Геннадий МАЗУР задавал вопросы первому космонавту Земли, играл в преферанс с Поповичем, выведывал тайны у Кожедуба...
СУДЬБА Геннадия МАЗУРА необычная, богатая на встречи, удивительные дела и перипетии. Смеясь, он предсказал однажды, сколько лет будет служить в армии. Так и получилось: 33 года, 3 месяца и 3 дня. Но деревенский паренек даже представить себе не мог, куда забросит его судьба…
Москва-400
— Родители очень хотели, чтобы я стал военным. Я и стал им, — начал свой рассказ Геннадий Григорьевич. — Как это было? Оканчиваю 1-е Московское авиационное училище связи с красным дипломом. Мне и еще нескольким моим товарищам говорят: «Вы едете в распоряжение Главкома ВВС». Я радуюсь: Главком не может быть в дыре, а обязательно — в столице. Тем более что нас предупредили: вы поедете в Москву-400. Через некоторое время выдают направление, проездные документы. Смотрю: «Станция Владимировка Приволжской железной дороги». Вот тебе «Москва», которая в тысячи километров от нее! Короче, попал я в 8-й Краснознаменный государственный научно-испытательный институт имени Валерия Чкалова. Владения его — до озера Балхаш. Опорных точек — более десяти. И рядом — ракетный полигон Капустин Яр.
Но и в Москву я все-таки попал. Причем случайно. И опять же с «фокусами». Мне предложили ехать учиться в Ленинград. А в конце концов я приехал в столицу, в Московскую военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского.
Гагарин, Кожедуб, Попович...
Я учился с 1962-го по 1967 год на радиотехническом факультете. И с 1963-го по 1964-й все космонавты первого набора учились вместе с нами. Это Гагарин, Титов, Попович, Николаев, Терешкова. А Валерий Илларионов был моим другом.
Гагарина мы видели практически каждый день. Он приезжал на спортивной машине типа «Ягуар». Мы занимались на третьем этаже и внимательно наблюдали сверху, как знаменитый космонавт подруливает к нашему корпусу. Туда мог заехать на своей машине только начальник академии. Мы — бегом с третьего этажа, чтобы поглазеть, задать пару вопросов Юрию Алексеевичу. Конечно, про космос, полет, будущее космонавтики. Он с нами беседовал, но в длительные разговоры не вступал: мол, некогда, ребята.
А с Павлом Поповичем я много раз встречался, когда стал в институте начальником отдела. Частенько приходилось летать в Москву на доклад в министерство, к Главкому ВВС. Благо институт имел свой самолет Ту-154. А Павел Романович курировал наше учреждение. Поэтому много раз летали с ним в Москву и обратно, путь занимал полтора часа. А что в это время делать? Играли в преферанс. Но каждый раз мы проигрывали. Я однажды не выдержал, спросил: «Откуда такое мастерство, Павел Романович?». Он улыбнулся: «Для того чтобы у меня выигрывать, надо быть космонавтом. Понимаешь, как закинут нас в глухомань во время учебных тренировок на два-три месяца, что делать? Вот мы и дуемся в преферанс».
Встречались мы с ним и во время конференций в нашем институте. Несколько раз договаривались съездить на рыбалку, но не получилось. Высшее руководство все время «перехватывало» космонавта.
А с Иваном Кожедубом познакомился на аэродроме в Кубинке. Мы показывали новую боевую технику руководству стран Варшавского договора. Приходит очередная группа военных, и вдруг от нее отделяется небольшого роста генерал и подходит к нам. А мы стояли у МиГ-25 РБ.
— Подскажите, пожалуйста, а где на этом самолете есть краник, из которого часовые крадут спирт?
Мы удивились вопросу, но открыли шасси и говорим: «Вот здесь». Он воскликнул:
— Да как же они умудряются, там же две печати стоят?
Мы сразу узнали нашего гостя. Собственно, кто тогда не знал прославленного летчика, трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба, о котором в те времена столько писали и говорили!
Слово за слово — и начались воспоминания. О войне в Северной Корее, которая гремела в пятидесятые годы. Мы знали о ней мало, тема была секретная. А Иван Никитич открытым текстом сказал: «Я летал в тех краях на МиГ-5. Хорошая машина, быстрая, сильная. Мне, как руководителю, не позволяли подниматься в воздух. Но как сидеть на земле, когда друзья идут в бой?»
