Фронтовые... 100 грамм

11 июля "СБ" опубликовала мой "Разговор с отцом о времени и Президенте". Эту статью перепечатали некоторые местные газеты, она вызвала много откликов, а ее Интернет-версия обсуждается по сей день. Столь бурная реакция потребовала еще одной статьи - "Писатель объявляет войну Англии" (11.08.2001 г.). Однако, стремясь ответить возможно большему числу читателей, я проигнорировал предложение А.Федорова из Минска. Уж очень его письмо выбивалось из общего ряда.

Но читатель оказался настойчив и прислал в редакцию новое письмо. "Было бы неплохо, - напоминает Федоров, - организовать на страницах солидной газеты... выступления наших писателей со своими героями (они ведь наверняка есть), как это делали классики. Ведь сегодня можно с полной уверенностью утверждать, что на Базаровых, Рахметовых, Ростовых и многих других героях классических произведений воспитывались не только революционеры, но и в целом народ..."

Летом увидел свет мой исторический роман "Александр Невский". Пока я размышлял, каким бы это образом нам вместе с князем Александром Ярославичем выступить на страницах "СБ", произошло одно праздничное литературное мероприятие. По его завершении все подняли, как водится, рюмки.

- Я научился пить водку под Сталинградом, - произнес мужчина, известный мне как внештатный корреспондент полоцкой газеты.

- Как же вы попали под Сталинград?

- Прибыл на Степной фронт с пополнением, - буднично объясняет он.- Командир стрелковой роты, старший лейтенант, прошел вдоль шеренги. Я, самый маленький, стоял на левом фланге. Ротный оглядел меня и спросил: "Тебя как зовут?". - "Наум". - "Ты из евреев, что ли?"- "Почему из евреев? Я и есть еврей".

Неужели Н.Ю.Шейндлин воевал? Уточняю

: - Сколько же вам было тогда?

- Семнадцать... В начале войны мы эвакуировались в Татарию. Отец и два старших брата ушли на фронт, а я работал на оборонном заводе и имел бронь. Наступления нового, 1943 года едва дождался, ведь мне в этом году должно было исполниться 18. На месяц рождения тогда не обращали внимания, лишь бы год был 1925-й. Я написал заявление в военкомат. Мама сказала на прощание: "Ты обязательно будешь жив, ты родился в сорочке".

Вспоминаю письмо читателя Федорова и задумываюсь: "Тургенев, Чернышевский, Лев Толстой даже в ночных кошмарах не могли увидеть ад, который творился под Сталинградом. Их героям и в голову не могло прийти написать заявление об отправке на тот свет..."

- На фронте оказался вечером 13 января. В ночь на старый Новый год ротный приказал мне надеть маскхалат, и мы отправились с ним проверять боевое охранение. Шел легкий снег, немцы без конца пускали осветительные ракеты, то и дело стреляли. Я гнулся к самой земле. "Не бойся, - усмехнулся командир. - Паулюс стреляет просто так, для острастки".

- Так что насчет водки?..

- Перед Сталинградом мы находились под Калачом, в Воронежской области. К утру устали и здорово промерзли. Командир снял с ремня флягу, плеснул в пробку: "На, выпей". - "Что это?" - спросил я. - "Водка". Никогда в жизни не пил я прежде водки. Поднес пробку к губам, выпил и жутко закашлялся. Командир снова протягивает пробку, опять полную. Я выпил и опять закашлялся. "Скоро ты будешь пить водку стаканами", - сказал ротный. "Почему?" - спросил я. - "Потому что вот сейчас ты жив, а через минуту могут тебя убить".

- Как водка попадала в войска?

- Она полагалась только тем, кто на передовой. Ее привозили каждый день из расчета сто граммов на человека.

Сто граммов человеку, который пытается уснуть в промороженном блиндаже? Особенно не разопьешься...

