выдавали 100 граммов хлеба… Из одежды у меня были только шинель и гимнастерка да еще сапоги.
Успешно прошел школу выживания в этом колхозе, в последующем много дала работа в элитно-семеноводческом хозяйстве и племзаводе имени Коминтерна. Попутно заочно окончил сельхозинститут. Колхоз «Россия» возглавил в 1966 году. Когда пришел, не хватало кормов даже для крупного рогатого скота у населения. А только в Прудках было 250 коров. Начинал же с земли. Практически везде провели мелиорацию: где-то осушили, где-то обводнили. Ну и, конечно, вносили достаточно удобрений: органических и минеральных. За XI пятилетку, например, производство зерна увеличили на 20, льноволокна — на 32 процента. Производительность труда возросла в 1,7 раза, чистый доход составил 5 миллионов рублей.
— А что давало самую большую прибавку?
— Семеноводство. Взял на себя обязанность заниматься элитными сортами всех культур: зерновых, трав, картофеля. Для этого надо было сделать многое, а в зерновом хозяйстве никаких машин и механизмов. Начиналась уборка, зерно горит на току: лопатили его, спасали, как могли. Поэтому, первое, что сделали, — возвели перерабатывающий комплекс, на котором бригада из трех человек пропускала за день 500 тонн зерна. Потом построили склады, мощное картофелехранилище. А дальше — торговля. Во все концы страны продавали семена суперэлиты и элиты зерновых, а также картофеля и многолетних трав. Это было не просто выгодно, а очень выгодно: получали в 5—6 раз больше, чем за обычное зерно. Так в колхозную кассу потекли миллионы. А раз появились деньги, начали приобретать технику, зарплата у людей повысилась, а по итогам года выдавали дополнительно по 6 окладов. Да и люди начали относиться к труду совсем по-другому. Дисциплина возросла. У нас было решено так: попался нетрезвый на работе — четверть доплаты по итогам года долой, второй раз — половина. Правда, «лишенцев» было не так и много. Чтобы сохранить кадры в животноводстве, пошли даже на некоторые убытки. Например, была трехразовая дойка коров на ферме, и доярка спешила на ферму в 4 часа утра, а перешли на двухразовую: начали доить в 9 часов. Да, в молоке несколько потеряли, зато молодежь охотнее пошла в животноводство.
— Анатолий Александрович, если уж завели разговор об условиях работы колхозников, впечатляет созданный вами соцкультбыт. По сути, обычную деревню Прудки вы превратили в небольшой райцентр со всей инфраструктурой.
— Да, это так. Построили шикарный Дом культуры, больницу, поликлинику, 250 квартир, дом престарелых с предоставлением отдельной комнаты для каждого проживающего. Провели природный газ и пустили два рейсовых автобуса и много чего еще. Сегодня об этом вспоминается с ностальгией.
— Почему? Ведь все, что сделали, построили, наверное, осталось?
— Если бы, — тяжело вздохнул Анатолий Александрович. — Картофелехранилище и КЗС разорены, животноводческий комплекс на 800 коров перестал существовать, свиноводческий — продан. И земля уходит… На весь район осталось два колхоза.
Немного погодя собеседник оживляется:
— А вот у вас совсем другое дело. Ехали на машине сюда, в санаторий, с моим зятем Борисом Чобитько, бывшим заместителем губернатора Смоленской области, генерал-майором в отставке, и все здесь, в Витебской области, глаз радовало. Поля ухожены, озимые в прекрасном состоянии. Фермы современные, похоже на что-то немецкое. Просил его завернуть ради интереса на некоторые машинные дворы. Не говорили, кто мы. Представлялись просто смолянами. Так вот, изумило, что на машинных дворах вся техника по линеечке стоит, подготовлена к посевной. Техника своя белорусская, мощная, как я знаю, экспортируемая не только в Россию, но и во многие страны мира. Проезжали добротные ухоженные поселки. Каждый домик благоустроен, заборчики, чистота… Прямо настроение поднялось. Живут же сельхозорганизации у вас! Крестьяне и свою страну кормят, и нас выручают.
— Оно так, да вот незадача — телеканалы ваши, газеты, большие аграрные и не только начальники лепят из белоруса образ нахлебника, который только и делает, что рот на чужое разевает.
— Знаете, как говорят, собака лает, а караван идет. Неймется тем барыгам, которым вы экспортом продовольствия барыши перебили. Неймется аграрным олигархам, которые спят и видят в своей собственности вашу переработку мирового уровня. Крестьянин, тот, кто живет на земле и с мозолями, такого никогда не скажет.
— Анатолий Александрович, вы, можно сказать, потомственный хлебороб. Ваш дед Моисей Хотулев основал в ваших краях деревню, которая и по сей день носит его имя — Хотулевка.
— В этой деревне осталось всего три дома, но пока живет. А если говорить про деда, то у него была большая семья — 10 детей. Земли на всех всего 10 десятин. Выручало то, что занимались сортовым картофелем и убирали сами, никого не нанимали. Но и это не помогло. В 30-е годы прошлого столетия деда, обыкновенного крестьянина, попробовали записать в кулаки и даже три месяца продержали в застенке. Там произошел анекдотичный случай: не сумев обвинить деда в кулачестве, его попросили покинуть камеру, но он отказался, показав на изношенные в тюрьме лапти: «Не выйду, пока не дадите новые». И что вы думаете? Принесли. Вообще, у деда был хозяйский подход ко всему, в том числе к земле. Каналы, прорытые когда-то им вручную, служат до сих пор.
Живет Анатолий Тимофеев на своей малой родине в Прудках в скромном финском домике, обложенном кирпичом. Несмотря на возраст, ухаживает за огородом, выращивает картофель, овощи. Сам старается обкосить участок. Держит кур, собаку и кота. Имеет 7 внуков и 7 правнуков, которые не забывают своего именитого деда и прадеда.
На вопрос, как отдыхается в «Плиссе», ведь здесь, мол, все на самом высоком уровне — и оборудование импортное, и доктора, и бассейн, и местные лечебные грязи, и минеральная вода, — ответил:
— Знаете, главное даже не лечение, хотя оно действительно очень хорошее. В первую очередь радует отношение персонала: уважительное, доброжелательное. Будет возможность, обязательно приеду сюда еще.
— О планах спрашивать вроде и не очень удобно?
— Ну почему же? У нас такая установка: первые 100 лет тяжело, а дальше будет легче!
saulich@bk.ru
Фото Андрея ПАНКРАТА.
