На самом деле тенденция на усиление президента Пятой республики налицо. Представители партии Макрона получили 32,2% голосов — столько же, сколько социалисты и республиканцы, вместе взятые. По сути, двух старых партий больше нет. Провал социалистов стал еще глубже, а республиканцы, которые еще два месяца считались главной политической силой, просто растворились в рядах победителей. Одно только слегка смущает: рекордно низкая явка избирателей. Но и она подтверждает феномен нового французского президента. Главным выбором французов был сам Макрон месяц назад. Сегодня избиратели просто продублировали то, что следует за ним.
Не будем забывать, что Франция — президентская республика. Именно выбор президента определяет главные векторы внутренней и внешней политики. Так что парламентские выборы французам не очень интересны. А с таким маленьким «окном», с таким отрывом от только что отгремевшей президентской кампании, совершенно не оставалось времени, чтобы созреть для чего–то нового в политике. Итоги этих парламентских выборов показали, что французы окончательно определились, предоставив Макрону полную возможность сформировать свое правительство и реализовать план реформ.
Да и в целом надо сказать, что в Пятой республике избиратели всегда подтверждают свою поддержку избранному президенту в ходе парламентских выборов. За последние 60 лет было лишь три случая, когда оппозиционное большинство в Национальной ассамблее не давало президенту назначить удобное ему правительство.
И все же в случае с Макроном дело тут не только в политической традиции. Эммануэль Макрон положил начало своему первому пятилетнему президентству с серии символов, начиная с ночи празднования его избрания в Лувре. Кадры, когда избранный президент Франции в одиночку пересек двор бывшего королевского дворца, а его тень падала на стены Лувра, разлетелись по всему миру и вызвали шквал политологических толкований. Французские аналитики объяснили, что через эту серию изображений он пытается усилить и возвысить возврат к сильному президенту.
И дело не ограничилось зрелищным силуэтом, падающим на знаменитую пирамиду. Эммануэль Макрон, еще будучи министром экономики у Франсуа Олланда, искал термин, чтобы выразить противоположность обычному президенту. А глядя на Олланда, Макрон понимал, что после него потребуются «чрезвычайные» или даже «исключительные» полномочия, но по понятным причинам такие формулировки были бы нежелательными. И вот на свет появилась мифологическая ссылка на Юпитера: когда Макрон был еще кандидатом от движения En Marche!, он заверил в одном из интервью, что Франция нуждается в главе государства типа «Юпитер».
В том же интервью Эммануэль Макрон также привел в качестве модели генерала де Голля и Франсуа Миттерана, которые могли формулировать смысл и направление, близкое для всего французского народа. Президентские выборы тем не менее показали две разные Франции, которые не походят друг на друга. Так что на праздновании в Лувре Макрон выглядел не только радостным, но и озабоченным. Он понимал, что ему предстоит примирить и объединить страну.
Задача нового арендатора Елисейского дворца заключается в том, чтобы найти нужное расстояние между народом и элитами. Символика Юпитера как раз несет в себе нужный смысл: Юпитер в мифологии был не просто бог, а царь богов и покровитель всех граждан, в данном случае — республики.
«Эммануэль Макрон хочет задать высоту президентской функции и обеспечить путь вперед с размахом и авторитетом», — говорит французский аналитик Александр Эри.
Во Франции давно не было такого интереса и такого возвеличения одной отдельно взятой политической персоны. И что интересно, либеральные СМИ, которые обычно очень скептично относятся к моделям усиления президентской власти и стабильного общества, сейчас активно пиарят образ французского Юпитера.
Еще больший энтузиазм образ сильного французского президента вызывает во всей Европе. Но фоне брексита и остальных евроскептиков парламентские выборы во Франции показали, что люди идут под началом убежденного сторонника европейского единства. Во Франции Макрону–Юпитеру позволено если не все, то очень многое для того, чтобы дать шанс не только Франции, но и всему ЕС.
