БССР — важнейший период национальной истории

Приближается 100-летие Белорусской Советской Социалистической Республики. Публикаций и рассуждений на эту тему ожидается немало. Но перед этим есть смысл обратить внимание вот на какой важный момент. Последние десятилетия цех интеллектуалов испытал серьезное давление постмодернистской методологии, согласно которой, исторической истины нет. “Прямолинейная” и “единственно верная” история страны, господствовавшая в советское время, сменилась иной крайностью: разбором многочисленных версий прошедших событий и стремлением объявить это многообразие важнейшей чертой отечественной историографии. В связи с этим возникает непростой вопрос: а возможна ли вообще история БССР без плюрализма и альтернатив?

Конечно, возможна. Разве не будет такой истиной тот факт, что история Белорусской ССР, советской государственности — важнейшее событие национальной истории, по своей сути и последствиям не имеющее аналогов. У нас просто не с чем сравнить историю БССР, поскольку именно в рамках этой организации возникли и развились те признаки национальной государственности, которые являются “рабочими” и в наши дни. Скажем, национальные границы, национальные деньги, своя элита. Своя Академия наук, профессура и университеты, своя инженерная, техническая интеллигенция, культура в целом. Можно даже говорить о “своей” церкви, поскольку Экзархат стал реальностью именно в советские годы. Но об этом надо прямо и говорить: что перед нами беспрецедентное событие, сыгравшее важнейшую роль как в историческом, так и в современном контексте. 

Есть и такая истина, которая во многом определяет исторические оценки. Это связь коллективной ментальности с историей государственности. То есть, другими словами, советский путь развития если и имел альтернативы, то в крайне незначительном сегменте общественной психологии. Вот иногда слышны голоса: если бы известный поход генерала Булак-Булаховича увенчался успехом и он установил власть в завоеванных районах, то история приняла бы совсем иное направление. Скажем, монархическое или республиканское, кому что по вкусу. Но суть в том, что этот известный кровавый поход с призывом строить страну успехом не увенчался. Был разбит, бежал, забыт. Помнят только кровь на его руках. Да и с монархией гипотетические проблемы: кого на царство короновать стали бы? Здесь большая и сложная проблема, связанная с отсутствием элит, родовой аристократии, университетской профессуры, теоретических трудов ученых-конституционалистов, соответствующей практики. Да и отношение к тому, что было (империя Романовых), имело все же отрицательный знак.

Коллективной ментальности была близка основная идея большевиков, связанная с социальной справедливостью, решением земельного вопроса, общинным устройством жизни. В России подобную ментальность пытался разрушить известный политический деятель Петр Столыпин. Но ведь убили этого выдающегося политика. В Беларуси не было деятелей такого масштаба и, возможно, это тоже далеко не случайно. В том смысле, что страна в своем большинстве длительное время демонстрировала единство взглядов вовсе не в направлении либеральных реформ, следования западно-европейским образцам, а в части сохранения устоев, консервативного быта, традиционных ценностей. Далеко не случайно и сегодня эти максимы учитываются в рамках осуществления основной политической линии белорусского государства. 

В этом аспекте стоит вспомнить бытующие упреки в “советскости” современного состояния государственности в нашей стране. Во-первых, от советскости мы все же ушли достаточно далеко (исключая всю ту же ментальность). Это касается и политической практики, и общественной жизни, и экономических реалий (особенно), и многих иных аспектов нашей жизни. Во-вторых, если посмотреть на достижения советского периода, то таким сравнением можно только гордиться. Те реальные достижения современной белорусской государственности возникли ведь не на пустом месте, они имеют фундамент: то, что сделали наши отцы, деды, прадеды и, вообще-то, не надо бросать камень в тех, кто строил национальную жизнь до нас. 

История БССР — это важнейший фактор национального сознания и самоосознания. Можно спорить о качестве и сути господствовавшей в то время идеологии (эти споры, пожалуй, навсегда), но сложно спорить с тем, что часть старшего поколения до сих пор помнит уроки этой идеологии и с ностальгией вспоминает и дружбу народов, и отсутствие межнациональных конфликтов, и единую экономическую жизнь, и стройотряды, и пионеров с комсомольцами. И не только потому, что “как молоды мы были”, это была и школа взросления, патриотизма. Звучит по нынешним временам архаично, но, полагаю, что это не только личная точка зрения.

Несложно обнаружить в нашем прошлом и “черные дыры”, куда проваливалось все светлое и чистое. Мы пережили это в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Но ведь понятно: нет эпох сугубо правильных и эпох неправильных. Жизнь сложна, противоречива, и мы несем в себе эту противоречивость. Ведь не учили в тех же пионерских отрядах делить людей на хороших и плохих. Да, заменили религиозный этический кодекс коммунистическим, но ведь эти кодексы фактически мало отличались друг от друга, кроме принципиального вопроса о Боге. Да, комсомольцы шалили и баловались, безобразий тоже хватало, но ведь тон задавали все же не персонажи известных повестей писателя Полякова (произведения, о которых он, кстати, сегодня сожалеет). Скажут: какое ретроградство, нет чувства современности, понимания иных реалий. Тут ведь вопрос в том, что называть “ретроградством”. Если нынешняя практика (юридическая, этическая) многих стран Запада сильно напоминает ситуацию в Риме времен его упадка, то большой вопрос, кого называть “ретроградом”. 

Все мы родом из БССР. Даже те, для кого эта практика неприемлема в принципиальном плане. Потому что бескомпромиссность и большевистская прямота, проявляемые в ряде случаев, — из арсенала этой же поры. Столетие белорусской государственности, которая имела место на протяжении почти всего ХХ века, — прекрасный повод не множить интерпретации этого прошлого, а добиться хотя бы некоторого продвижения по пути исторической определенности. Нам принципиально важно не накопать очередную гору архивных материалов (актуальность чего никто не отрицает), а прийти к общественно значимым выводам по поводу этих материалов. Конечно, это важно прежде всего для ныне живущих и тех, кто придет за нами. И в школах, и в университетах важно говорить о базовых, приемлемых для большинства общества вещах, а не множить альтернативы. Говорить о том, что столетие БССР — важнейшая дата отечественной истории, которая не имеет аналогов. Учитывать связь национальной ментальности с формами и сутью господствующего государственного устройства. Называть героев героями и, если надо, предателей — предателями. Казалось бы, простые вещи. Но как же непросто их порой реализовать.