Есть чему поучиться
В Новосадах делегацию ждали с самого утра. Несмотря на высокий статус гостей, местная администрация перед приездом совета особо не волновалась: в колонии действует РУПП «Четырнадцать» — одно из самых прибыльных предприятий системы. Представители компаний, организаций и фирм регулярно приезжают сюда, чтобы лично убедиться в качестве сделанной продукции. Поэтому экскурсии здесь — дело привычное.
В новосадской колонии один из самых востребованных видов продукции – колючая проволока «Егоза».Под монотонный гул станков переходим из одного цеха в другой. Общаться сложно, слишком шумно. Но все понятно и без слов: у осужденных есть работа, при этом получается товар довольно высокого уровня, который с руками отрывают покупатели. Начальник уголовно–исполнительной службы министерства юстиции Армении Артур Осикян удивленно качает головой: «Молодцы белорусы! Очень хорошо сделали, что сохранили советское производство в колониях. Все заняты работой. А это для человека очень важно. Он должен либо работать, либо учиться», — Осикян рассказывает, что начал служить еще при Советском Союзе. Вспоминает, что тогда производство было при каждом учреждении. А теперь в Армении с этим беда. И если в нашей стране количество тех, кто работает в колониях, достигает 95%, то у них ситуация совсем иная. Говорит, всему виной сложное положение, в котором оказалась страна после развала СССР. А потом сразу пришли частники, и с ними конкурировать на рынке теперь очень тяжело. Поэтому на станок, который производит металлическую проволоку — ту самую знаменитую «Егозу», которая установлена почти на всех исправительных учреждениях Беларуси, — армянская делегация смотрела с интересом. Угостили гостей и местными булочками, киселем. То и другое особенно понравилось казахам: «Главное, все натуральное, никаких добавок, как в детстве. Очень вкусно!»
Разные пути в одном направлении
Главы пенитенциарных систем стран СНГ в знак дружбы посадили в жодинской тюрьме 8 туй.
Следующий пункт нашей остановки — тюрьма № 8. Первым делом члены совета в знак взаимной дружбы и поддержки посадили аллею дружбы. Заместитель начальника пенитенциарной службы министерства юстиции Азербайджана Гусейн Алиханов, заходя в жодинскую тюрьму, рассказывает о своей стране так: «У нас многое было сломано за эти годы. После развала СССР в стране началось безвластие. Не было ни законов, ничего. Потом, конечно, восстановились, но многое было утеряно навсегда. Сегодня мы работаем довольно эффективно, пошли по европейскому пути. И наше ведомство теперь находится в подчинении министерства юстиции». Алиханов говорит, что по пути к вступлению в Европейский союз в их стране проходит много изменений, в том числе в системе наказаний. Но он уверен, что и в Беларуси им есть что почерпнуть для себя.
Талайбек Жапаров, председатель государственной службы исполнения наказаний при правительстве Кыргызстана, аккуратно поинтересовался у Сергея Дорошко, начальника ДИН МВД нашей страны, можно ли посмотреть пустые рабочие камеры. «Никаких вопросов», — был ответ, и делегация отправилась по длинным коридорам. Щелк–щелк, ра–а–аз! Скрежет. Дверь открывается. Внутри обычная камера, посередине — длинный стол. Здесь осужденные работают с пластмассой, бумагой, клеют стикеры. В общем, выполняют все, что не требует применения колюще–режущих предметов. Этим занимаются те, кто осужден к аресту, пожизненному заключению, обязанные лица (определенные Декретом № 18). «Я сторонник справедливости. И считаю, что хоть какие–то копейки, но осужденные к тюремному заключению должны выплачивать жертвам преступлений. Когда принимал решение о создании рабочих камер, исходил из одного случая. Ко мне на прием пришла 78–летняя бабушка и сказала: «Почему преступник, который убил моего сына, сидит и мне не платит? Он обязан платить!» После этого и было принято решение создать такие камеры практически во всех тюрьмах», — рассказывает Сергей Дорошко.
Тюрьмы Екатерины II
«Особенность нашей тюрьмы в том, что все передвижения осужденные совершают под землей», — сообщает администрация и ведет всех участников по ступенькам вниз, туда, откуда веет ледяным холодом. Под глухой звук каблуков о бетонный пол мы идем по длинному коридору. Справа висит тревожный канат. Обращаю внимание, что он расположен под самым потолком, попробуй дотянись. Вспоминаю девушку–инспектора ростом метр пятьдесят пять, которая работает в минском СИЗО, и думаю о том, что ей явно не дотянуться. «У нас бы точно все дотянулись. При приеме на службу для инспекторов есть определенные критерии: рост от 1,7 метра, возраст для сержантов — не старше 27 лет, для офицеров — не старше 35. Людей старше на службу не примут просто потому, что к моменту выхода на пенсию они не смогут обеспечить себе достойную пенсию», — комментирует увиденное сотрудник казахстанского департамента исполнения наказаний.
Эти коридоры — место знаменитое, овеянное десятками легенд. «А знаете, у нас есть три учреждения, которые построила еще Екатерина II. Как тогда построила, так до сих пор они и сохраняют свою функцию», — представитель казахстанской делегации уверяет, что знаменитая императрица, когда строила тюрьмы по империи, часть из них проектировала в виде букв своего имени. Например, в казахстанском городе Уральск есть тюрьма в виде буквы Т.
Участники заседания Совета руководителей пенитенциарных служб стран СНГ в тюрьме № 8. Пост видеонаблюдения.Под исторические экскурсы поднимаемся из подземного помещения на белый свет и попадаем в дежурную часть. На стене — огромный плазменный экран, на который выведены изображения из всех камер и закоулков тюрьмы. «Под постоянным видеонаблюдением весь периметр учреждения, все корпуса. Запись сохраняется в течение 3 месяцев. Все мероприятия, которые проводит администрация, в обязательном порядке фиксируются, в том числе все краткосрочные свидания. Кто внизу на картинке? Это осужденные ждут этапа. В оранжевой форме? Осужденные к пожизненному заключению», — поясняет Сергей Дорошко. «А видеорегистраторы у ваших инспекторов есть?» — интересуются казахи. Оказалось, они совсем недавно юридически закрепили эту норму и уже постепенно начали ее внедрять. Возможно, и мы когда–нибудь переймем этот опыт.
Общие взгляды
Из тюрьмы выходим в относительной тишине. Каждый специалист в этот момент думает о своем. А мы разговорились с Кайратом Мурзашевым, начальником штаба комитета уголовно–исполнительной системы Казахстана: «Меня впечатлил тот факт, что в одном учреждении содержатся 3 категории людей. Мы только недавно к этому пришли. В этом решении есть логика: если, например, это СИЗО, то иногда оно будет пустовать — пустые камеры, вхолостую сожженный свет. Хорошее впечатление оставило обеспечение безопасности персонала и осужденных и тот факт, что для них есть подземные передвижения. Это полностью исключает побег. При таких условиях содержания у осужденных даже мысли не может возникнуть о том, чтобы каким–то изощренным способом покинуть стены учреждения».
Напоследок не могла не спросить у зарубежных экспертов, какой же, по их мнению, главный принцип исправления. Мурзашев ответил не задумываясь: «Главное — привить осужденному желание самому исправиться. Но в этом деле нет универсальной формулы. Если бы она существовала, то все осужденные, которые выходили, были бы исправлены и преступность свелась бы к нулю». Особое значение, подчеркивают все главы пенитенциарных систем, имеет отношение сотрудников к своей работе: «Важно, чтобы они не просто пришли и отработали положенные 8 часов. Они должны вложить душу в дело и добросовестно выполнять поставленные задачи». Какие бы пути ни избрали наши страны в попытках исправления осужденных, очевидно одно: самая главная ставка по–прежнему делается на людей. Ведь только через живое общение можно достучаться до человека и направить его на правильный путь. Может, это и есть принцип идеальной формулы исправления?
isaenok@sb.by
Фото Александра СТАДУБА.
