Галичская Мыза: до востребования

В   Климовичском   районе   «Р»   разыскала   последнюю   семью   латышских   переселенцев

В   Климовичском   районе   «Р»   разыскала   последнюю   семью   латышских   переселенцев 

Когда археологи раскапывают в пустыне древний город, он проживает еще одну жизнь. Фактически рождается заново – со всеми своими радостями, горестями, победами и поражениями. Его прошлое встает перед вами, как могучий оборонительный вал, через который предусмотрительно переброшена веревочная лестница. Залезь, если сможешь… Нам лезть никуда не пришлось. Калитка без скрипа, чистенькое подворье и теплый большой дом, в котором так много места для двоих пожилых людей. Его зовут Артур Эдуардович, ее – Елена Михайловна. Лейсмееры — последние, кто помнит, что такое Лиго, кто не забыл рецепт дыжроуша, кто вяжет латышские варежки, одеяла и легко управляется с косой, у которой вместо привычного лучка (рукоятка) – две деревянные ручки. Здесь, в Галичах, исторический клубок длиной в 146 лет, похоже, размотался до конца. Хотите узнать, с чего все начиналось? 

…Необычная идея пришла в голову местному помещику Камиёнку. После отмены в России крепостного права он отправился в Латгалию (территория нынешней Латвии) и вскоре вернулся домой с 60 латышскими семьями. Расселил по окрестным хуторам и велел «жить, поживать и добра наживать». Всем селянам в научение… Никакого подвоха здесь нет: в России слагались легенды о трудолюбии, рассудительности, чистоплотности и поразительной  хозяйственности латышей. «Учимся у тех, кому завидуем», — решил Камиёнок и на полтора века сделал близкими соседями два очень разных этноса. 

В белорусскую землю пришельцам пришлось вгрызаться топорами и пилами. Сколько площади отвоюешь у леса – столько и твое: таковы были условия. Уже очень скоро вблизи нынешних Галичей выросли большие — по 10—15 гектаров — усадьбы. Топонимы по сей день хранят имена первых поселенцев: Имонтов хутор, Федотова Буда, Петрово, Зывортов хутор и, конечно, Галичская Мыза. Семьи были большие и очень работящие: иноземцы держали много домашней живности, слыли в округе лучшими пивоварами и, в отличие от белорусов, активно разводили овец. Их «продвинутый» сельхозинвентарь копировали. Их цветниками заглядывались и просили семена на развод. Славянская доброта быстро училась у латышской практичности. 

— Сразу после революции в наших краях наступили золотые времена: открыли латышскую школу, обучение в которой велось только на национальном языке. Вся округа стала официально называться Галичско-Мызским латышским сельсоветом. Это было признание, которое окрыляло и давало силы. Крылья начали подрезать уже в конце 20-х годов. Помню, бабушка — Трина Григорьевна — рассказывала мне, как хозяев самых богатых хуторов раскулачивали и ссылали в Сибирь. Остальным приказали разобрать хаты, перевезти их в одно место и поставить обычную советскую деревню. Ей и дали название Галичская Мыза, — вспоминает Артур Лейсмеер. – Отец тогда работал счетоводом в колхозе. В одну из ночей 1937 года его забрали вместе с еще 24 мужчинами. Домой они так и не вернулись. Позже мама, я и старший брат узнали: в 1938-м папу расстреляли как врага народа где-то в Гомельской области… Читать учились по газетам. Работать начали с малолетства: брат с семи лет уже водил коня в колхозе, я с восьми  — был прицепщиком на тракторе. В 1954-м поступил на курсы шоферов в Могилеве. Оттуда призвался в армию. Через пять лет вернулся в родную деревню и устроился водителем в колхоз. Здесь же познакомился с будущей женой, она работала в полеводческой бригаде и жила в соседней Артемовке. Расписались в сельсовете 23 февраля 1960 года.  

…На родителей Артура Лейсмеера в деревне долгое время показывали пальцем и шушукались за спиной. Эдуард Карлович ослушался отца и первым в Мызе пошел против древних устоев: взял в жены белоруску Марину. Когда его забрали энкавэдэшники, единственным связующим звеном с латышской культурой и традициями в семье осталась бабушка Трина. Она пела национальные песни и, сколько могла, учила внуков языку. Она готовила слапном (яичницу-омлет с поджаристой корочкой) и дыжроуш (тесто с различной начинкой, запекаемое в печке, что-то вроде пиццы). Учила невестку ткать на особых кроснах одеяла, вязать шерстяные платки-паутинки и цветные варежки с замысловатым орнаментом. В других семьях, где мать была латышкой, детей этому учили с малолетства. Особенно – языку, который хранили и передавали из поколения в поколение как святыню. 

…Во дворе запрягают лошадь. Здоровенный битюг Минька раздувает ноздри, фыркает и рвется за ворота. Мы собираемся на кладбище в Галичскую Мызу.  

— Годы советской власти сделали свое дело: всех усреднили, все уравняли и нивелировали. Но кое-что осталось… Вот смотрите, это вилы-тройчатки с отогнутыми в разные стороны зубьями – нагружать ими сено гораздо удобнее. Или латышская коса с двумя деревянными ручками: проверьте сами, работать такой – одно удовольствие, — показывает Артур Эдуардович. – Возок у меня теперь обычный, а раньше все латыши делали себе фуры с высокими бортами: сена в них умещалось в полтора раза больше, чем в простой. Остались и другие отличия: например, по умершему не принято отмечать ни 9, ни 40 дней. 

В Галичской Мызе новые порядки начались в середине 70-х. Деревню вместе с рядом других населенных пунктов объявили неперспективной. Свернули ряд производств, сократили рабочие места… Именно в эти годы в Латвию эмигрировала треть населения тех деревень, в которых десятилетиями жили переселенцы. Там им пришлось все начинать с нуля: по новой учить язык, сдавать экзамены, искать работу... Все, кто тогда уехал, так больше и не вернулись. Пишут изредка. Все конверты последних лет подписаны только по-латышски. 

Вот и Галичская Мыза, и ее знаменитые березы-великаны вдоль дороги. Во-он там был их дом. Вот тут всей деревней отмечали Лиго (латышский вариант Ивана Купалы), пили темное домашнее пиво, водили хороводы и прыгали через костер. Так было в детстве… Сейчас деревня жива только на карте района. Лейсмееры продали здесь дом и переехали жить в Галичи самыми последними – два года назад. 

— Приезжаю только на кладбище: проведать маму, бабушку, тещу и двух наших с Леной первенцев-близнецов, — говорит Артур Лейсмеер. — Увы, погост стареет вместе с нами: дореволюционные железные кресты развалились или покосились от времени. Имена покрываются ржавчиной – забываю уже, где кто лежит.  

Через два года, 23 февраля 2010-го, Артур и Елена Лейсмеер отметят золотую свадьбу. Сын Эдуард придет с женой и близнецами-сыновьями. Дочь Наталья приедет из Молдовы с мужем и детьми. Калитка, как всегда, откроется без скрипа. Дорогих гостей встретит чистенькое подворье и теплый большой дом, в котором живет так много воспоминаний.   

Климовичи—Минск 

На снимке: семья Лейсмеер: Эдуард Артурович, Елена Михайловна и Артур Эдуардович. Едем в Галичскую Мызу. 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter