Герои телевизионного времени

По какой причине шахидов не надо называть шахидами

Всем известное понятие «терроризм» появилось не вчера. Первые «профильные» организации были известны еще в Средневековье. В землях Палестины запугиванием «под заказ» промышляла секта ассасинов, несколько позже в Японии формируются устойчивые кланы ниндзя — профессиональных шпионов, убийц и диверсантов, продававших свои услуги местным князьям. Но эти истории были давно. Да и средневековые исторические персонажи с современной колокольни больше похожи на профессиональных киллеров, чем на нынешних террористов. Для последних мотивы тайных кровавых ударов из-за угла — самовыражение, доказательство правоты своих идеалов, взглядов, наконец, просто повышение значимости своей личности. Дым, огонь, стоны раненых и умирающих — леденящая внешняя часть проявления терроризма. Но не менее драматична и подводная часть айсберга: психологическая почва. Вот где зарождается психология насилия «бессмысленного и беспощадного». Если следовать духу современного «телевизора», разрешение большинства противоречий — социальных, правовых, политических, экономических и так далее — невозможно без «гранаты и пистолета».

— Скажем, еще в середине 2000-х в СМИ обвешанных взрывчаткой женщин обычно именовали шахидками, — говорит заместитель начальника Антитеррористического центра Комитета государственной безопасности Вячеслав Линевич. — Казалось бы, мелочь, но она имела большое идеологическое значение для жителей Кавказа, так как «шахид» в переводе означает «герой». Есть данные, что в лагерях подготовки боевиков специально показывали «курсантам» такие репортажи: мол, даже враги признают за террористами мужество. Была проведена определенная работа, и слово «шахиды» исчезло из терминологии журналистов, используются другие синонимы.

Как и любое сложное явление, терроризм требует детального осмысления. Каждая страна, которая сталкивалась с этой проблемой, приходила к необходимости выработки новых критериев, законодательных, этических и моральных принципов при освещении актов терроризма. Например, израильские операторы и фоторепортеры не фиксируют место трагедии ближе, чем с 10 метров, стараясь, чтобы откровенно кровавые фрагменты не попали в объектив. И хотя это правило неформальное, его приняло журналистское сообщество, ему непреклонно следуют. Если цель таких акций — запугивание, то распространение слишком реалистичных материалов де-факто является пособничеством бандитам: выматывать общество морально.

В России вплотную проблемой взаимоотношений журналистов и спецслужб озаботились после «Норд-оста» в Москве. Многие помнят эту историю: передвижения спецназа, снайперов и другая интересная информация передавалась в прямом эфире, давая дополнительные ориентировки засевшим в здании боевикам. После детального «разбора полетов» в России кардинально усилили направление информационного обеспечения антитеррористической деятельности: начиная от подготовки профессиональных спикеров в спецслужбах, заканчивая организацией курсов для журналистов, на которых специалисты раскрывают некоторые парадигмы и тайны антитеррористических операций.

— В США система давно отработана, — говорит сотрудник Антитеррористического центра. — В образ террористов там вкладывают все отрицательные качества, чтобы создать у общества устойчивое отрицательное восприятие этих людей. Это — часть отработанной системы информационного обеспечения антитеррористической деятельности, продуманная и просчитанная.

После взрыва в метро многие заговорили об угрозе терроризма в Беларуси. Конечно, это преувеличение, но, в любом случае, 11 апреля четко разделило историю Беларуси на «до» и «после». И в обществе стоит провести подробную ревизию взглядов на проблему терроризма. Прежде всего с позиции влияния информационных потоков на мировосприятие аудитории.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter