Об этом, перспективах развития отрасли наш разговор с генеральным директором Государственного объединения по мелиорации земель, водному и рыбному хозяйству Виктором АСКЕРКО.
— Виктор Витальевич, если говорить о прудовом хозяйстве, то в качестве главного положительного момента отметим: отрасль вышла на впечатляющие объемы производства — 13,8 тысячи тонн прудовой рыбы в 2018 году. Что к этой цифре прибавит год текущий с тем, чтобы выполнить поручение Президента о существенном приросте производства к 2020 году?
— В обязательном порядке! Уже в этом году планируется произвести на тысячу тонн рыбы больше, чем в прошлом. Определена стратегия развития отрасли до 2025-го. В нее закладываем ежегодный рост объемов производства рыбных ресурсов на 3 процента, перспективные направления развития ценных видов рыб. Президент, знакомясь с технологией интенсивного производства рыбы на одном из предприятий, акцентировал внимание: рост ради роста не нужен никому, и, главное, за процессом производства видеть экономику. И если, к примеру, она будет позволять нам жить на 13 тысячах тонн и при этом полностью удовлетворять потребности рынка в белорусской прудовой рыбе, можно жить и на этих объемах. Но резервы есть, мы видим точки, которые дадут и новые объемы, и новое качество. Возможно это лишь потому, что страна сохранила отрасль, за что мы благодарны и органам управления, и трудовым коллективам предприятий, выстоявших в очень нелегкие времена. Опыт некоторых зарубежных стран показал: с развитием коммерческого производства рыбы и рыбной продукции объемы производства снизились. Мы должны так работать, чтобы была прибыль, были деньги на расширенное воспроизводство! При этом надо учитывать существенный отягчающий фактор — огромный прудовый фонд рыбоводных организаций 20—30-х годов прошлого века имеет высокую степень зарастаемости. Одна из задач — ежегодная расчистка прудовых площадей, а это требует дополнительных финансовых затрат. Руководителям рыбоводных организаций необходимо ежегодно решать комплекс задач.
— Государство в очередной раз поддержало производителей — некоторые рыбхозы получают субсидии на уплату части процентов за пользование кредитами. Насколько это существенно для производства, каково вообще финансовое состояние предприятий, позволяет ли оно инвестировать в производство, расширять его?
— В стране 11 рыбоводных организаций относятся к республиканской форме собственности и переданы в управление Минсельхозпроду, 6 предприятий коммунальной формы собственности.
В этом году Правительством принято решение о предоставлении субсидий на срок до трех лет на уплату процентов за пользование кредитами, выданными в 2019 году на приобретение комбикормов для рыбы и погашение задолженности за комбикорма рыбхозам «Волма», «Грицево», «Новинки», «Свислочь», «Солы», «Селец».
Государство компенсирует 25 процентов стоимости кормов. И если знать, что в структуре себестоимости конечного продукта на корма приходится до 30—40 процентов затрат, то это существенно улучшает финансовое положение производителей. Сегодня устойчиво работают и имеют положительную рентабельность с учетом господдержки четыре рыбоводные организации. Если бы не эта поддержка, объемы производства были бы ниже наполовину. За последние три года цена рыбы не менялась, а стоимость комбикормов выросла на 25—27 процентов, средств на комбикорма для обеспечения полной потребности необходимо на 20 процентов больше.
— Где же их найти, если это вообще возможно?
— Они в новых видах рыбы, в добавленной стоимости за счет ее дополнительной переработки. Извлечь ее тяжело, это не мясо, не молоко. Казалось бы, самый беспроигрышный вариант — консервы, благо соответствующее производство построено. Затраты на их изготовление таковы, что проще иметь дело с живой рыбой — продали и получили деньги. Консервное же производство нужно организовать так, чтобы рыба была круглый год. А зимой же она не питается, теряет кондиции. То есть, если мы запускаем в пруд рыбу средней навеской в килограмм, ко времени вылова она уже будет весить до 200 граммов меньше. Живую рыбу тоже продать непросто — техники хотелось бы для этого иметь больше, да плюс довольно странное отношение покупателей, которые отдают деньги за трижды перемороженную морскую рыбу и в упор не видят свежего, во всех отношениях полезного карпа или толстолобика, занимающих более 75 процентов в объеме производства.
Рыба, выращенная или выловленная в стране, экологически чистая и, конечно же, гораздо свежее и полезнее, чем та, которая была поймана за тысячи километров, а затем доставлена на наш рынок. Бывает, это просто замороженный продукт «второй свежести», содержащий ряд опасных микроэлементов. Например, тунец — лидер по содержанию ртути в мясе, у него больше этого тяжелого металла по сравнению с другими рыбами. Одна порция некоторых видов тунца может превышать максимальное количество ртути, которое вы можете безопасно потреблять в неделю.
Думаете, зря в Китае карпа называют «рыбой счастья и радости», а его мясо относят к разряду пищевых продуктов, укрепляющих жизненные силы организма и его выносливость? Это не только очень полезная рыба, но и оптимальная по соотношению цена-качество. Мясо карпа в большом количестве содержит микроэлементы — серу и цинк. А содержание жирных кислот Омега-3 в его мясе столько же, сколько у форели. Не менее вкусное и полезное для нашего здоровья мясо толстолобика — богатейший источник полезных жиров: полинасыщенных жирных кислот Омега-3.
Проблемы переработки недавно обсуждали в ОАО «Рыбокомбинат «Любань». Вместе с технологами и специалистами по сбыту искали варианты улучшения качества продукции с целью извлечения добавленной стоимости. Может, это будет котлетное производство, филе, наборы для ухи, другие полуфабрикаты. Именно они востребованы у хозяек — мало кто хочет в городской квартире чистить рыбу, возиться с чешуей и прочим…
— Виктор Витальевич, это мы о переработке, а что можно сказать о новых видах рыбы. Насколько знаю, ценные породы, как то форель, осетровые и сомовые, в общем объеме производства занимают скромные позиции?
— Начнем с растительноядных рыб, а это белый амур и толстолобик. Их разведение очень выгодно как раз в заросших прудах. И если совсем недавно у нас было 10—15 процентов их в общем объеме, сегодня ставим задачу иметь до 30. Это совсем другая экономика производства. Здесь, правда, возникает второй вопрос — для созревания маточного стада и выращивания личинки растительноядных видов нужна более теплая вода. Этим занимается только рыбхоз «Селец» на теплом канале Березовской ГРЭС, которая в скором времени может быть приостановлена. Со временем, когда войдет в строй Белорусская АЭС, возможно, придется идти на перенос садковой линии и строительство инкубационного цеха для получения личинок растительноядных видов рыб для зарыбления всех прудов. С этой целью ведем переговоры с Министерством энергетики, чтобы иметь возможность использовать для этого теплые воды АЭС.
Государство компенсирует производителям племенной продукции себестоимость производства. Например, если себестоимость произведенного в «Сельце» сеголетка амура или толстолобика 8 рублей, то отпускная ее цена для рыбхозов любой формы собственности 2 рубля. Разницу покрывает именно государство, преследуя две цели — оказать помощь всем тем, кто хочет заниматься разведением этой рыбы в целом, и стимулировать увеличение ее производства.
— Теперь о ценных видах рыб. Именно под них и должны строиться установки замкнутого водоснабжения (УЗВ)?
— Да, это новое высокотехнологичное направление развития индустриального рыбоводства, позволяющее выращивать ценные виды рыб вне зависимости от климатических условий. Одновременно достигаются максимальные показатели роста и продуктивности на фоне сбережения ресурсов и обеспечения экологической чистоты производства. Индустриальные направления аквакультуры имеют огромные перспективы, а значит, позволят поставить потребителю качественный продукт, наращивать и диверсифицировать экспорт рыбы и рыбной продукции, развивать переработку.
Лидер в производстве ценных видов — рыбфорелевое хозяйство «Лохва», которое в августе посещал Глава государства. Это крупнейший производитель товарной форели — более 520 тонн в год и 85 процентов доли отечественного рынка. В состав предприятия входят три товарных участка и рыбопитомник по производству рыбопосадочного материала лососевых «Горки» мощностью 3 миллиона штук молоди в год при навеске в 50 граммов, что полностью обеспечивает потребность республики в молоди лососевых. Таким образом, задействован весь производственный цикл — от выращивания малька до производства рыбопродуктов глубокой переработки.
С 2016 года производит форель ОАО «Альба» Несвижского района. Но опять же, производство здесь не так выгодно, как в «Лохве». Почему? У «Лохвы» свой инкубационный цех. «Альба» его не имеет, покупает малька у «Лохвы». Это немалые деньги — мы же знаем, что себестоимость маленькой рыбы куда выше, чем большой. Здесь мы будем просить государственные органы управления применить тот же, что и по растительноядным рыбам, механизм компенсации.
В сентябре 2017 года за счет иностранных инвестиций введен в эксплуатацию индустриальный рыбоводный комплекс по выращиванию товарной форели ОАО «Хазар-Фиш» мощностью 200 тонн товарной продукции в год в Молодечненском районе. Объем производства радужной форели в 2018 году составил 25 тонн.
— Форелевое производство у нас есть, что дальше?
— Одно из популярных и активно развивающихся в мире — осетроводство. Осетровые — это реликтовые и древние виды рыб, которые представляют интерес как для биологического разнообразия страны, так и как источник деликатесной продукции с большим экспортным потенциалом и перспективами. Развитие осетроводства определено в рамках реализации положений Директивы Президента от 4 марта 2019 года № 6 «О развитии села и повышении эффективности аграрной отрасли».
Есть у нас предложения строить производство на 600 или тысячу тонн осетра. Но мы должны заранее знать, кто его у нас купит, то есть определить емкость рынка. Думаю, к началу следующего года определимся, и вероятнее всего в рыбхозе «Волма» будет начато строительство осетрового хозяйства замкнутого цикла. Почему «Волма»? Здесь уже сегодня есть кадры, рыбоводы с большим потенциалом, инкубационный цех и маточное стадо, отпадает вопрос закупки малька.
— Если эти планы по выращиванию ценных пород будут реализованы, их доля в общем объеме вырастет незначительно?
— Конечно, если это десятки тысяч тонн, как в нашем случае, тысяча тонн на статистику особо не повлияет. Осетр, особенно черная икра, — элитный и дорогой продукт, обладающий высоким экспортным потенциалом. Это совершенно разные деньги, разная экономика, о которой мы говорим.
— Ведь и для покупателя это будут другие деньги?
— Наша задача — обеспечить население с разным уровнем доходов качественной рыбной продукцией. Ценные виды рыб — это же кладезь ценных веществ и витаминов, которые нужны в первую очередь детям.
Что ни говорите, рыбные ярмарки, которые вот уже сколько лет проходят в стране, пользуются неизменной популярностью. Вся продукция, которую привозят рыбхозы, а объемы бывают немаленькие, расходится почти полностью. И заметьте — никаких претензий к качеству продукта.
— Знаю, Виктор Витальевич, что отношения рыбоводов и торговли безоблачными не назовешь? Доводилось слышать, что именно она «снимает весь навар с ухи», сваренной вами, производителями. Так ли это?
— Очень серьезный вопрос! МАРТ сегодня настаивает: мы не должны вмешиваться в ценообразование, цену товара должны определить спрос и предложение. Но извините, если мы сегодня видим, что наценка на отдельные товары до 100 процентов, как мы тогда защищаем нашего потребителя? Мое твердое убеждение: на такие продукты, как мясо молоко и рыба, которые обязательны в рационе питания, должна быть фиксированная наценка. У нас, например, сезонное производство. Рыбу вылавливаем в сентябре-октябре, и, чтобы получить самую лучшую экономику, должны продать ее за три месяца. Торговля, когда мы просим это сделать, сразу играет на понижение. Вынуждены соглашаться, продавать продукт чуть ли не ниже себестоимости. Где здесь добавленная стоимость, экономика, оборотные средства, возможности вести расширенное воспроизводство? Мы должны знать, что рыба, которую мы отдали за три рубля, в магазине будет стоить 3.30, к примеру, а не 5—9 рублей. Этот дисбаланс в торговле приводит нас в замешательство. С другой стороны, именно он подталкивает иметь свою переработку, добавленную стоимость оставлять себе. Но торговые сети построили сегодня свои цеха переработки, и всю добавленную стоимость хотят замкнуть на себе. Мы бы не против таких подходов, если бы, например, 50 процентов этой добавленной стоимости возвращались производителю на организацию расширенного воспроизводства. Ведь когда развивается производство, снижается себестоимость продукции, соответственно, и покупатель будет иметь качественную недорогую продукцию отечественного производства. Думаю, так правильно, и в этом направлении мы должны развиваться.
— Спасибо, Виктор Витальевич, за откровенный разговор, успеха во всех планах и начинаниях.
Фото БЕЛТА.