А потом еще одну тайну поведал. Как удалось сбить и утащить в надежное место американскую новинку — самолет «Сейбр», который был юрким, мог моментально менять скорость и быстро уходил из-под удара.
Мы были удивлены, где такое услышишь? Я потом слово в слово записал рассказ Ивана Никитича, который вошел в мою книгу воспоминаний.
Председатель, заместитель атамана и миллионер
После окончания академии Геннадий Григорьевич снова вернулся в свой институт. Пришел туда инженером в управление, которое занималось испытанием радиоэлектронных систем летательных аппаратов, попал в отдел испытаний средств радиопротиводействия. В этом отделе прослужил 21 год, пройдя путь до ведущего инженера-испытателя, начальника отдела. В общей сложности он прослужил, как и предсказал, тридцать три года, три месяца и три дня. Мог бы и дольше трудиться, но свалил инфаркт.
— Представляете, я — инвалид второй группы, — продолжил свой рассказ Геннадий Мазур. — Сижу дома, кто на работу возьмет человека, которому врачи разрешают только два-три часа заниматься делом? На душе гадко, отчаяние и пессимизм. В домино играть с соседями, вином глушить боль? Это не по мне. Начал заниматься резьбой по дереву. Вон, посмотрите, вся стена украшена моими панно. Освоив одно направление, перешел к другому. Стал торшеры делать, столы резные, журнальные.
У нас появились белорусские деньги — «зайчики». Думаю, надо оставить их на память, как и талоны на товары первой необходимости. А затем стал собирать деньги всех стран и помещать в альбом: Европа, Азия, Африка, Южная и Северная Америка. Я миллионером становился раза три! Вот сурики из Приднестровья, карбованцы и гривны из Украины, литовские «птички». А здесь польские деньги образца 1936 года, немецкая довоенная рейхсмарка, редкая двухдолларовая купюра. Дальше: Мозамбик, Ливан, Бразилия, Вьетнам.
— А что это за гармонь стоит у вас, Геннадий Григорьевич?
— История такова. Отец купил гармошку, и я потихоньку научился играть. А, поступив в училище, музыку забросил. Но в 1994 году поехал в Ахтубинск, — так переименовали нашу Владимировку, — на встречу со своими однополчанами. Ну, чарка за чаркой, как полагается. Я говорю: «А давайте песню споем». Дали мне инструмент, но я вспомнил всего три песни.
Прошло года три-четыре. Вдруг — звонок в квартиру. Открываю, а на пороге мой сослуживец, едет в Слуцк через Минск. А дело под Новый год, у него мешок подарков. И достает гармошку: «Вам привет из Ахтубинска, учитесь, осваивайте к очередной встрече».
Я начал потихонечку вспоминать песни, которые играл, стал подбирать новые. Даже сам написал «Походный марш белорусских казаков». Есть у меня и другие авторские песни.
— Так вы еще и казак?
— Пришел в Белорусское казачество в 1997 году. Сейчас я — заместитель атамана Совета старейшин, генерал-майор Белорусского казачества.
— Выходит, вас на ноги поставили увлечения. Вы с ними побеждаете недуг?
— И с ними тоже. Но больше всего мне помогает общественная работа. Я с людьми, я иду к людям, помогаю им. И они идут ко мне. Это замечательно, когда ты востребован. Вот к 65-летию Победы создал альбом, посвященный ветеранам войны.
— Говорят, такого фотоальбома нет ни в одной ветеранской организации страны.
— Всю работу я выполнял за свои средства и своими силами. Мысль была такова: показать всех участников Великой Отечественной войны, которые живут или жили в нашем районе, поместить о них нужную информацию. Кроме того, я хотел рассказать о боевых парах, о тех семьях, которые образовались во время войны или сразу после войны. Вот и получился этот альбом.
Затем Геннадий Григорьевич стал показывать мне написанные им книги — воспоминаний, о друзьях и институте, где служил. Сразу отмечу: есть у ветерана, который отметил семидесятилетие, литературный дар. А еще девиз имеется: «Душа — Богу, сердце — людям, жизнь — Отечеству, честь — никому». По этой заповеди он и живет.
Евгений КАЗЮКИН, «БН»
НА СНИМКЕ: Геннадий МАЗУР в наши дни.
Фото из семейного архива