Шейндлин качает головой

: - Эх, Саша, Саша. Бывали дни, когда в нашей роте из 120 человек оставалась третья часть. И вот наступает передышка, а старшина тут как тут со своим бидоном - "заправился", значит. Так и пили - за себя и за тех, с кем пили накануне. Мой первый ротный был прав: я действительно научился пить гранеными стаканами. С ротным мы потом подружились. Но на Украине ему оторвало ногу. Я проводил его в медсанбат, и мы расстались навсегда.

- С отцом и братьями военная судьба вас не свела?

- Порознь воевали. В том же 43-м средний мой брат погиб на Пулковских высотах. Ему шел 21-й год. Отец начинал на Волховском фронте, старший брат участвовал в разгроме Квантунской армии. Папа спустя 20 лет после войны умер. А старший брат живет в Израиле. Каждый год 9 мая надевает парадный пиджак и при всех орденах едет в Иерусалим. Туда же, в парк Советской Армии, приезжают послы стран СНГ. Все они знаешь, что делают? Правильно! Все вместе они там водку пьют!

А ведь та четырехлетняя война и впрямь приучила народ к водке, неожиданно думаю я. Фронтовые привычки перешли в мирную жизнь.

- А как вы относились в то время к коммунистической идеологии, к партии, к Советской власти?

- Как относился? Превосходно относился! Меня ведь на фронт комсомольский задор привел. Скоро я и коммунистом стал. "Коммунисты, вперед!" - это не пустые слова, мы и правда первые под пули лезли. В 1945-м я уже ротным парторгом был, хотя даже средней школы не успел окончить. Как думаешь, отчего? Да оттого, что оказался вдруг в роте среди коммунистов ветераном: это в 19 лет-то!

- Вы из-под Сталинграда куда потом направились? До Берлина дошли?

- После Степного фронта я в войсках 2-го и 3-го Украинских фронтов прошел Украину, Молдавию, Румынию, Югославию, Венгрию и попал в Австрию. Немцы остановили нас в пригородах Вены - оттуда и сам город был уже виден. Как парторг я отправился к ротным пулеметчикам, которые закапывали свои "максимы" за углом здания. Мы все были уже обстрелянные волки, но на передовой нет безопасных мест. Проморгали мы этот "Фердинанд". Он долбанул по "максимам" так, что спутал все мои планы. Полгода отлежал в госпитале и выписался инвалидом: у меня перебиты нервы правой руки... Это не единственное ранение, осколок от мины я и сегодня ношу в голове. Потому и стрелковых рот с добрую дюжину сменил. Выпишусь в очередной раз из госпиталя, а фронт уже на запад ушел. Но в конце концов вернулся к маме - 20-летним мальчишкой. Старшим сержантом.

- С орденами во всю грудь...

- Юбилейные "ордена во всю грудь" появились много лет спустя. Настоящих боевых наград у меня пять. Орден Красной Звезды, медали "За отвагу", "За взятие Будапешта", "За победу над Германией". Ну и за Вену, конечно. Позднее отыскал меня и орден Отечественной войны I степени.

Литературное мероприятие давно закончилось, а мы все разговаривали. Несмотря на инвалидность, Шейндлин трудился вплоть до 1987-го. Оператором ПО "Стекловолокно" выработал "вредный" стаж. На том же предприятии он возглавлял спорткомитет и до 1975-го судил матчи футбольного чемпионата Белоруссии.

"Наум, ты домой собираешься? Или тебя не ждать?" Рядом с нами стоял мужчина с орденскими планками на пиджаке. Мой собеседник спохватился: "Ох, надо же вас познакомить. Это мой друг Глинник Петр Исаакович, профессиональный танкист. Начал с Курской битвы, а в отставку вышел заместителем командира танковой дивизии..."

Пытаюсь заручиться его согласием стать героем другого очерка...

- Незачем обо мне писать. Я обычный фронтовик. Ни разу меня не ранило. Хотя контузии были, дважды в танке горел. Окончил войну в Кенигсберге младшим лейтенантом. Просто техники уже не осталось. На переформирование отправили нас в Осиповичи.

Не знаю, удовлетворит ли этот рассказ читателя А.Федорова. Если сегодня нужны другие герои, то простите меня за беспокойство, Наум Юрьевич. И вы, Петр Исаакович, простите.